Часть 6. на новом месте

Квартира располагалась  в Выборгском районе, на улице Графова (улочка всего в два дома, но большие, белого кирпича- уже не «сталинские», но ещё не панельные «хрущобы»-ЮС ). За вторым от нашего, домом протекала знаменитая Чёрная Речка, где стрелялись Пушкин и Дантес. (километра два-три выше по течению; только течения тогда видно не было, ибо всю поверхность речки покрывала плотная корка дерьма с соответствующим запахом. Позже, через несколько лет, речку очистили-ю.с.). Только переехав, я познакомилась с его семьёй.(Какое легкомыслие в 38 лет!!). Встретил нас старик, Исраэль Лейтман – отец умершей жены- тучный, крупный человек в засаленном халате, в очках (Видел он очень плохо). Старшая девочка 14 лет, Инна, брюнетка, полная; средняя- Ира, рыжеволосая, с серо-зелёными глазами. (Мы с ней были одногодки, по 10 лет-ю.с.). Младшая, 6 лет, Аллочка, была в детском саду, во дворе. Я пошла за ней вместе с сестрой Лёвы, Раисой Яковлевной. Она сказала Алле – Это твоя мама… Девочка выбежала навстречу, во двор, в рваной беличьей шубке и шапке набок.
Квартира состояла из трёх (изолированных-ю.с.) комнат по 18м.кв. и кухни 9м.кв. Одну комнату занимали 3 девочки и домработница, Валя. В средней комнате, столовой, жил дедушка Исраэль. Там, на диване, устроили Юру. В третьей комнате поместились мы с Лёвой. Обстановка средняя. В детской –три железные кровати с сеткой, сундук, письменный стол и шкаф. В нашей комнате –полутора спальная кровать с матрацем, из которого торчали пружины, шкафы- платяной и книжный. В комнате Израиля – двуспальная кровать, буфет, зеркальный шкаф, обеденный стол, диван, пианино.
Первую ночь я не спала из-за неимоверного количества клопов. Жизнь моя с новой семьёй началась с дезинфекции квартиры и приобретения нормальной кровати.
До моего прихода в семью хозяйство вёл Исраэль Борисович. Он выдавал по списку деньги домработнице. Она покупала продукты и варила. Все сухие продукты, варенье он хранил у себя, в буфете, и выдавал домработнице. Домработница- Валя, была горбатая, но встречалась с солдатом и приводила его к себе.
В начале я подчинилась порядку, заведённому прежде. Постепенно включилась в домашние дела. Всё это было нелегко чисто психологически. Девочки совершенно не были приучены к домашней работе.
Семья Лейтманов (жены Лёвы) не была дружной. Исраэль был младше своей покойной жены, Цили, любил погулять. Как я выяснила позже из рассказов Раисы Яковлевны, сестры Лёвы, (покойная) жена его, Леля, была фармацевтом, работала на кафедре фармакологии Военно-Медицинской Академии. Она страдала психическим заболеванием- маниакально-депрессивным психозом. Неоднократно лежала в больнице. Умерла, покончив жизнь самоубийством (отравилась снотворным). Её нашли в парке после длительных поисков. Вскоре умерла и мать Лёли-Циля, жена Исраэля,- от рака желудка. Так три девочки остались с отцом и дедушкой.
Когда я узнала эти подробности, я растерялась. Я возмутилась потому, что Лёва до женитьбы мне ничего не рассказал о том, что его жена была психически больной. Поскольку я много занималась над диссертацией в публичной библиотеке, то также ознакомилась с литературой об этом психозе. Я выяснила, что заболевание передаётся по наследству, и чаще- по женской линии. Меня охватил страх. Девочки были запущены. У старшей- искривление позвоночника, хронический бронхит. У средней и младшей- хронический насморк, полипы. Пришлось прооперировать Аллу и подлечить старших.
Девочки стали называть меня мамой. Они стали чаще общаться со мной, чем с дедушкой Израилем, да и хозяйственные заботы постепенно отошли от него ко мне. Видимо, он всё это переживал. Ещё не зажили раны после смерти жены и дочери.
В 1960г, кажется в феврале, я пришла с дежурства. Вали дома не было. Исраэль- в своей комнате. Я устала и легла спать. Проснулась от звонка во входную дверь. Пришла знакомая Исраэля к нему. Я сказала, что он в своей комнате. Она постучала в дверь его комнаты, вошла- и с криком выбежала из комнаты и убежала из квартиры. Я вошла с ней(?) в комнату. Исраэль лежал на подстилке, на полу. Под головой- подушка. Рядом- нож и рана в области сердца. Пульса не было. Он был мёртв. Покончил жизнь самоубийством. Я вызвала скорую, милицию и Лёву с работы. Ребята были в школе, Алла в детском саду. Вскоре приехала милиция- следственная группа-и скорая. Они установили, что это- самоубийство.
