Братья. Часть 1. Глава 2

   Над городом сгустились сумерки, принося вместе с легким весенним ветерком вечернюю прохладу. Солнце, лениво опускаясь за горизонт, раскрасило облака в розовато-оранжевые тона, невольно настраивая на поэтический лад. Наступало время отдыха в тихом семейном кругу, и каждый торопился воспользоваться предоставляющейся ему возможностью.
   Так и Тим, верхом въехав на задний двор родительской усадьбы, соскочил с лошади и медленно повел ее в конюшню, уже предвкушая приятное и расслабляющее времяпрепровождение. Но перед этим необходимо позаботиться о питомце. Можно было, конечно, поручить это дело кому-нибудь из слуг, но юноше нравилось самому ухаживать за конем по кличке Ворон. Этого черного как смоль красавца отец подарил ему на семнадцатый день рождения, вызвав у своего наследника безудержную радость, а затем – жгучую потребность чертыхаться на каждом углу всякий раз, когда строптивый жеребец отказывался повиноваться хозяину. Притирка проходила мучительно долго, но в итоге привела человека и животное к прочной, если можно так назвать, дружбе. Роберт даже полюбил подтрунивать на эту тему, советуя брату поселиться в стойле рядом со своим дитятком. Тим подобные реплики игнорировал, не желая доводить издевательства до драки, хотя, чего греха таить, руки порой так и чесались съездить родственнику по ухмыляющейся физиономии во имя обучения светским манерам.
   Кстати, о птичках. Интересно, Роб соизволил вернуться домой? Задрав голову, Тим пристально всмотрелся в окна поместья, без труда отыскивая те, что принадлежали Роберту. Через миг удалось разглядеть тусклый дрожащий отсвет от зажженных свечей, пробивающийся сквозь задернутые шторы. О, неужели? Немедленно захотелось выяснить, рассказал ли кто младшему о предстоящей ему женитьбе или все дружно решили предоставить данное мероприятие главе рода? Блондин в нерешительности покусал губу, не зная, стоит ли ему самому сделать это. Гнев Роберта в любом случае коснется всех членов семьи, кроме Мелли, и то лишь потому, что четырехлетняя малышка вряд ли чем-то могла навредить этому заядлому гуляке. Что ж, чему быть, того не миновать, подумал Тим, приходя к определенным выводам и поглаживая гриву Ворона.
- Прости, дружище, - произнес молодой человек, стараясь передать сожаление по поводу того, что не сможет уделить парнокопытному другу внимания. – Сегодня тебя помоет Сайлас, - после чего принялся искать глазами конюха, чтобы вручить ему поводья и направиться в сторону Калдон-хаус для беседы с новоиспеченным женихом. Почему-то казалось: мирно перекинуться парочкой фраз не получится.


   Тим замер на пороге комнаты, отчего-то даже не удивившись представшей его взору живописной картине. Прямо возле входа валялись наспех скинутые сапоги, чуть поодаль на столе одиноко примостился подсвечник, которого явно не хватало для полноценного освещения спальни, со стула свисал небрежно брошенный на него сюртук, а возле стены, на постели под балдахином, во весь рост растянулся Роберт. Судя по всему, до прихода посетителя ему вполне удачно удавалось спать. Разбудил парня скрип открывающейся двери. Чуть ли не со стоном оторвав голову от подушки, он взглянул на вошедшего и недовольно поморщился. Тем не менее, постарался приветливо кивнуть, здороваясь. Правда, от саркастической реплики, в силу характера, удержаться не смог:
- Привет, братец. Пришел прочитать мне нотацию на сон грядущий?
   Сон грядущий? Тим только головой покачал, проходя внутрь помещения и плотно закрывая за собой дверь.
- Давно вернулся? – спросил он, не став заострять внимания на язвительности брата.
   Роберт лениво откликнулся, приподнимаясь и проводя ладонью по взлохмаченным волосам:
- Не очень, - после чего принялся тереть сонные глаза, которые наперекор воле владельца упрямо слипались.
- Родителей видел? – поинтересовался Тим, скрещивая на груди руки и прислоняясь спиной к стене. Следить за манипуляциями проспавшегося гуляки было довольно любопытно.
