Располагайтесь

1.

- Ну, вот и славно! Хорошим людям дом достаётся, соседями будем, если что обращайтесь, - улыбался во всю свою физиономию толстопузый Кульков.
Семейная пара средних лет смущённо улыбалась, дочка лет семи играла с местным котом Тишкой.

- Ну что, по сто пятьдесят, по-соседски, так сказать? - пожевывая свои губы-сандвичи и роняя слюну, предложил Кульков.

Отец семейства, немногословный вечно хмурый мужчина крякнул в кулак и вежливо отказался, сказав, что завтра идти на работу.

- А может всё-таки коньячку – у меня имеется, спрыснем сделку, как говорится, - похотливо заржал Кульков.
- Коль, да хватит тебе, работа никуда не убежит, - легонько стукнула мужа в грудь Татьяна, у молодости которой только-только открылось второе дыхание, - пора бы и отдохнуть. Сбылась мечта наша, отдельный дом.

Коля согласился.

И понеслась. Песни. Шашлыки. Хмурый Коля улыбался как ребёнок, а Кульков тем временем пел дифирамбы жизни в частном доме:
- Сам себе хозяин, Колян. Захотел – баньку сгондобил, захотел – гараж. Захотел – голой задницей сверкаешь, и никто тебе слова не скажет, собственник, - Кульков уже порядком окосев, смеялся всё более похотливо и безобразно, он напоминал самую жабистую из всех жаб.
Март в этом году выдался тёплый, в воздухе уже можно было учуять особые весенние обертона. Вдалеке шумели поезда, они навевали надежду, что грядущее лето будет особым, полным радости, путешествий и витаминов.
Запах костра и шашлыка навевал аппетит, проглоченное мясо требовало коньячку или водочки, угли грёз отбрасывали искры. Было хорошо, тепло, приятно.

- Колян, между нами, ты тут никого кроме меня не слушай, тут жлобы одни, мы с тобой тут им всем устроим. Перегородим проход, пусть обходят или платят за право ходить мимо твоего дома, - Кульков всё более явственно похрюкивал.
- Нет, - беззлобно, но твёрдо парировала Татьяна, - в местных склоках мы участвовать не намерены,  так что извиняйте.

Кульков только усмехнулся и шепнул Коле на ухо: «Послушай женщину и сделай всё наоборот».

Коля промычал что-то нечленораздельное.

Звёзды в этот вечёр были особенно хороши. У соседей по третьему кругу играл сборник «Любэ».

2.
Пришедшие квитанции показали, что за газ, воду и свет на доме висит большой долг.
- Ген, ты эт, понимаешь, так нельзя, ей-богу. Ну не мы же в самом деле… платить будем, - тяжелоступно, неторопливо заикаясь, показал Кулькову квитанцию отец семейства.
- А, так это квартиранты, свиньи такие, не заплатили, не зря я их выгнал. Коляныч, заплати, я тебе потом отдам, ну что мы, соседи, будем делить, а? – кротким агнцем глянул из щёлочек глаз боров Кульков.
- Ну, ты что… так нельзя… эт самое - замялся Коля
- По рукам, соседушка?! С меня причитается, - подмигнул жаба Кульков, ты учти, я же юрист, пригожусь тебе ещё.
Выдержал паузу и, покраснев, сменив милость на гнев неожиданно прошипел:
- Не хер умничать, я тут все ходы и выходы знаю – без штанов останешься. Со мной шутки плохи.
Выдержав ещё паузу, снова заулыбался:
- Ну, чего нам делить, Коляныч, ей-богу.
В доме не было канализации, а выгребная яма оказалась не особенно глубока. Кульков до заключения сделки обещал помочь врезаться в его трубу, которая в свою очередь впадала в центральную.
Теперь он за бесплатно отказывался что-либо предоставлять:
- Э-э, хозяин, ты знаешь, во сколько мне всё это обошлось? Впрочем, я не жадный… давай двадцать пять… тридцать листов шифера и по рукам…
Теперь после работы Коля либо копал траншею, либо таскал шифер. Рабочих нанимать было накладно. Кульков, несмотря на то, что у него была квартира в центре города, приезжал сюда почти каждый день. Ходил по Колиному участку прямо в трусах (между землёй «соседушек» не было преград), одобрительно хмыкал, поглаживал шифер, подбадривал Колю, копавшего траншею.
- Может по соточке, соседушка?!
Коля отрицательно мотал головой.
- Ну, хозяин-барин, а шифер – хорош, буду забор себе делать, хе-хе.