(Ю.С.- этот «нож» был кортиком. Я нашёл его в тумбочке незадолго до самоубийства, но утащить его не решился. Исраэль Борисович был каким-то важным чином в фармацевтическом отделе Советской Армии. Ко мне старик относился хорошо; учил еврейским буквам, посылал за маленькой водки-с запиской- когда приходили его друзья… Маленькую старики пили на троих! )
С момента моего прихода в семью Лёвы, родственники его покойной жены отнеслись ко мне негативно, даже не сочли нужным познакомиться со мной. Ведь у меня имя- мачеха, а этого уже достаточно, чтобы ненавидеть меня даже заочно. Увидели они меня лишь на похоронах Исраэля Борисовича. Все документы семьи Лейтман Исраэль перед смертью сложил в портфель. Видимо, заранее готовился к самоубийству. От сестры Лёвы, Раисы Яковлевны, я узнала, что Лёва не любил свою жену, изменял ей. Однако, он допустил, чтобы она, психически больная женщина, родила ему троих детей!?
Летом 1960г Идочка опять взяла ребят в пионерлагерь. Теперь уже не только Юру, но и Иру. Аллочка уехала на лето с детским садиком. Инна училась в техникуме медицинского приборостроения. Лёва, как обычно, уехал в командировку. Я получила письмо от директора техникума с просьбой явиться в техникум. Поехали мы вместе с Раисой Яковлевной. Заведующая учебной частью показала журнал успеваемости и посещаемости. Оказалось, что занятия она посещала редко. Зачёты и экзамены не сдала. Её отчислили из техникума. Каждое утро она уходила, якобы на занятия и приходила в 3ч дня. Осенью она поступила в училище дошкольного образования.
В школе Юра и Ира учились в одном классе. Учился Юра неважно (средне), к нему относились, как к чужаку. Однажды, вместе с маленьким мальчиком из нашего двора они убежали из дома. Их нашли. (Здесь неверно: мальчик был моим одноклассником, и был ещё один; мы просто ушли с уроков и бродили по улицам. Это было в 5 классе. Была зима, но не очень холодно. За 4 копейки мы купили четвертушку чёрного хлеба и забрались в нежилой дом, прямо напротив школы. Стемнело. Романтика наша куда-то испарилась; мы понимали, что родители волнуются и разошлись по домам. Попало, конечно, кому больше, кому меньше. Меня просто ругали, кажется. А вот другой мой товарищ, из этих же,-тот серьёзно собирался уйти. Собирал рюкзак у меня дома. Когда он убежал, его искала уже милиция. Сняли с товарняка, уже далеко от Питера).
Дома я «крутилась» сама. Домработницу пришлось уволить. Она однажды избила Юру головой о батарею. Она его недолюбливала. (Насчёт батареи- не помню. Пощёчину дала, но я тоже ещё тот был фрукт. Конфликтовали с девочками, а кто там первый начинал…более полувека прошло).
Домработницу найти было невозможно: на 4-х детей никто не соглашался.
На работе у меня была большая нагрузка. Кроме того, научную работу я не оставила. Лёва по дому не помогал. Иногда приезжала мама. В 1961г мы сняли дачу в Юкках- недалеко от Ленинграда. Девочки поселились с Валей. (В километре-двух)сняли дачу и мои родители. (С бабушкой и дедушкой я жил в Юкках ещё в 1957-ом ю.с.). Аллу надо было готовить к школе (ну, это на год раньше).
Юра, Ира и Алла учились в одной школе. Однажды, учительница Аллы, после родительского собрания шла со мной домой. Она сказала, что ради будущего своего сына мне лучше уйти из этой семьи и забрать его. Оказывается, в классе ребята его изолировали, что происходило при пособничестве Иры. Надо бы было прислушаться к голосу Лидии Ивановны. Я так завязла в этой семье, считала девочек своими детьми. Однако, я была настолько загружена на работе и дома, да ещё научной работой, что уделить им, индивидуально каждой время не могла. Муж часто был в командировках. Был увлечён своей работой. Также начал работу над докторской диссертацией. У него была своя жизнь, частые банкеты по поводу защиты диссертаций сотрудников. Я же варилась в «котле повседневности».