36. Двойники. Два чудных мгновения

                36. Два чудных мгновенья

Вечным подтверждением любви Пушкина к Керн стал мадригал «Я помню чудное мгновенье». Эти стихи воздействовали на жизнь Михаила Глинки.

У Анны Петровны, их общей с поэтом знакомой, оказавшейся в двусмысленном, по тем временам, положении разведенной жены, была маленькая дочка Катя. Так вот, через несколько лет после расставания Пушкина и Керн, Михаил Иванович создаст одну из лучших своих пьес на стихи «Я помню чудное мгновенье», и посвятит ее дочери Анны Петровны, воспитаннице Смольного института.

Как и у Пушкина с матерью Екатерины Ермолаевны, роман их отмечен был  некой двойственностью.

«Гений чистой красоты»…«Мимолетное виденье»… «Вавилонская блудница»…

Екатерина забеременела, и Глинка начал бракоразводный процесс со своей женой.

Она, представьте, «удрала такую штуку» – тайно (незаконно) обвенчалась с корнетом Николаем Васильчиковым, племянником крупного сановника.  Но развод в Российской империи был делом если не вовсе невозможным, то долгим. К тому времени, когда он был, наконец, получен (через 7 лет)  композитор раздумал жениться на Екатерине Керн. Ранее он профинансировал её «освобождение» от нежелательного ребёнка.

Не в Свечном ли переулке, родильном приюте невенчанных матерей…

Некий Кукловод стоит за этой историей.

                Кукольник

Нестор Кукольник, поэт «второго ряда», господин  со вкусом почти столь же тонким, как и его слух – знал средство борьбы с самоедством Глинки. Его вечные сомнения в себе – ловким словом умел рассеивать.

Именно он – автор стихотворения «Жаворонок».

Между небом и землей
Песня раздается…

Но он же все сильней втягивал Михаила Ивановича в беспутную кутерьму, в которой кружил, блуждал, вязнул и он сам, и отряд близкой к нему литературной братии (что, увы, типично для нашего богемного фэнсиона).

По каламбуру фамилии, был именно Кукольником (кукловодом) Глинки, пытающимся водить «куклу», дергая ее за известные ему, по праву близкого знакомца, ниточки (тема Маскарада).

Именно при его горячем содействии, Глинка  совершил все поступки своей жизни (кроме музыкальных). Не будь его, любящего приятеля, кажется, не поучаствовал бы Михаил Иванович в людской житейской, бытийной жизни вообще. Не решился б.

Остался бы созерцателем, чудаком, раком-отшельником, девкой-вековушей.

А так – и женитьба, и развод, и роман! Все испытано.

И что наша жизнь? Лишь два чудных мгновенья.

Под старость лет Глинка писал, что в жизни его Катенька «была лучший и самый благоуханный цветок».

Цветок засохший, безуханный,
Забытый в книге, вижу я.
И вот уже мечтою странной
Душа наполнилась моя…

Но чудное мгновение потому и названо так, что мгновенно оно.

Больше композитор уж не грезил о семейной идиллии, живя (под присмотром младшей своей  сестры) только музыкой и исповедуясь убежденным холостяком, колпаком, бирюком.

               
Эхо-магнит

Пой в восторге, русский хор,
Вышла новая новинка,
Веселись Россия! Глинка
Уж не Глинка, а фарфор! – писал Александр Сергеевич после премьеры «Руслана и Людмилы».

Обожженный искусством, юноша-музыкант превратился из первозданной глины в артефакт (фарфоровую, к примеру, вазочку, статуэточку, обманчиво хрупкую), который переживет века (Эффект трапеции).

Учился Глинка в Благородном пансионе в одно время со Львом Пушкиным. Благодаря ему, и познакомился с Александром Сергеевичем. А у того было свойство Солнца – притягивать орбиты всех планет.

-   Романсы Глинки на стихи Баратынского и Пушкина, звучали в исполнении Полины Виардо в «Фонтанном доме» Шереметевых.

-  Восточный танец  на музыку Глинки в хореографии  Фокина, в костюме по эскизу Бакста с большим успехом  исполняла в Петербурге и в Европе Анна Павлова.

Еще один отклик пушкинского эха:

-  Напротив Глинки на Владимирском жил Александр Васильевич Никитенко, грозный цензор российской литературы, и автор язвительных записок. И он – один из многих – влюбился в царицу здешних мест, Анну Керн. Отличил ее не в последнюю очередь потому, что вокруг нее сиял ореол избранницы знаменитого поэта.

И вот тут Анна Петровна дала ему почувствовать нечто, весьма болезненно уязвившее…

Укус змеи, как уже было сказано.

Может быть, досаду на поэта, любви Керн добившегося, вымещал потом Никитенко, марая жирным цензорским карандашом пушкинские рукописи, требуя изменить или выкинуть ту или другую строку – что Александра Сергеевича, конечно, бесило. Эпигон любви, гонитель поэзии.

Но цензор не был чудовищем – просто, сравнение с Пушкиным мало кто выдерживает.

Дальнее эхо Пушкина (в конце уже передразнивающее само себя) настигло Глинку уже после смерти Александра Сергеевича.

Как известно, именно он подсказал Гоголю сюжет «Ревизора». А спустя два года после премьеры комедии, в роли Хлестакова оказался композитор. Михаил Иванович посетил по личной надобности уездный городок Переяславль – местное начальство там ожидало прибытия петербургского чиновника, и явилось к Глинке в гостиницу со льстивыми речами и подношениями, приняв его за ревизора-инкогнито.

Для второй знаменитой оперы «Иван Сусанин» сюжет из русской истории  подарил Глинке его приятель Василий Андреевич Жуковский. Поэт даже взялся написать либретто, правда, так и не собрался.

Это произошло уже тогда, когда ни тот, ни другой уже не жили в фэнсионе Трапеция – но ведь познакомились они именно здесь.

Тема Двойничества: Премьеры обеих опер Глинки состоялись в один день – (день их рождения) 27 ноября.