39. Двойники. Домики-близнецы

                39. Домики-близнецы

Петербургский квадрат, сто тринадцать домов – это стихотворение, подобно всем хорошим стихам, «ни о чем».

Т. е., о смысле искусства, о странностях любви, о судьбе художника в мире и конечной цели мироздания.

Четырнадцать улиц его – строки  классического сонета.

А Рифмами этого текста назову шесть одинаковых, как близнецы, особнячков XYIII века. Два на Загородном, друг напротив друга, третий, по той же оси, на Пяти Углах. Два по Кузнечному переулку и третий на пересекающей Кузнечный улице  Коломенской.

«Старовские» домики счастья.

Зодчий Иван Егорович Старов спроектировал и (совместно с коллегами) Александро-Невскую лавру, и Аничков дворец, и Таврический. Но особую славу среди петербуржцев ему составили именно эти малые архитектурные формы. Они, как сказали бы сейчас, стали его брэндом.

«Счастливый домик» (из стихов Ходасевича, гостя фэнсиона)  гениально соединял в себе преимущества деревни и города. Житель столицы чувствовал себя тут, как бы в уютной деревенской усадьбе, с ее размеренным дедовским ритмом, вольготной патриархальной жизнью.

Помнишь ли, как просто мы любили,
Как мы были счастливы вдвоем?
Ах, Эдмонд, мне снятся и в могиле
Наша нива, речка, роща, дом!

А заскучал по благам цивилизации – на тебе, Невский проспект за углом.

На петербургской улице их сразу выделишь: высокая у них, косая (чтобы стекал дождь, растаявший снег) крыша.

Другие приметы:

Два этажа (теплый верх – для детей; холодный и просторный низ – для родителей). Закругленные, слегка утопленные углы, придающие особый уют строению. Удлиненные фасады. Оконные переплеты в шесть стекол.
Толстые, не пропускающие городского шума стены. Красивые карнизы, угловые балконы, а на них особого рисунка решетки, с латунными шарами.

А внутри:  крутые лесенки с поскрипывающими ступенями, высокие дверные проемы (видениям и призракам под рост), круглые печи, обложенные молочно-голубыми изразцами, вощеные паркеты, мерцание свеч в медных шандалах…

Мебеля старинные, несколько поколений пережившие, с историями.

«Павловский» буфет, «вольтеровские» кресла, «дорогой многоуважаемый шкаф»…

Двойные рамы высоких окон, а за ними – вековые деревья старого сада.

Сам воздух петербургский – нервный, наэлектризованный, гальванический – в таких покоях становится другим.

Запахи горящего в камине смолистого полена, дыма, старого дерева, паркетной мастики. Ванили, корицы, медового коржа из буфета… Кельнской воды, розового саше из бабушкина шифоньера, пачулей…

Ощущение основательности, неторопливости, жилого тепла, родового гнезда – в нынешних пластмассовых интерьерах, безвозвратно, кажется, утраченное.

Здесь жили великие писатели, здесь они селили своих любимых героев.

Нет, не были счастливы ни те, ни другие.

Загородный 1. Дому этому дал свое имя Дельвиг, поселившийся в нем после свадьбы, с молодой женой Софьей. Антон Антонович у себя в кабинете редактировал «Северные цветы», «Литературную газету».  В салоне принимал Пушкина, Глинку, Баратынского, Мицкевича. В этом же доме, по соседству с четой Дельвигов (почти член семьи) несколько месяцев снимала квартиру Анна Керн. И все «кружение сердца» - любовь, смерть, дружба, литература, Пушкин, Вульф,  Керн, Софья Дельвиг, все это перебудоражило их здесь.

За один из немногих сохранившихся ампирных домиков в новейшие времена немало поборолось Петербургское общество охраны памятников. Дом предназначался под снос, но его отстояли – помогло, не в последнюю очередь, имя Дельвига. «Друг Пушкина» – могущественный титул!
 
