О соблюдении правил ведения войны. ч. 29

О соблюдении правил ведения войны.

О плене и пленных

Есть необходимость подробнее поговорить о том, как на самом деле «демократическая Финляндия» тогда соблюдала различные международные соглашения и конвенции и придерживалась традиционных норм и обычаев ведения войны.
Маннергейм в своих мемуарах постарался «напустить тумана» в этом вопросе, утверждая, что Финляндия проявляла неслыханный гуманизм и  по-отечески заботилась о наших военнопленных:
 «Во время трудной зимы 1941–42 годов мы вынуждены были сокращать даже пайки наших солдат, а состояние с продуктами питания для гражданского населения вообще было тревожным. Понятно, что в этих условиях военнопленным, число которых достигло 47000, мы не могли выдавать достаточно больших пайков...
Я, в качестве председателя финского Красного Креста, решил обратиться в Международный комитет Красного Креста, который находился в Женеве.
В письме от 1 марта 1942 года, адресованном председателю комитета, я писал, что хотя Советский Союз и не присоединился к Женевской конвенции и нет гарантий тому, что с финскими военнопленными в России обращаются справедливо и гуманно, мы со своей стороны, несмотря на многочисленные трудности, точно соблюдаем положения о военнопленных, предусмотренные конвенцией…».

Давайте посмотрим, как НА ДЕЛЕ заботились о наших военнопленных финские оккупационные власти.
Для начала, надо еще раз опровергнуть одну старую геббельсовскую брехню, кочующую из одной публикации о наших  пленных в другую. Речь идет о том, что СССР – де не подписал Женевскую (1927 г.) конвенцию о пленных, раненых и больных, а стало быть,  и все советские военнопленные, на этом основании, у захвативших их стран оказываются вне закона.
 
Во-первых, и Германия, и Финляндия  эту конвенцию как раз подписали,  а значит, ОБЯЗАНЫ были ее соблюдать в отношении ВСЕХ военнопленных. (Чего они, разумеется,  не делали, грубо нарушая собственные обязательства по данной конвенции)
Во-вторых, Советское правительство с началом Великой Отечественной войны через посольство и Красный Крест Швеции (нота НКИД СССР от 17 июля 1941 г.) довело до сведения всех воюющих сторон, что Советский Союз будет соблюдать требования Гаагской (1907 г.), а также Женевской (от 27 июля 1927 г.) конвенций о пленных, раненых и больных на основе взаимности.
Кроме того, НКИД СССР своими нотами постоянно информировал мировую общественность и всех послов и посланников стран, с которыми СССР не прерывал дипломатические отношения, о грубейших нарушениях фашистской Германией требований Гаагской (1907 г.) конвенции, признанной как Советским Союзом, так и Германией. 
 Не знать об этом Маннергейм НЕ МОГ, а значит, он  просто врет в своих мемуарах.

Расписав в самых радужных красках свою заботу о советских военнопленных, он бросает нашей стране тяжкое обвинение:
«При обмене военнопленными после заключения мира выяснилось, что противник в обращении с нашими пленными не соблюдал даже самых элементарных требований гуманности и что огромное количество финских солдат, попавших в русский плен до 1944 года, погибло, став жертвами антигуманных условий».

Как видим, никаких цифровых данных, позволяющих читателям самостоятельно сравнить положение военнопленных в СССР и Финляндии Маннергейм  приводить не стал.
Попробуем помочь ему в этом.