3.

На сопредельной территории росла вишня. Девочка Катя, дочка молчаливого Николая, собирала в баночку её, а вечером они обычно всей семьёй пили чай. Ни с кем из местных ребят-девчат Катюша не подружилась, предпочитая дома читать книги, в том числе заданные на лето. Большое впечатление на неё произвела «Машина времени» Герберта Уэллса. Ей были неприятны морлоки, и в то же время они вызывали жалость.
«Неужели жизнь так несправедлива?», - размышляла девочка, сидя на качелях, которые ей папа собственноручно сделал, - Папа у меня хороший, только грустный он какой-то, задумчивый.
Ей понравились рассказы О’Генри, особенно – «Дары волхвов» и «Из любви к искусству».

Ей тоже хотелось обрести когда-нибудь верного, любимого и любящего человека. Мысли эти возникали сполохами и в полуосмысленном виде, просто внутри замирало, щекотало и становилось тепло. Веснушчатый Тёма Тиняков, задира и хулиган, ей нравился, но отчего-то всегда, когда здоровался с ней, краснел, а порой вёл с ней себя грубо, а после того как она назвала того «неотёсанным мужланом»,  выбросил её трёхцветную ручку в окошко. И книг читать он не любил, предпочитая гонять на своём «Иж-Юпитере» все вечера напролёт. К тому же он курил, матерился и отпускал похабные штучки в кругу своих закадык. Когда учителя упрекали его в недисциплинированности, он отвечал: «Вот поступлю в военное училище – там и буду слушаться командиров… А тут - увольте». И за что он ей нравился? За то, что в нём было что-то от Печорина и Тома Сойера? Или, может, её воспалённому воображению просто так казалось. Волю своим чувствам она дать не могла, потому что была девочкой, старомодно воспитанной, к тому же под надзором мамы, что вела у них физкультуру, было и вовсе неловко. Кате задали на дом подготовить постановку по какому-нибудь из рассказов Чехова, она присмотрела себе один.
- Привет, хозяйка! – улыбнулся папа, входя в дом, - как насчёт поесть?
- Папка, ты садись, я тебе сейчас всё разогрею.
Голубцы, окрошка, свежий хлебушек. Прорвавшийся в форточку ветер, смешался с ароматами снеди, создав неповторимый и свойственный только весне запах.
Катя действительно была в роли хозяйки, поскольку мама на неделю уехала в Москву.

4.