- Пока нет, - оставив в покое многострадальные очи, Роберт с тяжелым вздохом уселся на кровати, свесив ноги вниз, и коснулся пальцами виска. – Черт, моя голова…
   В ответ раздался откровенно издевательский смешок:
- Меньше пить надо.
   Юноша бросил на отцовского любимчика хмурый взгляд, затем потянулся к стоящему на прикроватной тумбочке графину.
- Чего явился? – спросил он, наливая воду в стакан.
   Поглядеть на тебя захотелось, чуть было не ляпнул Тим, но вовремя прикусил язык. С Робертом всегда следовало быть настороже: от рождения вполне адекватный, тот мог за считанные секунды ни с того ни с сего превратиться в злобное безбашенное существо, напрочь забывающее о правилах нормального поведения. А потому нужно начать издалека, как бы подготавливая к главному известию:
- Родителям надоели твои походы по салунам.
- Тоже мне – новость! – фыркнул Роберт, залпом осушая стеклянный сосуд и громко ставя его на стол. - Есть что-нибудь интереснее?
   Интереснее ему, видите ли, захотелось. Тим медленно вдохнул в себя воздух и так же медленно выдохнул, молясь о том, чтобы не сорваться, потому как сам был далек от святого и порой легко выходил из себя, что, конечно же, мелкому было известно.
- Есть, - как можно нейтральнее произнес старший из блондинов. - Твоей разгульной жизни пришел конец.
   Отражавшаяся в глазах Роберта скука мгновенно сменилась настороженностью.
- То есть? – уточнил он, забыв о намерении влить в себя вторую порцию жидкости.
   В эту секунду невольный разгласитель тайны пожалел о своем опрометчивом решении самостоятельно рассказать о свадьбе, но отступать было поздно. Если сейчас оставить заданный вопрос без ответа, непокорный упрямец пойдет искать разъяснения в другом месте. А в отсутствие мужа от любопытства отпрыска пострадает мать. Роберт хоть и не позволял себе грубить ей, но все же лучше поберечься.
- Отец намерен женить тебя, - вполголоса поведал Тим. - В ближайшее время.
   Роберт пару минут стоял, то открывая, то закрывая рот, не находя подходящей реплики и напоминая выброшенную на берег рыбу, после чего упал на стул и недоверчиво спросил, явно пытаясь взять себя в руки:
- Как это? Вперед тебя?
   Тим дернул плечом: его тоже изумляло подобное нарушение устоявшихся традиций, но спорить со старшими он не рискнул бы.
- Как видишь.
   Продолжая пребывать в полнейшей растерянности, Роберт почесал затылок и уставился в никуда:
- На ком? – раздались еле слышные слова.
- На Ренате, - Тим искренне надеялся, что оглашения имени будет достаточно: память у разгильдяя неплохая.
   Что и было доказано в следующее мгновение:
- Крестница отца? Та, что живет у нас в доме?
   Тим фыркнул: почему-то внезапно стало весело. Хотя, чувства будущего мужа вполне можно было понять. Не каждый день узнаешь, что тебя женят, не спросив согласия.
   Еще бы при этом суметь промолчать, но нет:
- Я поражен, - с долей ехидства заметил Тим. - Ты помнишь о ее существовании.
   Роберт нахмурился, очевидно, задетый за живое.
- Не издевайся. Я не страдаю провалами в памяти, - губы его тронула усмешка. - К тому же, она симпатичная.
   Наследник семьи подавился слюной и некоторое время прокашливался под насмешливым взором любителя подколов.
- Симпатичная? – воскликнул он, когда снова смог связно вести диалог. – И это все, что ты можешь сказать о ней?
   Роберт встал и приблизился к Тиму вплотную. В голубых глазах плясали бесенята, а значит, можно ожидать от их обладателя какой-нибудь гадости.
- Тебя не устраивает эта свадьба, не так ли? – напрямик спросил он.
- Ты совсем не знаешь ее, - грустно пророненная фраза зависла в воздухе.
- Зато ты знаешь ее очень хорошо, - не остался в долгу оппонент.
- Да, знаю.
- Вот и женись на ней сам!!!