Как известно, первые военнопленные с финской и советской стороны появились еще во время т.н. «Зимней войны».
Тогда в советский плен попало, по официальным данным 858 финнов (в том числе 10 офицеров), а в плен к финнам попало свыше 5 тысяч наших бойцов и командиров.
Интересно, что из них  остаться в Финляндии выразили желание менее 100 человек (это при том, что финны всячески пропагандировали это среди военнопленных).
В СССР тогда приняли советское гражданство и остались на постоянное проживание 20 финских военнопленных (в т.ч. 3 русских по национальности).
Умерло в нашем плену  лишь 13 финских военнопленных. Цифра смертности мизерная, учитывая, что многие финны были захвачены в плен ранеными, контуженными и обмороженными.
О том, какие настроения были тогда среди финских пленных в Грязовецком лагере НКВД батальонный комиссар Лисовский, 29 февраля 1940 г. докладывал начальнику УПВИ Сопруненко и комиссару УПВИ Нехорошеву.  В докладе были приведены некоторые высказывания пленных финнов:
Поутиайнен Дату Антти: «… Лучше самоубийство, чем плен, разъяснял нам наш командир роты офицер и говорил, что Красная Армия сжигает наши дома, а потом мы убедились, что это делает наша финская армия. После этого нам стали объяснять, что наступающая сторона не должна иметь приюта. Союзники Англия и Франция окажут нам помощь и русская армия, когда будет отступать, все равно сожжет».
Хуттунен Юхо Пекка: «8 декабря 1939 г. при отступлении солдаты его части смазали горючим веществом жилые и нежилые постройки деревни Сомуссалми и сожгли».

В апреле 1940 года состоялся обмен военнопленными «Зимней войны».
«Прием-передача военнопленных осуществлялась непосредственно на государственной границе в 1 км восточнее финской железнодорожной станции Вайниккала на линии железной дороги. Прием основной массы советских военнопленных осуществлялся 17, 20, 21, 22, 23, 24, 25 и 26 апреля 1940 г. Передача основной массы финских военнопленных осуществлялась 16, 20 и 26 апреля 1940 г. Непосредственно обмен проводился с советской стороны уполномоченным капитаном Зверевым М. П. и старшим политруком Шумиловым Н. Г., с финской стороны — уполномоченным майором Вайнюля…
В процессе обмена военнопленными решались и вопросы, связанные с возвращением имущества, изъятого у военнопленных. В частности, 21 апреля 1940 г. финской стороне было передано 19 873 марки 55 пенни, принадлежавшие финским военнопленным, находившимся в плену в СССР.
О данном факте в государственном архиве России имеется соответствующая расписка:
«Расписка. Получено от уполномоченного советской делегации по обмену военнопленными Шумилова И. Г. финской валюты кредитками и разменной монетой, принадлежащей финским солдатам, находившимся в плену в СССР, в сумме 19 873 марки 55 пенни.
21 апреля 1940 г. ст. Вайниккала Принял: У. Л. Уата».
Небезынтересно отметить, что, исходя из количества финских военнопленных (876 человек репатриированных), при пленении у каждого финского военнопленного было в среднем 22 марки карманных денег».
(Галицкий В. П. Финские военнопленные в лагерях НКВД (1939–1953 гг.) — М.: Грааль, 1997).
Прямо скажем, не слишком-то большое количество денег имели финские солдаты в то время.
Важно подчеркнуть, что никаких претензий финансового или имущественного плана к советской стороне при обмене финны  не предъявили.

А вот «цивилизованные финны» тогда не удержались от мелкого грабежа наших пленных:
«Финской стороной были переданы советской комиссии ряд документов, изъятых командованием армии Финляндии у погибших во время боев советских военнослужащих: 2 партийных билета, 4 комсомольских билета, 31 паспорт и 11 свидетельств о рождении.
При приеме советских военнопленных от финской стороны проводился их экспресс-опрос.
В результате этого опроса было установлено, что у советских военнопленных в Финляндии было отобрано: 285 604 рубля, 180 паспортов, 55 партийных документов, 175 комсомольских билетов, 139 профсоюзных книжек, 148 военных билетов, 12 трудовых книжек, 305 часов и 14 удостоверений личности».
 
(Особенно впечатляют, конечно, эти 305 часов, отобранные финнами у наших пленных. Очевидно, страсть к «бранзулеткам» и прочим милым сувенирам была присуща не только осмеянным сатириками  румынским пограничникам).