Денег Кульков так и не вернул, даже словом не обмолвился. Но Коля всё равно был рад – канализацию сделал, шифер отдал, заказал пеноблоков, цемента да балок и досок для крыши. Что ни говори, а домишко маленький – пока все семьёй ютились в одной, пусть и большой комнате. «Будет у Катюши своя комната», - мечтал он, покуривая на крылечке и попивая чай, - «Расставит свои книжки как надо, всё будет хорошо».
…
Таня приехала из Москвы с гостинцами, весёлая и жизнерадостная.
Откуда ни возьмись появился Кульков (пусть он с этого момента будет Кульком), как обычно в трусах, в руке держал топор.
- С приездом, хозяйка.
- Спасибо. А что это вы рубили?
- А, деревца старые, вишенку вот срубил, проку от неё никакого, на дрова пойдёт, с фруктовых деревьев ой какой шашлык получается – держите меня, кхэ-кха-кхэ, ей-богу, да под винцо сухое», - А дальше без всяких пауз и переходов выдал, - чё, Танюха, айда на вылазку, в речке покупаемся, у меня и машина есть, с ветерком прокачу.
- Отстаньте от меня.
- Ишь ты, кхэ-кхэ, а мне такие нравятся…
…
Совсем не об этом мечтали они с Колей, ютясь долгими зимними вечерами в пусть и в трёхкомнатной квартире, но вместе с её родственниками, от которых продыху ну никакого! Тишина, покой… где они?
О вишне Катюша рыдала полночи.
5.
Кто-то из соседей, с кем у Кулька давняя вражда, отравил его пса. А он подумал на Колю с Таней, и разубедить его в этом никто не мог. Будучи и так не очень привлекательным, от гнева он и вовсе превратился в Тролля, покраснел, вот-вот кондрашка хватит:
- Значит так, б..? Соседские отношения? Не хотите по-хорошему – я вам, в натуре, устрою по-другому. По человечески, значит, мы не понимаем?!
- Мы твою собаку даже пальцем не трогали, - кричал Коля.
- Да не п..ди ты, не п..ди. Кто докажет? Да я кота твоего задушу нахрен.
- Только попробуй, м…к!
- Что-о? Да ты знаешь, с кем разговариваешь?
- Знаю! С выродком, с последней гнидой. С кро-хо-бором!
- Молчал бы ты, терпила в тряпочку!
Дальше всё развивалось просто и логично. Коля нанёс Кульку молниеносный удар в живот, затем с ноги впечатал ему в табло. Как известно, большие шкафы громко падают, и этот не оказался исключением. Кульком и упал.
И дальше всё развивалось согласно логике вышесказанного. Кулёк снял побои и подал в суд на Колю, но тот держался молодцом и отделался штрафом.
Дом выставили на продажу, проход между участками заколотили, так что теперь Кулёк зайти не мог, всё что он мог – это мочиться на новоявленный забор и кряхтеть от бессильной злобы.

6.

На дворе стояло бабье лето. Катя знала, что скоро они с родителями переедут в другой район, и с этой школой придётся прощаться. И с Тёмой, который недавно подарил ей букет Астр. Ну нет, прощаться с ним она не будет, обязательно возьмёт телефон, найдёт в себе решимости. Она уговорила-таки Тёму участвовать в её постановке, для которой выбрала рассказ А.П. Чехова «Ушла».

«Пообедали. В стороне желудков чувствовалось маленькое блаженство, рты позёвывали, глаза начинали суживаться от сладкой дремоты. Муж закурил сигару, потянулся и развалился на кушетке. Жена села у изголовья и замурлыкала… Оба были счастливы…», - читала за автора Катя. Спектакль был решён в духе минимализма: два стула – вот, собственно, и весь реквизит. Тёма замечательно справлялся со своей ролью, даже импровизировал. Было забавно наблюдать за этим хулиганом, трансформировавшимся в сытого и ехидного мужа: «Тэк-с… Ты, разумеется, не вышла бы… Нда… Ну, а если бы ты сейчас узнала, что я тоже… негодяй?.. Что бы ты сделала?», - «Я? Бросила бы тебя! Не осталась бы с тобой ни на одну секунду! Я могу любить только честного человека! Узнай я, что ты натворил хоть сотую долю того, что сделал Трамб, я … мигом! Adieu тогда!»…
Безвольная пустозвонка у Кати получалась тоже хорошо. Татьяна Сергеевна, учительница литературы, с умилением смотрела на этот дуэт.
Как известно, муж, дабы испытать верность жены её же слову, расписал, какой он негодяй, а она, как и обещала, ушла… «Да, ушла… в другую комнату».

Аплодисменты.

Тёма сказал ей потом, что песня Децла (ныне ака Letruck) «Принцесса» про него и про неё. «…Мы победили. Уличный стиль с учёбой совместили». Они начали встречаться, Катя нашла решимости взять у Тёмы телефон. И плевать, что это неправильно, что не подобает так юной девушке поступать. «Я суфражистка, то есть феминистка», - решила про себя Катя.
7.
- Ну, вот и славно! Хорошему человеку дом достаётся, соседями будем, если что обращайся, - улыбался во всю свою физиономию толстопузый Кульков.
Молодой человек лет тридцати тоже улыбался.
- Ну что, по пять капель, по-соседски, так сказать? - пожевывая свои губы-сандвичи и роняя слюну, предложил Кульков.
- Эт можно, - добродушно кивнул новосёл.
- Вот это я понимаю, наш человек. Столкуемся. Ты главное никого кроме меня не слушай.
28. 02. 2014