Резиновая ночь
А ночь, тягучая ночь, раскидывает свой чернильный плащ. Запускает свои безжалостные щупальца прямо в сердце, и нет ей конца. Она тянется медленно, мучительно, оставляя за собой горький сигаретный нагар, вонь потеющих тел, пары алкоголя, и скрытый вой одиноких душ, тонущих в клубном вязком угаре.
Туфли безумно жали. Тугой корсет так впился, что не давал дышать. Юбка настолько короткая, что страшно расслабить ноги, сижу просто в узел завязанная. От сигаретного дыма слезятся глаза. Тонкий «Вог» горчит на губах. Ненавижу курить. Но Галка настояла. Это жутко сексуально: изящно стряхивать пепел, и никого не замечать вокруг. Что за чушь. И почему я вечно ведусь на ее уговоры? Ведь не хотела идти. Устала как собака после работы, хотела просто посмотреть телик и поваляться. А теперь что, где эта нимфа? Умчала с каким-то зверем невиданной породы, а я здесь сижу, как дура, одна. И ведь и так все понятно, и ждать мне уже нечего. Студенческие годы пролетели, не воротишь. И началась работа, унылая и одинаковая, как фантики от конфет. И если уж не нашла себе мужа в институте, то теперь все, только мелкие романчики на работе, с мелкими женатиками. Таков мой удел, и ничего я здесь не высижу. И чего я себя сейчас накручиваю? То, что я скоро сойду с ума от одиночества, я и так знаю, а в клубе, по идее, надо отрываться. Господи, ну, почему считается, что девушка должна пить только шампанское? Меня тошнит от него. Я пиво люблю! Будь они неладны все эти заморочки, мамкины советы: пить пиво это не женственно. Ну, почему ко мне никто не подходит? Ну, я же вроде красивая, и нестарая, и неглупая. Хотя, была бы я умной, вышла бы замуж за Кольку Самохина. Так ведь нет, характер, показывала, не могла измену простить. А надо было. Ну, что ж это такое? Как же хочется, чтобы кто-то подошел, спросил: «Как дела?», комплимент, в конце концов, сделал, ну, хоть самый маленький, самый завалящийся. Не ночь, а пытка. Вот, и остается мне, сидеть здесь как сыч, курить обрыдлые сигареты, давиться шампанским, и делать вид, что мне все равно. Держать марку.
А ночь кружила, и закручивалась жгутом, и пряла свои хлипкие нити между танцующих пар, стуков каблуков по лестнице, смеха в туалете, вздохов страсти в закутках, чмоков, вскриков, неловких падений, самбуки пролитой на барной стойке, окурков и звуков барабана. А оттанцевав свое графитовое танго, впустила дымный рассвет, забирая с собой уставшие парочки, одиноких подонков, стиляг и неудачников, оплывших барби, захмелевших пацанок, и прочий клубный сброд.
Ночь шла, а я смотрел на нее и пил. Утро вступало в свои права, и народ засобирался домой. А я все сидел, и с каждым часом и бокалом моя дорогая ферари все меньше казалась мне недоступной. В четыре утра все кажется другим. Она будто оплыла, осыпалась, и лаковая краска сошла с нее некрасивой шелухой. Да и я сам казался себе ни таким уж и пропавшим. Я очень даже ничего. Да, и кто она такая, чтоб меня отшить? Была бы честь предложена, я могу и отказаться. Вот, так, подбадривая себя, я шел к ней нетвердой походкой.
Ну, вот сбылась мечта идиотки. Вот он тот самый завалящийся, с таким же комплиментом на вооружении. Может завернуться и уйти? И что потом - плакать до утра в подушку? Опять одна? Нет, надо остаться. А вдруг судьба? Извечное женское оправдание, но вдруг.
А дальше было пиво. И пьяные откровения, о которых никто не вспомнит. И он казался себе удачливым банкиром. И она уверяла себя, что это отец ее будущих детей. А потом шатание по улице, и «трудный подъем» по лестнице. Холодная квартира, чужая постель, торопливо раскиданные шмотки, и бестолковый секс.
А утром она проснется в ужасе. И не будет знать, куда девать глаза. И будет повторять про себя: «Господи как стыдно, пошло и ужасно». Она стремглав наденет мятую одежду, и умчит из квартиры, вернется домой, и долго будет принимать душ, и также долго плакать, утираясь любимой майкой. А потом будет утешать себя. И строго говорить своему отражению в зеркале, что она уже взрослая женщина, и всякое бывает, и нечего стыдиться, она тоже человек, и может хоть иногда начудить. И будет громко повторять, что больше никогда, никогда…..
А он закурит на кухне. И будет называть себя слабаком. Потому, что так и не спросил ее номер, потому, что так и не сказал ей, что она для него звезда, единственная, и лучшей у него не было. Потому, что утром, ему стало страшно, ведь все оказалось правдой, на его стареньком одеяле, она смотрелась неуместно, как Марадонна в команде Нижних Кучугуров. И все напрасно. Он не сказал. Она ушла. И больше никогда, никогда….
А через неделю в одинокой квартире раздастся звонок: «Тань, ну, что в клуб идем?»
Свидетельство о публикации №214061802125
Летит вперед неумолимо.
И знаю я, что жизнь идет,
А кажется - проходит мимо...
Катерина Цвик 12.07.2014 12:53 Заявить о нарушении