«О данном факте комбригом Евстигнеевым был проинформирован Деканозов (НКИД СССР). Он также попросил дать ему необходимую консультацию по этой проблеме.
Своей телеграммой-молнией № 3189 от 28 апреля 1940 г. Деканозов сообщил:
«Выборг. 3189. Молния. Комиссия по военнопленным. Евстигнееву. Согласен на предъявление финнам следующих требований: 1) В соответствии с принципами международного права, Гаагской конвенцией 1907 г. о законах и обычаях войны и Женевской конвенцией 1929 г. о военнопленных финны обязаны вернуть все личное имущество, деньги и личные документы военнопленных. 2) На основании пункта 3 Ноты о военнопленных подлежат возвращению все заключенные в тюрьмах и других местах заключения. 3) Заявите и добейтесь внесения в протокол фактов использования финнами наших военнопленных на оборонных работах в Финляндии. 4) Потребуйте от финнов справку о всех еще не возвращенных, умерших и не пожелавших вернуться наших военнопленных. Деканозов.
Передал: Кальманович. Принял: Грачев. 28 апреля 1940 г. 13.40».
(Галицкий В. П. Финские военнопленные в лагерях НКВД (1939–1953 гг.) .

Как видим, Наркомат иностранных дел СССР (в лице Деканозова), при предъявлении претензий, опирается именно на положения Гаагской и Женевских конвенций, которые нарушала Финляндия.

Интересную  информацию о причинах   пресловутого  «не подписания» Советским Союзом  Женевской конвенции 1929 года приводит историк В.П. Галицкий.
Никакой особой «политики», или «кровожадности» Сталина, разумеется,  в этом нет:
«…документы показывают, что И. В. Сталин не был против подписания и ратификации данной конвенции.
Советская делегация по вине Авеля Екунидзе просто не смогла своевременно оформить соответствующую заявку на выезд в Женеву, а А. Екунидзе … побоялся вторично доложить Сталину о необходимости выезда советской делегации в Женеву».
(Галицкий В. П. Проблема военнопленных и отношение к ней Советского государства. — Советское государство и право. — 1990. — № 4, с. 124–130).

Подчеркнем, что среди пленных были не только финны:
«15 апреля 1940 г. финская сторона представила советской стороне комиссии список иностранных добровольцев финской армии, которые пропали без вести, но по данным командования армии Финляндии якобы попали в плен Красной Армии, с просьбой установить их судьбу и репатриировать в первую очередь.
В данный список были включены следующие лица:
прапорщик Бецассу Вилхелм, 1909 года рождения (28 августа), гражданин Венгрии, пропал без вести 7 февраля 1940 г.;
старший сержант Виккстрем Ниле Вернер, старший сержант Янссон Брур Сикстен Вальдемар, сержант Янссон Торстен А., солдаты Иоханссон Линус И. В., Карлссон Густав и Бенгтссон Ниле Уно, все граждане Швеции, пропали без вести 2 марта 1940 г.;
прапорщик Юнг Арнс Торстен Эдвард, 1918 года рождения, Осстад Торбьерн, лейтенант Стернер П. Е. и Цахау А. П,. все граждане Швеции, пропали без вести 12 января 1940 г».

Если бы «Зимняя война» продолжилась подольше, то и национальный состав пленных наверняка был бы «побогаче».
Среди добровольцев, прибывших тогда  в Финляндию «бороться с большевизмом»,  большинство были представители Швеции,  около 8 тысяч. Приехали также примерно  по 800 норвежцев и датчан, 450 венгров, а также 230 британцев, 150 итальянцев и более мелкие группы из других стран - например, несколько японцев и даже негр из Ямайки (!!!).
За 2 дня до прекращения огня прибыла группа из США, 350 человек (в основном этнические финны).

Вот ведь что интересно: когда немцы в апреле 1940 года за несколько часов захватили всю Данию, никакого сопротивления датской армией и населением им оказано не было.
Желающих повоевать за СВОЮ страну среди датчан не нашлось…



В начале Великой Отечественной войны отношение СССР к военнопленным немецкой армии (а также к финским военнопленным) было выражено в Положении о военнопленных, утвержденном СНК СССР 1 июля 1941 г. Это Положение систематически доводились до сведения личного состава воевавших с СССР армий Финляндии (как и Германии, Италии, Венгрии, Румынии и т. д.) по радио, в листовках, обращениях и т. п.,
 В  лагерях для военнопленных они вывешивались на видных местах на русском языке и языке военнопленных (финском, немецком и т. д.).