Дом  на углу Николаевской и Кузнечного переулка. Арина Родионовна, любимая няня Александра Сергеевича, провела здесь последние месяцы жизни, в семье сестры Пушкина Ольги Сергеевны и ее мужа Павлищева. Здесь же скончалась и была отпета во Владимирской церкви. У Павлищевых бывали родители Пушкина, его друзья, возможно, и сам он заходил в гости к сестре и старушке-няне. Семейная жизнь Ольги не задалась, вскоре супруги разъехались.

Позднее дом принадлежал Александру Ивановичу Блоку, прадеду поэта:

Сыны отражены в отцах:
Коротенький обрывок рода –
Два-три звена, – и уж ясны
Заветы темной старины:
Созрела новая порода, –
Угль превращается в алмаз…

Одна из тонких биографических связей Блока и Пушкина – дедушка Александра Александровича и няня Александра Сергеевича жили в одном доме.

Мало того, как сейчас доказали, Блок, по отцу, был в свойстве с Пушкиным – племянник прадеда поэта, Александра Ивановича Блока, Иван – женился на Надежде Венмарн, правнучке Абрама Ганнибала.

Генеалоги обнаружили и другие связи Пушкина с Блоком: младенца принимала при родах прабабка Блока, Александра Николаевна Карелина.

Она дружила с Анной Керн,  с Плетневым, с Бестужевым, Кюхельбеккером, Якушкиным. Она же являлась ближайшей подругой Софьи Дельвиг, а стало быть, почти наверняка посещала дом на Загородном, 1 – копию дома в Кузнечном переулке.

У Пяти Углов в ампирном домике Достоевский поселил свою Настасью Филипповну. Знаменитая  сцена со сжиганием в камине денег на глазах у Гани Иволгина (а также князя Мышкина, Парфена Рогожина и других страстотерпцев) происходила, по замыслу автора, в этих стенах.

Кстати, Федор Михайлович знал отца Блока, Александра Львовича, большого оригинала – с «демонической душой», странной биографией и проблесками гениальности. Достоевский встречался с ним в салоне у известной эмансипе Философовой (матери Дмитрия Философова, тоже связанного с фэнсионом).

Восхищался «этим русским Байроном», намеревался даже сделать его героем одного из своих романов (немного Версилов, чуть-чуть Ставрогин)…

А прототипом князя Мышкина в «Идиоте» стал Левушка Пушкин, сын Ольги Сергеевны, сестры поэта. Унаследовавший «прелестную, открытую» натуру дяди (но не его поэтическую гениальность).

Для нас Пушкин, Достоевский и Блок существуют, как отдельные планеты – три домика (как три томика) Старова напоминают, что миры эти взаимосвязаны.

Имеются близнецы этих зданий и в других частях города. Два старовских стареньких особнячка слева и справа у Александро-Невской лавры, завершают Невский проспект («большую першпективную дорогу» земной жизни).

Явилась за ними Серая Дама. В лавре похоронены  Антон Дельвиг, Ольга Пушкина-Павлищева, Василий Жуковский, Федор Достоевский, Михаил Глинка, Николай Римский-Корсаков, Петр Чайковский, Антон Рубинштейн, Михаил Балакирев, Василий Стасов, Модест Мусоргский, Анатолий Лядов, Пелагея Стрепетова, Владимир Давыдов, несколько представителей актерской фамилии Самойловых, Юрий Юрьев, Вера Комиссаржевская, Мариус Петипа и многие другие обитатели и гости нашего вполне  фантастического (и ничуть невыдуманого) фэнсиона. 

Хочется верить, что на том свете, в облаках, в «эмпириях», имеется его двойник.

Полно! Для желанного свиданья,
Чтобы Дженни вновь была жива,
Горестные нужны заклинанья,
Слишком безутешные слова.
Чтоб явился призрак, еле зримый,
Как звезды упавшей беглый след,
Может быть, и в сердце, мой любимый,
У тебя такого слова нет!
Но вдали от нашего селенья,
Друг мой бедный, где бы ни был ты,
Знаю тайные твои томленья,
Знаю сокровенные мечты.

Домики несчастья, построенные на счастье.

Здесь нашел последний приют и сам архитектор Иван Старов. Не странно ли, что решетки чугунной ограды на его могиле в точности повторяют узор балконных решеток его домиков.