Осколок 168 - Джин

В квартире мне вдруг стало тесно и душно. Просто подышать воздухом, в этом ведь нет ничего такого? Я сбегаю в супермаркет, куплю минералки и вернусь. И деньги возьму ну просто на всякий случай.

Я пыталась душить эти мысли. Уж мне ли не знать, куда заводят такие прогулки? До физической ломки я еще не докололась, но эмоциональный дискомфорт, моральная жажда лёгкого удовольствия достигли пика. Всё здесь меня раздражало. Ковер рябит, освещение слишком яркое, лай соседской собаки за стеной, гудение кондиционера. Я начала искать плеер, чтобы отвлечься на музыку, и заглушить эти звуки, от которых мозги плавились. Трижды просмотрела сумку, пролопатила карманы, перерыла все свои вещи, под конец бросала их просто на пол. Не смотря на систему охлаждения воздуха, меня бросило в жар, одежда стала липкой от пота. Может под кровать упал? Я заползла под кровать, но там не было ничего, кроме залетевшей в процессе поиска майки. Без сил я села на полу у кровати и попыталась вспомнить, когда последний раз слушала плеер. И вспомнила, какими-то рывками, вспышками. Вообще, с памятью творилось что-то странное. Моменты, смежные с временем приема, были полустерты. Я начала подозревать, что в беленький подмешивают что-то из синтетиков. Может отсюда и так быстро возникшая привычка. Да что там привычка, непреодолимая тяга. С усилием я вытянула из закромов памяти, что плеер ушел в часть оплаты. За этим воспоминанием пришли другие, не прошеные, о том что мы делали сразу после. Я бессильно разрыдалась от осознания того, чем становлюсь. С орнамента на обоях на меня смотрел монстр. Он насмехался над моей жаждой. Я сунула в карман пачку денег и вышла из комнаты. Я больше не могу здесь оставаться.

- Прогуляться идешь? – ровно спросил отец, торчавший в зале перед телеком.
- Да, хочу минералки купить. Жажда замучила.
- В холодильнике две бутылки, отдохни лучше перед дорогой.
Я поплелась на кухню под взглядом Глюка, от которого холод бежал по позвоночнику. Нехотя я сделала несколько глотков воды и сунула бутылку обратно в холодильник. После того, как Глюк заметил, что я хочу уйти, стало сильно не по себе. И я решила что еще пол часика выдержу, пусть он уйдет спать, тогда и выберусь.

Монстр на обоях никуда не делся, рядом появились новые чудовищные морды. Я ходила по комнате, как дикое животное, вынужденное находится в клетке. Джин! Я могу позвонить ему и попросить принести мне дозу или две. И деньги сразу отдам, побудет курьером. Это он виноват, так пусть поможет теперь. Чёрт, я сейчас растекусь, желание жжёт изнутри. Я набрала номер, но трубка выдавала только длинные гудки. Из раза в раз. Джин не отвечал. Наверное обкололся, собака, а я должна гнить здесь без дозы. Не нужно было ничего рассказывать Глюку, просто уехала бы одна. И могла бы напоследок насладиться этим вечером по полной, а вынуждена страдать. Когда этой собаке пасть заткнут то? Они издеваются? Я снова и снова нажимала кнопку дозвона – безрезультатно. Так и уснула с трубкой в руках.

Утро было мерзким, по настоящему. Я уже не хотела никуда уезжать. Я хотела найти Джина, надрать ему задницу, а потом обколоться. И чтоб Джин делал массаж во искупление своей вины, пока я кайфую. Это сочетание просто невероятное. Ни одно достижение в жизни не способно отозваться во мне таким потоком эйфории.

Кофе имело вкус желчи, солнечная погода выбешивала нереально. Чтоб оградится хотя бы частично от солнечных лучей, я одела панамку, откопанную недавно в маминой квартире. Легкомысленный головной убор с изображением розовых цветов на ткани придавал мне вид подростка. Но лучше так, чем это мерзкое солнце в глаза.

Я не знаю, что Глюк сказал отцу, но тот воспринял отъезд, как должное и никаких претензий не предъявлял. Распрощались мы ровно. Мачеха утром отсутствовала. Подъехало такси, Глюк молча взял сумки и вышел наружу, пришлось догонять. На вокзале было малолюдно, даже таксишек на площади меньше десятка. Я стала в тени здания и закурила, чтоб занять как-то время. Побеседовать с Элем – как вариант не рассматривалось. Его прохладное отношение отбивало всякую охоту открывать рот, да и после срыва я сама не знала, что можно было бы ему сказать. Он стоял рядом, глядя на проезжую часть, но вскоре отошел в сторону, не желая дышать дымом. Не успела я докурить первую сигарету, как из-за угла появился патруль ППсников, три штуки, при оружии, еще и овчарка в придачу. Я отошла к стене, прислонилась в плотную и за спиной затушила сигарету о бетон. Бредовейший закон о запрете курения в общественных местах, но проблемы мне сейчас ник чему. Вот как чуяла, что приколебуться.