«Особо следует отметить право на обжалование действий администрации лагерей для военнопленных вплоть до правительства СССР.

В самом Управлении НКВД СССР по делам военнопленных (было создано в сентябре 1939 г., затем в декабре 1939 г. переименовано в Управление НКВД СССР по делам военнопленных и интернированных, а  в начале 1945 г. его переименовали в Главное управление НКВД СССР по делам военнопленных и интернированных), так и в каждом управлении лагеря для военнопленных все жалобы и заявления военнопленных регистрировались в специальных журналах.
Результаты принятых решений по их жалобам и заявлениям своевременно доводились до заинтересованных военнопленных под расписку.
В основание распространения на иностранных военнопленных права обжалования действий администрации советских лагерей для военнопленных было положено требование Гаагской конвенции 1907 г., «Положение о военнопленных» от 20 сентября 1939 г. и «Положение о военнопленных» от 1 июля 1941 г. о содержании их в соответствии с общими положениями Уставов вооруженных сил держащей в плену державы (в Советском Союзе иностранные военнопленные приравнивались к военнослужащим тыловых частей Красной Армии и на них распространялись общие положения Дисциплинарного Устава Красной Армии). В связи с этим право на обжалование неправомерных действий начальствующих лиц переносилось и на иностранных военнопленных. Военнопленные (особенно немецкие и японские) и интернированные неоднократно этим правом пользовались. Со стороны финских военнопленных какие-либо жалобы поступали очень редко.
Советское государство требовало от руководства УПВИ НКВД СССР неукоснительного их соблюдения. Однако в деятельности администрации лагерей имели место нарушения этих требований: ущемление права военнопленных на переписку с родственниками, плохое бытовое обеспечение (размещение пленных в недостаточно приспособленных к проживанию жилых помещениях, отсутствие простыней, перенаселенность спальных помещений, неполноценное питание, отсутствие необходимых санитарных условий и т. п.); медицинское обеспечение не всегда было квалифицированным; неудовлетворительное обеспечение вещевым довольствием (на многих были рваные одежда и обувь, в связи с отсутствием обуви многие не выводились на работы и т. п.).
В целом же по сравнению с условиями содержания советских военнопленных в Финляндии, правовое положение финских военнопленных в основном соблюдалось, что вызывало даже недоумение у отдельных финских военнопленных, так как они не рассчитывали на такое отношение и содержание».

Конечно же, далеко не все в наших лагерях для финских пленных было идеально. Многое зависело от конкретных людей, исполнителей на местах. Надо помнить и о том, что наша страна тогда вела тяжелейшую войну, в которой Финляндия была верным союзником гитлеровской Германии и финские  войска отличались особой жестокостью. Советские люди тогда это хорошо знали.
Все это, разумеется, тоже сказывалось на отношении наших бойцов к финским пленным. Однако все случавшиеся  нарушения и издержки не выдерживают никакого сравнения с истребительной политикой германских и финских концлагерей по отношению к советским пленным.
Никакие неподписанные конвенции тут не могут служить оправданием для этих государств.

Разумеется, плен — это не дом отдыха и не санаторий.
«Из официальных источников известно, что в плену в СССР умерло 403 финских военнопленных войны 1941–1944 гг. По отношению к общему количеству взятых в плен военнослужащих финской армии — 2475 человек — умершие составляют 16 процентов. Это достаточно высокий процент смертности.
Безусловно, он значительно ниже процента смертности советских военнопленных, содержавшихся в плену в Финляндии, который составил 30,3 % от общего количества пленных военнослужащих Красной Армии в период 1941–1944 гг.».

Надо подчеркнуть, что наиболее зверским режимом и скотским отношением к военнопленным финские лагеря "прославились" в первый год войны, с 1941 по 1942 годы.
"За первый год войны, с 1 июля 1941 года по 30 июня 1942 года, умерло общей сложностью 14 232 военнопленных, или 76,1 процента всех погибших военнопленных ".
Потом, когда финнам стало понятно, что их союзник гитлеровская Германия войну проиграет, режим содержания они смягчили, и количество смертей среди наших военнопленных резко уменьшилось.