   Невольно дернувшись от данного вопля, Тим мельком глянул на сжатые кулаки родственника. Совершенно не к месту нахлынули воспоминания об их совместных детских проказах, о постоянной готовности поколотить любого, кто позволит себе хотя бы одну неосторожно брошенную дурную фразу в их сторону, о том, с каким восторгом хотелось кричать на весь мир: они есть друг у друга. Дыхание перехватило, вдруг потянуло, как раньше, прижаться к коленям матери и выплакать ей наболевшие обиды, зная: та даст верный совет.
- Что с тобой стало, Роб? – неожиданно спросил он, озвучивая то, что им требовалось обсудить уже давно, и не столь спонтанно. – Что стало с той дружбой, которая была между нами? Я устал от бесконечных разборок, брат. Мне тебя не хватает.
   Раздражение Роберта мгновенно сменилось удивлением, затем – осмыслением сказанного и печалью. Несомненно, он испытывал схожие чувства и точно так же не решался о них говорить.
- Я не знаю, - шепотом отозвался Калдон-младший, глядя в пустое пространство перед собой. - Просто бывают минуты, когда рядом с тобой я чувствую себя никому не нужным. Ты – первенец, гордость отца и наследник, а я – всего лишь второй сын, неспособный вырваться из твоей тени, - протянув руку, он дотронулся до плеча Тима. – Ты – мой брат, лучший друг и единственный человек в мире, которому я мог бы довериться. Конечно же, я люблю тебя. Но порой… порой я тебя ненавижу.
- К чему же это нас приведет, Роб? – выдохнул вместе с воздухом Тим, не желая упускать редко выпадающую возможность разрешить все споры и разногласия.
   Роберт качнул головой и отпустил его, отступая на шаг и вновь пытаясь укрыться в созданной для себя самого броне, явно не желая искать ответ на пугающий его вопрос.
- Я постараюсь, - тихо пообещал он, словно обращался к себе, а не к стоящему напротив человеку. – Я постараюсь принять ее и наладить отношения с отцом.
   Тим улыбнулся и, подавшись вперед, хлопнул родича по плечу.
- Ты справишься, я уверен. Все наладится.
   Роберт кивнул, отчаянно желая, чтобы это действительно было так, и боясь в любую секунду подобно заядлому алкоголику сорваться и потерять последний шанс вернуться в потерянный, но такой необходимый ему мир.


   Пригород всегда отличался не только более чистым воздухом и небольшим кругом знакомых, состоящим из обычных работяг, с рассвета и до позднего вечера трудящихся на собственных маленьких огородиках, но и множеством других интересных вещей. Здесь жили мельники, сбывающие свой товар на рынках в более крупных поселениях вместе с прочими лавочниками, торгующими продуктами, тканями и даже гончарными изделиями. У въезда в деревню стояла кузница, в которой любой путник мог за умеренную плату сменить подковы своей лошади или же заказать кому-нибудь в подарок клинок. Но самой главной достопримечательностью этих мест была тишина – настолько насыщенная и звенящая, что казалось: протяни руку – и ее можно будет потрогать. Покрытые высокой травой луга плавно перетекали в густые хвойные заросли, через которые пролегала основная дорога до Чарльстона, а расположенная в низине речка служила неиссякаемым источником воды для приютившихся на ее берегах людей и животных. Даже индейцы, обычно заставляющие страдать от своих набегов западные штаты, тут появлялись настолько редко, что сплетничающие обо всем на свете старики не могли вспомнить, когда краснокожие беспокоили их в последний раз.
   Иными словами, не любить эти края было нельзя. Так и случилось с Луизой Бертон, впервые приехавшей сюда вместе с мужем десять лет назад. Поначалу шокированная царствующей вокруг простотой и непредвзятостью, она со временем оценила и скромный быт селян, и их способность выживать в столь нелегких условиях. Подобно им, не поддающимся миллионам преград, она сама когда-то бросила вызов миру.
   Дочь богатых родителей, старшая из четырех девочек, Луиза росла несколько своевольной и не собиралась считаться с теми планами, которые имел на нее отец. Полюбив нанятого для ремонта родительского дома плотника, девушка предпочла распорядиться своей судьбой сама, что, несомненно, по правилам высшего общества было недопустимо. О чем и объявила во время бала, посвященного собственной помолвке. В ту же ночь юные влюбленные покинули город и обвенчались в небольшом приходе, попавшемся на их пути.
