отрывок Комендант Ада

Валерий Алексеевич был «жаворонком». Он никак не мог понять своих коллег, тех, которые еще со студенческих лет писали курсовые, кандидатские, потом докторские под светом настольной лампы. Просиживали ночи напролет перед ворохом специальной литературы, затем корпели над толстенными конспектами в общежитии, а с утра спали на первой «паре» и с красными, заспанными глазами не могли разобрать: что же хочет от них услышать в ответ старенький попукивающий профессор. Они не были неучами. Нет! Талант, способность к обучению и фанатическая преданность делу доказывали, что это не случайные люди в науке. Явка на стационаре была обязательной, и для туго воспринимающих материал в утренние и дневные часы «сов», вечер и ночь являлись самым продуктивным временем суток, обильно политым крепким кофе.
А «отстрелявшийся» в утренние часы будущий академик Валерка умудрялся, несмотря на скромную стипендию, собирать библиотеку научной фантастики и приглашать в кино и кафе молодую учительницу Н., с которой он познакомился в общежитии на вечеринке у друзей. Легасов был «человеком утра», а оно было его активным помощником. Вот и сегодня, проснувшись рано, сидя за завтраком на кухне в особняке на престижной Пехотной улице, где проживала тогда вся ученая элита, Легасов раздумывал: стоит ли ехать в университет, чтобы кое-что доделать для своей кафедры радиохимии и химической технологии или на все наплевать и отправиться отдыхать куда-нибудь с женой. На самом деле, его ждали в министерстве. Там на десять утра был назначен партийно-хозяйственный актив. Отдохнуть, конечно же, было бы неплохо. За последнее время он очень устал. Совмещение нескольких должностей измотало его. Помимо заведования кафедрой в университете и должности первого заместителя директора Института атомной энергии им. И.В. Курчатова, Легасову приходилось еще участвовать в нескольких ответственных проектах и заседать в комиссиях. Для звания академика он в свои сорок девять был еще молод. В силу возраста, ему приходилось отрабатывать доверие отрасли и академии, избравшей его пять лет назад действительным членом по отделению физикохимии и технологии неорганических материалов.
– Валера, ты совсем не отдыхаешь! Вот уже который год ты мне обещаешь поехать в Крым. Да что там Крым! Свозил хоть бы в наш, институтский санаторий в Протвино. Он, хоть и маленький, но такой хороший! Родной. И кормят там вкусно. Рыбку бы половил в Оке. Ока совсем рядом! Вон, и велосипед ты мне подарил новый, «Салют». Сел на него и…, – супруга Маргарита действительно устала от бесконечного одиночества, на которое обрекал ее вечно занятой муж.
– Съездили бы на дачу к Лариске. Опять-таки, у них совсем рядышком домик в Кременках. Обещала нам пионов дать, корни. Они с Савиным на майские праздники картошку сажать будут. Увидишь, как тебе Андрюша обрадуется! Он, как в отставку вышел, совсем скис, так ты его расшевелишь. Легасов молча доедал бутерброд и запивал кофе с молоком.
– Налью-ка я еще себе кофейку, – сказал он куда-то в сторону. Его рука потянулась к стоящей на полке коричневой жестяной банке растворимого индийского кофе.
– Вот черт! Не получается! Ноготь сломал… Рит, дай мне что-нибудь подцепить крышку.
Ему, конечно, хотелось побыть вместе с женой, хотя бы недельку. Он даже был готов никуда не ездить, а остаться дома, сидя с газетой на своем любимом югославском диване, купленном в рассрочку с базы по распределению на отдел. Он очень любил вечера, когда жена, уткнувшись в его плечо, помогала отгадывать кроссворды и периодически придвигала стул к подвесным полкам с запыленными томами Всемирной Энциклопедии.
– Рита, посмотри в шестом томе, я точно помню, что наш ответ лежит именно там, – влюбленными, полными нежности глазами, он
смотрел на ее женственные плавные движения, – река в Занзибаре… на три буквы…
Валерий усмехался и терпеливо ждал, пока Рита, протерев толстенный том от пыли, спускалась и приносила его на диван, где они начинали судорожно листать книгу.
– В Занзибаре? И на три буквы! – смеялась, краснея, Рита.
Сказанное Маргаритой проходило через его душу раскачивающимся маятником. Одна сторона говорила – брось! Ты тоже человек. И когда-то должен отдыхать. Нет, не должен – обязан! В конституции нашей страны так и записано: «Каждый гражданин имеет право на отдых и труд». Труда было более чем предостаточно, и в этом его упрекнуть было некому. Поэтому – отдых. Отдыхать, и еще раз, отдыхать!
Но подходила очередь, и мысли Легасова обращались в другую сторону: «Ты не имеешь право на отдых! От тебя столько зависит! Столько человек работает под твоим началом. Люди молятся на тебя, и как ты можешь их оставить? В такой ответственный момент…».
Вот так это и тянулось, пока маятник не останавливался ровно посередине, заставляя его сделать выбор.