Однако вовсе не по поводу курения. И меня, и Глюка вежливо, но беспрекословно попросили пройти в отделение для исполнения обязанностей понятых. Глюк попытался отмазать нас, показал билеты, объяснил, что скоро наш поезд. Но менты ответили, что много времени процедура не займёт и не оставили нам выбора.

В отделении оказалось, что мы должны быть не понятыми, а статистами. У стены в ряд были выстроены шесть стульев. Трое уже были заняты грязными и воняющими мочой субъектами, одна девушка и два парня. С удивлением я поняла, что знаю одного из парней, встречала пару раз в баре. Меня посадили между ними и еще одним парнем, которого, очевидно, тоже подловили где-то на улице, он был недоволен, и каждые две минуты спрашивал, когда же отпустят. Один из милиционеров цыкнул на него. Мы расписались в бланке, и в комнату ввели женщину лет сорока. Человек в форме спросил, видела ли она кого-то из людей в этой комнате и она тут же указала на помятых жизнью ребят и заляпанную блевотой девчонку. Дальше составляли акт на основе показаний этой женщины, я слушала в пол уха, нарки что-то не поделили, одного пришили, что тут интересного. Так я думала, пока не дошло до описания жертвы нападения. Всё совпадало с приметами Джина, даже татушка сделанная во время его короткой отсидки. Сомнений не было. Этой ночью Джин погиб от рук этих вот трех придурков. За что? Не скинулся? Зажал часть порошка? Нарки ломались не долго, один из ментов начал записывать их показания, а нам с Глюком позволили уходить. Я хотела дослушать, но Самаэль утянул меня. На поезд мы успели, хотя времени оставалось впритык.
Поезд тронулся, набрал скорость. Я была в какой-то прострации. От известия о смерти друга детства даже желание уколоться ослабело. Я жалела, что не удалось дослушать признание троицы. В голове не укладывалось – за что? Ради чего? Из-за какой-то мелочи, пустяка – разрушено всё.
Внезапно Глюк прервал мои мысли, я уж и не ожидала, что он снизойдет до общения со мной.
- Ты меня предала. Моё доверие.
Ясно, наезд. Но он знал, с кем связывался. То, что я - наркоманка, было буквально первым, что я сказала ему о себе.
- Я тебе что-то обещала?
- Ты могла не предавать доверие. Выбор был, делать или не делать. Я не предавал твоё доверие и дал тебе все возможности для взаимного. Я тебя пустил к себе настолько близко, к себе и к своей семье, насколько возможно. Приняв тебя как семью.
Какое смутное понятие, доверие. Для меня оправдать его означает – не ударить в спину, сохранить тайну, быть честной, в конце концов. Но для Глюка, очевидно, оправдывать доверие означает – оправдывать ожидания. Он решил, какой я должна быть, и отступление от этого канона воспринимает как оскорбление.
- На сколько я могу понять, - продолжал он, - я дал тебе возможность сделать выбор не скатываться в прежнее.. существование... стать сильнее и лучше, стать кому то нужной.. – он слегка поморщился, хотя голос его оставался ровным, - ну и прочее, и прочее тому подобное.
Всё это было произнесено глядя в окно, с абсолютной безмятежностью на лице.

Понять чего Глюк добивается, я не могла. Я уже не оправдала его ожидания. Я человек, ставший рабом своих пороков. И что дальше? Будь во мне силы для борьбы, этой проблемы уже не существовало бы. И нет никакого решения, он не станет возится с наркоманкой, а я никогда не завяжу. И он не может не понимать этого. Тогда почему он всё еще со мной? Или я тоже пагубная привычка, от которой он не может отказаться? Ведь он знал, еще до того, как я призналась во всем, еще в первый вечер, когда я не вернулась с прогулки. Он понимал, где я и чем занимаюсь. Я только теперь поняла, почему он стал тогда так молчалив и задумчив. Он уже всё знал. Нет, он не останется со мной. Он поехал, чтоб убедится, что я оказалась подальше от его драгоценной семьи. Ну и чтоб поиздеваться надо мной. Сейчас его речи, как никогда, напоминали того Самаэля из моих галлюцинаций, который больше года шатался со мной по зоне. В одно мгновение желание заглушить эту потерю, невосполнимую потерю, наркотиком – проросло сквозь меня. Стало мной.

