Без названия

  Дикое ощущение пустоты, медленно растекалось по телу, отхватывая от меня небольшие части. Настолько медленно, что казалось, эта самая пустота издевается надо мной, давая возможность помучаться как можно дольше, сильнее, насыщаясь мной с какой то неумолимой ухмылкой. Я понимал, ясно понимал, все, что она заберет, это теперь только её, и назад я себя не верну. Была в этом ирония в жуткой смеси с горечью, и еще чем-то. Я оказался слишком слабым, чтобы с этим сражаться, и постепенно угасал. Нет, не в том смысле, как угасает жизнь в живом теле, а просто отмирала душа. Не было сил даже рыдать, или может, мне было настолько все равно, что я даже не задумался о том, что нормальные люди в таких случаях обыкновенно льют слезы. Но к чему это всё. К чему эти глупые стереотипы, мол, мужики не плачут? К чему вообще всё то, что произошло? И главное, к чему эти глупые мысли теперь то?
      Краем глаза, я увидел на журнальном столике темный прямоугольный силуэт. Ну конечно, это была пачка из-под сигарет, тех самых, которые я всегда выбираю, вот уже почти восемь лет. Одно плохо, я совсем не помнил, полная она или нет. Абсолютно не помню, заходил ли я к старине Томми за новой пачкой. Наверное, пора завязывать с выпивкой, от нее так жутко болит голова по утрам. А с другой стороны, эта боль напоминает мне, что я еще жив, и что никуда мне без чьей то помощи, или может даже собственной – не сбежать из этой оболочки. Которая по самой заурядной цепочке обстоятельств, той которую иные привыкли называть жизнью, стала детективом Роудсом.
       Было крайне не приятно осознавать то, что в пачке могло не оказаться сигарет, и потому я по-прежнему не решался выяснить, так ли это. Минуты под мерный и спокойный такт метронома тянулись слишком долго, даже чересчур. Да черт возьми! Всего три движения, и если там окажутся сигареты, я буду... Хотя нет, рад не буду. Буду также спокоен, как и теперь. Просто для себя, решу одну задачку, которая ничтожно мала, в сравнении с той задачей, которая стоит перед каждым из нас, а именно, прожить сколько нужно. Я резко встал с кровати, потянулся за сигаретами, и вот удача! Там еще оставалось, по крайней мере, четверть пачки. Как и говорил, один вопрос, что мучил меня – отпал. Немного помяв в пальцах фильтр, я нащупал зажигалку, и легким щелчком добыл из нее огонек. Подкурив, я снова небрежно увалился на кровать, так, будто меня покинули все силы разом взятые. Дым резанул по легким настолько, что хотелось закашляться, но обошлось. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я его выдохнул, стараясь как можно на дольше задержать то ощущение, которое он мне давал. Мыслей в голове прибывало, и я не хотел понимать, откуда они берутся, и какого черта им надо в моей тесной голове. Я попытался объяснить себе, зачем это всё, и понял, «Эй, парень, спроси что по легче, а?». И перед тем, как место этого вопроса не занял следующий, я успел взять за горлышко бутылку, что стояла у кровати. Два длинных глотка, и меня обдало жаром, чем-то отдаленно напоминавшим мне тот солнцепек, что бывает в начале августа на юге Калифорнии. Помню, мы гуляли с ней по побережью, и как дети радовались тому, что удалось провести такое прекрасное лето вместе. Волны нежно обнимали пляж, а мы стояли, держась за руки, и смотрели  на это великолепие, на это буйство красок, которое дарил нам закат...
       Это воспоминание настолько больно резануло, что я был готов завыть от безнадеги. Словно лев, что почуял свободу, но находился в клетке, также и мое сердце, как мне казалось, металось под ребрами. Снова потянулся за бутылкой, и новый глоток залил  это воспоминание так же, как и предыдущие, которые я безжалостно истреблял большими порциями второсортного виски. Теперь это было похоже не на жар, а на пытку каленым железом.
       Интересно, сколько лет прошло с того звонка, когда она мне объявила, что все кончено? Сейчас даже не вспомню. Наверное, четыре года будет. И вот так, каждый день меня душили две вещи, а именно – воспоминания, и эти чертовы мысли, которые заставляли задумываться обо всем этом. Не помню ни одного дня, который заканчивался без виски, и без всей этой горечи и безнадежья. Все время мучила обида непонятно за что. Я так и не смог это принять, и попытаться зажить с чистого листа. Интересно, она хотя бы вспоминает обо мне, хоть изредка? Думаю вряд ли. У нее должно быть уже есть дела поважней, своя семья, свой дом, и все остальное, в котором мне не осталось когда то места.
Только теперь я почувствовал, как же устал от этого всего, и что мне противно так жить. Или жить вообще? Хм... Луна небрежно выглянула из за облаков. Свет легонько полился сквозь шторы, освещая мою комнату. Было странное, тягучее ощущение, что я все время что-то упускал в пьяном угаре, но оно меня всегда преследовало... Я снова достал сигарету, и закурил. Дым невесомыми клубами подымался в луче света. На столике сверкнул, как бы подмигивая, мой жетон полицейского. Ну конечно, именно преданность работе, как она говорила, стала между нами. Эх, малышка Эмми, знала бы ты, что не было у меня ничего дороже тебя. Но, ты даже не слушала меня, всегда говоря одно и тоже. Тебе удалось меня убедить в своей правоте, и в итоге, чтобы не страдать, я ушел в работу. День работаешь, ночью выпиваешь. Даже помогало в начале. Но теперь, мне это встало поперек горла. С меня хватит! И тут я понял, что от меня ускользало все это время. Конечно, ведь по-другому то и быть не могло. Уверен, что ты сама не верила в то, что говоришь, но всякий раз убеждая меня, заставила и себя поверить в это. Хороший трюк, и хорошая отговорка для себя самой. Самообман, который сработал. Конечно, там был кто-то еще, раз уж ты так усердно в это верила... Хэх, какой же я был глупец все это время, Господи...
        От осознания, которое я так долго скрывал в алкоголе, сделалось настолько невыносимо, что я сел на кровать и обхватил голову в тихом отчаянии... Вот оно что! И я достал до бутылки, влил в себя остатки виски, и кинул её в стену. Удар и звон стекла, наверное, услышали в соседних номерах, но мне плевать... Я уже решил все. Медленно встаю, и неуверенной походкой дохожу до стула, на котором была моя одежда. Одевшись, я прицепил на пояс свой жетон левой рукой, а правой нащупал рукоять «Магнума». Она приятно холодила пальцы, и мысль о том, что скоро все закончится, лишь только подгоняла. И вот, ствол уткнулся в висок. «Ну же, сделай это! Ты же устал, черт тебя дери, или ты слабак?» - пронеслось в голове. «Ну конечно, слабак». И ствол опустился. Я подошел к зеркалу, и увидел свое лицо. Оно попыталось улыбнуться, но получилась дичайшая пародия на улыбку. Я понял, что если буду думать, то не нажму на спусковой крючок.  Я резко поднял ствол, приставил к виску, и нажал на спуск, так и не дав себе ничего подумать...
 