Существует сайт: «Судьбы военнопленных и интернированных в Финляндии. (http://kronos.narc.fi/index_rus.html).

База его данных содержит сведения о 18 925 советских военнопленных, погибших во время войны между Финляндией и Советским Союзом в 1941-1945 годах на территории Финляндии.
Разумеется, это только официально зафиксированные данные  о погибших наших пленных.  На самом деле их было намного больше.

Надо помнить и о том, что беды для русского населения  оккупированных финскими войсками районов СССР  начались сразу после «освобождения»:
Уже осенью 1941 года в захваченной советской Карелии финнами были созданы 10 концентрационных лагерей (из них 6 в Петрозаводске), куда заключали «неродственное» (в основном этническое славянское) население. Заключённые финских концлагерей отрабатывали «трудовую повинность» на лесозаготовках. Через финские лагеря прошло 64 тыс. советских граждан, из них, по финским данным, умерло более 18 тыс. человек.
Эти погибшие в финских концлагерях советские люди у нас никак не отмечены и не оплаканы на государственном уровне…
Нет ни музеев, ни мемориалов, ни траурных  дат, посвященных их памяти…
Пребывание финских военнопленных в наших лагерях было сравнительно  кратковременным:

«Все финские военнопленные, за исключением осужденных за различные преступления, были возвращены на родину к концу 1945 г. Уже на 5 февраля 1945 г., по официальным данным, из СССР было репатриировано 1807, а с ноября 1944 г. по декабрь 1945 г. — 1974 военнопленных финнов, всего же, по данным на 12 октября 1956 года, — 1979 человек из 2475 взятых в плен в войне 1941–1944 гг.
После окончания массовой репатриации финских военнопленных в декабре 1945 г. на территории СССР осталось лишь около 100 осужденных  финской национальности (граждане Финляндии). Осужденные финские военнопленные и гражданские лица до конца 1953 г. репатриировались только после отбытия срока уголовного наказания по тому же порядку, как и для обычных военнопленных. Особенностью их репатриации в данном случае было применение к досрочно освобожденным из мест заключения не амнистии, а выдворения…

Министр внутренних дел СССР С. Круглов 10 сентября 1955 года № (1980/К) доложил в ЦК КПСС и СМ СССР о том, что с 1 января по 5 сентября 1955 года на основании решений инстанций и постановлений судебных органов освобождено из мест заключения и репатриировано в соответствующие страны 1802 иностранца, в том числе 30 граждан Финляндии».

В заключение  будет нелишне напомнить, что великие западные державы всегда  забывали о международном праве тогда, когда им это было выгодно.
Например, в 1940 1942 гг. Великобритания и США произвели вооруженные вторжения в десятки нейтральных государств и чужих колоний, среди которых Иран (1941 год), Ирак (1942 год), французские территории в Африке (1940 1942 годы) и т.д.
Об этом многие нынешние наши историки и политики  либо не знают (вследствие своего глубокого невежества), либо предпочитают не вспоминать.
У нас стало очень модным цитировать У. Черчилля. Некоторые его слова, действительно, на редкость точны, откровенны и циничны.
«На последней сессии Ассамблеи Лиги Наций Уинстон Черчилль прямо заявил, что «мы имеем право, более того, на нас лежит обязанность отклониться в известной мере от некоторых из условностей тех самых законов, которые мы стремимся вновь восстановить и упрочить. Малые нации не должны связывать нам руки, когда мы сражаемся за их права и свободу».
В переводе на просторечие эти слова означали, что Британская империя имеет право делать все, что считает нужным и везде, где сочтет необходимым, во имя торжества парламентаризма, многопартийности, свободы предпринимательства и прочих буржуазно демократических ценностей англоамериканской модели общества».


На фото: расстрелянные финнами наши пленные, у Петрозаводска

Продолжение: http://www.proza.ru/2014/06/20/932