- Я всё поняла, - мой голос дрогнул. - Один вопрос, зачем ты со мной поехал? Ты ведь всё решил уже тогда.

Глюк медленно повернулся ко мне и растянул губы в улыбке. И отчего-то показалось, что это не Глюк. Что-то иное в его теле. Спрятаться бы куда-то от этого взгляда. Так жутко стало, что хоть с поезда прыгай.
-Да, я решил. Поэтому и поехал, - на лице Глюка появилось выражения сочувствия, а меня проняло от осознания того, что это совершенно точно не он!
- Тебе не дурно? – он приблизился, - солнышко, может, нагрело голову?

Не помню, что бы мне еще когда-то было так страшно. Словно я ребенок, никогда не видевший настоящего ужаса и смерти. Не в силах больше выносить присутствие чего-то, скрывающегося под личиной Глюка, я выскочила из купе и понеслась вперед. Закрылась в кабинке туалета, не особо понимая, что делаю, и бессильно осела на единственную доступную седушку – унитаз. Ужас таял, и я, наверное из-за нервов, уснула прямо на туалете. Очнулась не знаю через сколько, от того что в дверь конкретно ломились. Я встала, чтоб открыть задвижку, ноги жутко затекли. Кое-как я справилась с замком и вышла в коридор, под дружные неприязненные взгляды пассажиров нуждающихся в облегчении.

Дальше я шла очень медленно, ноги всё еще работали не так, как следует, икры покалывало тысячей иголок, да и подумать было о чем. Это всё мне показалось, конечно показалось. Просто какая-то гадкая ломка, какой только дряни намешали, чтоб поменьше гера в состав входило. Глюк – просто человек. Растерявшийся. Я не оставила ему места для маневра, он в тупике. Что еще ему делать, кроме как издеваться? Да, это не правильно, не красиво, бить упавшего, но он может сам не понимать, что делает. Он троллит меня. Но что еще ему остается? Я тоже не знаю, как найти выход из этой ситуации, но я не хочу его терять. Не хочу.

С этой мыслью, о том, что не могу допустить расставания с Элем, я вошла в купе. И тут же вновь ощутила неловкость. Стараясь выглядеть как можно спокойнее, я присела на свою лежанку, а потом растянулась на ней, устраиваясь поудобнее. Глюк словно и не видел меня, но когда заговорила, повернулся с вежливым вниманием.

- Ты сам ведешь себя не слишком красиво. Я видела твою коллекцию книг, бред о самопознании, самосовершенствовании... Если ты к чему-то такому стремишься, в чем смысл твоих действий и слов? Если я перестала тебя устраивать, едва ли ты изменишь это издевками. Два варианта, смириться с тем, что я та, кто есть и остаться, или, - я еле выдавила из себя это последнее слово, - уйти.
Глюк усмехнулся в ответ:
-Веду себя не слишком красиво? Я, возможно, как либо предал тебя и твоё доверие?
Замкнуло его на этом доверии. Может все дело в книжках с непроизносимыми названиями, которыми заставлены все полки в его комнате? Махабхасансара какая-то.
- Или может быть потакал своим слабостям, - продолжил он, - не думая, какой вред это нанесёт тебе? Ах, да. Я забыл... – он разыграл озарение, и тут же снова ухмыльнулся, - я же не слабовольная жертва собственных слабостей и эгоистического характера... Дело в том, что есть третий вариант. Мой вариант. Он тебе не понравится, наверное. Да в общем-то и плевать уже. Ты, к моему искреннему сожалению, не захотела быть тем человеком, кому открываешься и с кем считаешься во всём. Ну, хотя бы во многом. Честно. Этому я не рад. Не так сильно расстроен, как вредом, который нанесла своим срывом в прежнее состояние существующего существа. Ну, кому сейчас легко, да?
Я перестала понимать, о чем он говорит. Снова троллит?
- Вместо попытки найти выход, - Глюк повысил голос, - третий вариант, ты выбрала один из лёгких путей.

Перед глазами поплыл туман, я потерла виски, пытаясь вернуть внимание, но толку не было. Глюка веселило моё недоумение.

-Всё будет хорошо, - уверил он, - Расслабься. Можешь даже пойти попробовать шырнуться.

Сделав это предложение, он отвернулся к окну и продолжил рассматривать пейзаж. Выговорился и успокоился? Как же мне хреново. Вот честно, было б чем ширнуться, прямо здесь, при нем, вогнала бы в вену не задумываясь. Я вытянула из сетки над полкой панаму и накинула её на лицо. Уснуть не усну, но хоть Глюк может не начнет снова грузить своими упреками. Хорошо, что я все-таки не сорвалась на него сейчас. Я, наверное, без него уже не смогу.