        За столом портье из отеля «Голд Эйдж» зазвонил телефон, и задремавший работник, нехотя отрываясь ото сна, все же поднял трубку и ответил:
-Отель «Голд Эйдж», слушаю вас.
-Скажите, Майкл Роудс здесь проживает? – спросил на другой стороне приятный женский голос, в котором проскакивали нотки беспокойства.
-Да здесь. – ответил Портье.
-Соедините меня с ним, это очень важно. – взволновано сказал женский голос.
-Одну секунду. Как вас представить? – сказал Портье, и уже нашел номер телефона комнаты Мистера Роудса, приготовившись соединить.
-Мисс Эмили Аверсман. Скорее, прошу Вас. Я ощущаю, что с ним может случится беда! – чуть не плача сказал голос.
-Соединяю. – сказал Портье, и переключил вызов на комнату, что была на втором этаже, номер 216, в которой проживал Роудс. И вдруг, он услышал резкий хлопок. Да, примерно где-то на втором этаже. Почуяв неладное, он побежал наверх. Портье знал, что Роудс был полицейским, и что оружие могло быть только у него, а потому побежал сразу к его комнате...
    И вот, он у двери, трясущимися руками вставляет ключ, уже представляя что увидит труп. Замок глухо щелкнул, и дверь со скрипом приоткрылась. Портье, затаив дыхание, стал заходить.

-Эй, какого черта приятель? – донеслось из комнаты.
-Простите, мистер, мне показалось, что... – запнулся было Портье.
-Расслабься, это в соседней комнате. Похоже, этот придурок таки вышиб себе мозги. – ответил Роудс, наливая в стакан виски. Взгляд служащего упал на пистолет, что лежал перед Роудсом. Перехватив этот взгляд, Майкл усмехнулся.
-Расслабься, говорю тебе. Я сегодня просто надрался до чертиков, как и обычно. – сказал Майкл, и выпил очередную порцию виски. Дверь закрылась. И тут раздался звонок. Майкл нехотя взял трубку.
-И кто это, черт тебя дери, звонит когда я сплю? – не скрывая раздражения ответил он.
-Майкл, это ты? Прости меня. – сказал женский голос.
-Эмили? Малышка, неужели это ты? – спросил он, чувствуя, что былое раздражение исчезает...