   А потом пришлось привыкать к новому укладу жизни: учиться готовить, стирать, мыть полы, пропалывать землю. Супруг оказался терпеливым наставником, всегда готовым помочь Луизе дельным советом. Да, у нее больше не было рабов и богатых нарядов. Да, приходилось тяжело работать и считать каждую монету в кошельке. Но все это делалось для самых близких, самых дорогих людей на свете – для мужа, после стольких лет брака все так же обожавшего ее, и дочери, появившейся на свет восемь лет назад. С ними каждый день женщины наполнялся истинным смыслом, большим, чем пропитанные ложью будни королей в огромных дворцах. Единственное, о чем сожалела Луиза, - отсутствие сыновей. После рождения Марсии повитухи заявили, что больше детей у миссис Бертон не будет. А ей так хотелось подарить мужу наследника! Да и дочке было бы не так одиноко.
- Перестань об этом думать, - раздался за спиной голос супруга. – Ты сейчас в задумчивости порежешь себе все пальцы.
   Луиза вздрогнула и перестала резать овощи, которые собиралась бросить в суп. Предостережение чуть было не стало явью. Вынырнув из бурного потока воспоминаний и горестных мыслей, женщина окинула взором маленькую, но уютную кухню, после чего обернулась, упирая руки в бока и сердито сверкая карими глазами.
- Откуда ты знаешь, о чем я думаю?
   Кайел, тряхнув русой шевелюрой, прошел к стоящему в центре столу и положил на узкую скамью сумку с инструментами.
- На лбу написано, - пробормотал он. - И на затылке. Ты без конца об этом думаешь, - подойдя к жене, мужчина за талию притянул собеседницу к себе. – Я уже устал повторять тебе, Лу: мне вполне хватает тебя и нашей дочери. Если ты не можешь больше родить ребенка, это не значит, что я разлюблю вас обеих.
   Луиза невольно стушевалась и отложила нож в сторону для того, чтобы беспрепятственно начать теребить ворот мужниной рубашки.
- Кайел, я просто… - пальцы скользнули по въевшемуся пятну, не выводившемуся никакими средствами. – Да, мне хотелось родить тебе сына, - она заправила за ухо светлую прядь, выбившуюся из массы затянутых в пучок волос. - И не думай, что от этого я меньше люблю Марсию… Просто я…
   Кайел приложил палец к ее губам, призывая прекратить словоизлияния:
- Я не говорил, что ты не любишь нашу дочь. Я просто прошу тебя перестать забивать себе голову глупостями.
- Хорошо, я перестану, - со вздохом сдалась Луиза и вывернулась из объятий, чтобы вернуться к приготовлению обеда. - А почему ты так рано? Я думала, ты намерен поехать в город вместе с Ричардом.
   Кайел тяжело опустился на лавку и качнул головой:
- Сегодня не поеду. Вчера там видели твоего отца, а ты сама знаешь, что встречаться нам ни к чему.
   Забыв о своем занятии, Луиза резко развернулась, упираясь ладонями о столешницу.
- Отец в Чарльстоне?
   Молодой плотник пожал плечами:
- Может, приехал по делу. А может, ищет тебя.
   Луиза села напротив, смотря в пустоту перед собой.
- Спустя столько лет…
   От внимательного взгляда Кайела не укрылась ее печаль:
- Ты хотела бы его увидеть?
   Луиза бегло посмотрела на него, поначалу задумавшись над ответом, а потом грустно произнесла:
- Мне хотелось этого восемь лет назад, когда родилась Марсия. Теперь – не хочу. Не думаю, что минувшие годы помогут ему понять меня и принять тот мир, в котором я сейчас живу.
   Кивнув, Кайел спокойно принял данный выбор, затем встал со стула:
- Я наколю дров, пока дочка не прибежала домой, - пройдя к двери, он поднял лежавший в углу топор и вышел из дома.
