41. Двойники. Рифма судьбы

                41. Рифма судьбы


 Недуг двойничества не проходит с годами, ни даже с веками.


  Не поддается излечению.

Здесь все рифмуется. События, обстоятельства, счастья, несчастья.

Имеются у нас не только:

Два классических Оборотня – Василий Самойлов и Мамонт Дальский.

  Два маэстро полетов, облачных геометра – Дидло и Петипа.

Две ведьмы, Шарлотта Федоровна Кихгоф и Мария Анна Аделаида Ленорман.

Но и:

Два тайных царских брака: императриц Елизаветы Петровны и Екатерины Алексеевны.

Два чудных мгновения: Пушкин и Анна Керн; Глинка и Екатерина Керн.

Два самоубийства в двух похожих, как близнецы, домах: Всеволода Гаршина и Александра Погодина.

Ситуация брака второем, насущно необходимого всем троим, повторяется дважды. В Золотом веке это Тургенев, Полина Виардо и Луи Виардо. А также: Некрасов, Авдотья Панаева, Иван Панаев.

А в Серебряном: Маяковский – Лили Брик – Осип Брик. И: Мережковский –
Зинаида Гиппиус – Философов.

Сюжет, свершившись однажды, реинкарнируется через много лет, в другую эпоху. Так, роль Дон Жуана во времена Пушкина талантливо исполнил «Ловлас из Малинников», брутальный брюнет, Алексей Вульф – разделил с ним это амплуа сам Александр Сергеевич, не уступавший приятелю «бесстыдным бешенством желаний».

А век (почти) спустя состоялось второе пришествие: Николай Гумилев, тоже побивший все мыслимые рекорды, соблазняя «в исторически короткие сроки» целые полки дам.

Аполлинария Суслова – двойная Клеопатра. Жизни двух больших художников были поставлены ею на очень острую грань. Женщина. Некий эмоциональный мост между Достоевским и Розановым.

Но Мура Закревская-Будберг тоже  Клеопатра двух. Жребий, выпавший пушкинскому Импровизатору –  «Любовники Клеопатры». Первый –
Горький;  второй  любовник Муры, Герберт Уэльс никогда не жил в Трапеции (фэнсион-Алеф). Но сама она происходит отсюда. И личность Будберг, и миссия ее глубоко двойственны.

Трапецию посещала Елизавета Дмитриева, украсившая себя имаджиной «нечеловеческой красоты» – Черубина де Габриак. Но за несколько десятилетий до ее кратковременного воцарения на небосклоне, в фэнсионе обнаруживается репетиция этой истории: мадемуазель Евгения Сарафанова.

Тут, в одно время  снимали квартиры на одной улице, в соседних домах, ничего не зная друг о друге, две Чайки Антона Чехова – Лика Мизинова и Лидия Авилова.

 А две принцессы фэнсиона, Наталья Мекленбург и Ксения Ольденбург –
 зеркальные судьбы. Одна была Золушкой, стала принцессой. Другая
 родилась принцессой,  стала Золушкой.

Пара Дон Жуанов, пара Клеопатр, пара Черубин, пара Чаек… Пара браков, пара смертей…

Зазеркалье продолжает исправно производить отражения.

Мистический смысл ситуации: Действительность, подражая поэтам,  пытается писать стихи, рифмуя все на свете…