Как твоё имя?

Как её имя? Хоть убей – забыл. Но если бы не забыл, то ни за что бы и не вспомнил о ней самой. Мимолётное увлечение. Отвлечение. Лежу в постели, в будний день с утра и перебираю в голове женские имена. Дойдя до Юноны, понял, что перегнул палку.

Авось – вспомню.

А лучше бы к чёрту её. Но теперь привязалась. Идея-фикс. Спешить мне некуда, вчера уволился с работы, взял расчёт, так что можно и фигнёй пострадать. Собственно – нонсенс. Обычно, с бывшими своими пассиями я сохраняю дружески-приветливые отношения и даже помню приблизительно их дни рождения, а тут и имени не помню. Вот привязалась-то. Помню последний эпизод из нашего микроромана – летний вечер, я пьяный и довольный, предвкушаю грядущий поход по моей необъятной области с верными друзьями.

Антураж. Пивная. Столики, под одним из которых пьяный обоссавшийся мужик валяется. Романтика.

Она. Требует, чтобы я поехал с ней к её подруге, которая любезно предоставит нам койко-место для фривольных игр. Какие могут быть игры с этой тяжеловесной особой?! Милая имярек, как здорово было когда-то давно, недели за три до конца романа и за четыре до конца лета зарыться в твои душистые формы всё в той же пивной и в пьяном бреду признаваться тебе в любви или как там, целоваться взасос в первый день знакомства. Ради experience, отвлечения ради. Где всё началось – там всё и закончилось. Ультралогичный микророман.


Впрочем, надо попить чаю, а лучше – кофе. И никакой музыки. Никаких воспоминаний. Никаких дневников, рассказов, стихов, журналистских расследований, редакционной работы. Февральское солнце подмигивает мне, бездельнику. Птицы схавали почти все семечки, что в кормушке за окном – надо ещё подсыпать. Среди голубей, синичек и воробьёв появилась ворона. Ворона, ворона, ворона… Уж не Линдой ли тебя зовут, бывшая моя и настоящая своя или нет? Нет, не Линда. Но вот он ассоциативный ряд: ты, насколько помню я, готичная особа – мейк ап, дресс и прочее, на ворону чем-то похожа, а вообще, совершенно не похожа и на Линду тем более. Ты не дочь миллионера, а жаль, хотя, неважно. Жиголо-эксплуататор из меня, наверное, никудышный. Впрочем, я не пробовал. Не помешает в кофе добавить коньяку – для активизации памяти. У меня с ней, вообще, бывают проблемы, впрочем, если не показывать виду – жить не мешает. Бывает, я забываю – пил ли или не пил вчера, из-за чего приходится пить сегодня. Похмельем не страдаю. Что оставляет зарубки на древе памяти? Боль. Но в этот прекрасный день я что-то не хочу ползать по лабиринтам этим.

А мозг напрягся сильнее, чем за все три месяца работы в местной газете. Стыдно перед самим собой. Я же не циничная сволочь, не кобель какой-нибудь. И к подругам своим всегда относился с трепетом, нежностью, ценил их и как людей, и как женщин. И прочее. Нет, ну, с точки зрения большинства из них, я достаточно легкомысленный человек.
 
Безымянная девушка, ты мне предложила пожениться после первого нашего секса, через три месяца после твоего развода с первым и пока что последним мужем. Отлично. Какой там предложила – потребовала почти. Ретроградство, мда. Меня сложно всерьёз разозлить, а иногда и рассмешить. И я ни разозлился, ни рассмеялся в то утро. Как обычно бывает – надел какую-то из многочисленных своих масок, парировал одной из сонма будничных фраз и похромал до хаты. Похромал, потому что трахались мы всю ночь, сломали три стула, стол и чью-то нервную систему. К утру мне было тяжело стоять на ногах, но ты не отставала. Как и накануне, ведь вся инициатива была на твоей стороне.

 А я с удовольствием бы продолжил чтение трудов Герберта Спенсера, чем, собственно и занимался в тот вечер в скверике, что в центре города, до того момента, как ты позвонила и предложила попить пива. С того времени с позитивистами совсем не складываются отношения. С авантюристками – напротив. Третья чашка кофе. Мне надоело голову ломать, и я поехал кататься на лыжах. Я упал в своих глазах. И, как ребёнок, радуюсь этому.