   Луиза смотрела на закрывшуюся за мужем дверь, размышляя на тему вечных проблем отцов и детей. Стоило ли ей видеться с родителем после всего пережитого? С одной стороны, она желала этого, сознавая, насколько успела соскучиться по оставленным когда-то родственникам. А с другой – теперь они настолько чужие друг другу, что вряд ли смогут найти тему для общей беседы. Вздохнув, блондинка встала и вновь занялась овощами. Папа может поступать, как ему вздумается, ей же необходимо позаботиться о своей семье.


   В относительном спокойствии пролетели оставшиеся до приезда гостей две недели, невольно наводя чернокожую Мари на мысли о затишье перед бурей. Ни проявленные Робертом чудеса мужества, результатом которых стал отказ от посещения салунов и прочих сомнительных мест, ни его неожиданное смирение с предстоящей женитьбой, ни попытки помочь отцу в работе, не могли заставить негритянку поверить, что все худшее позади. Слишком уж хорошо знала она характер своего воспитанника, а потому с уверенностью могла сказать – природа, одарившая юношу, взрывоопасным нравом и непредсказуемостью, еще возьмет верх.
   В день долгожданного прибытия Уинстоунов семейство собралось в гостиной. Тим и Роберт играли в шахматы, Рой просматривал недочитанную газету, Мелинда что-то рисовала в альбоме, а женщины вполголоса совещались на тему тех или иных необходимых приготовлений к предстоящей свадьбе. Однако уже через полчаса умиротворяющая атмосфера помещения была нарушена выкриком Роберта:
- Тебе шах, братец! И куда же ты только смотришь, а?
- Не торопись радоваться, гений тактики, - хмыкнул Тим. – Я еще обойду тебя.
- А, ну давай, покажи, какой ты сильный, - поддакнул младший.
   Рой с усмешкой перевернул страницу, а Лейса невольно улыбнулась: давно их отпрыски не были такими веселыми.
   В это мгновение со двора донеслись шум подъезжающей кареты и громкие голоса слуг.
- Они приехали! – Лейса стремительно встала с дивана и в волнении огляделась вокруг в поисках горничной. – Мари, проводи гостей сюда, - велела она, обнаружив верную помощницу возле дверей, ведущих в столовую.
   Мари молча выплыла в холл, куда ее дочь уже провела приезжих. Ими оказались седовласый, когда-то явно сверкавший огненной шевелюрой, мужчина среднего возраста, осанка которого явно свидетельствовала о долгих годах военной службы, и светловолосая девушка примерно восемнадцати лет, довольно хорошенькая и с такими яркими синими глазами, что Мари не могла припомнить, видела ли такие очи у кого-либо еще. Однако зацикливаться на внешности незнакомки служанка не стала: дождавшись, когда новоприбывшие снимут с себя верхнюю одежду, она препроводила их в главную залу и вернулась к излюбленному посту наблюдения. Рой, просияв, соскочил с места, чтобы встретить давнего друга с распростертыми объятиями:
- Ллойд! – прижав к себе приятеля, глава рода похлопал того по плечу. – Сколько лет, сколько зим, друг мой!
- Воистину, Рой, - чуть хрипловатым голосом ответил мистер Уинстоун. - А ты все не меняешься.
- Как и ты, я думаю, – бросив мимолетный взгляд на спутницу Ллойда, он добавил. – Она красавица, Ллойд!
- Какой была и ее мать, - не без гордости отметил отец, жестом подзывая блондинку к себе. – Роса, дорогая, это мой друг, о котором я тебе рассказывал.
   Та кивнула в ответ и слегка присела в реверансе, приветствуя хозяина дома:
- Я рада, наконец, познакомиться с вами, мистер Калдон. Папа говорил о вас много хорошего.
   Радостно хохотнув, Рой принял протянутую ему руку и поцеловал тонкие девичьи пальчики:
- Добро пожаловать, мисс Уинстоун.
   Тим и Роберт, приблизившись к родителю, впервые за столь недолгое время, сумели хорошо рассмотреть Росу. Мари же цепким взором отметила и румянец, покрывший щеки старшего брата, и восторженный взгляд младшего. С грустью африканке пришлось осознать, что давнее ее пророчество о судьбе этих двоих начинает сбываться…