Иногда они возвращаются

Ю.

"Иногда они возвращаются" (с) С. Кинг.

Да... Как только научишься жить "без".
Закрыл, наступив себе на глотку, очередную дверь. Смирился, забыл, принял, как данное, вытошнил из себя тоску, чьи белые глаза не давали спать по ночам, прополз еще один отрезок жизни, и встав, наконец, с колен, шатаясь, как пьяный, пошел дальше, теряя воспоминания одно за одним.
Остыл до корки льда у всех берегов, на которых еще оставались маяки с твоим именем, успокоил шторма, даже осторожно улыбаться начал. Не держал телефон постоянно включенным, ожидая звонков и сообщений, не дергался при виде похожих людей, не чувствовал себя ущербным уродом, недостойным ни любви, ни внимания, каждый раз споря с зеркалами и чужими взглядами, не жил в собственной глухой тишине, не проспиртовывал себя виски каждый вечер, в тщетных попытках спастись от твоего незримого присутствия.
А однажды, проснувшись утром, увидел не белый потолок где-то в чужой квартире, а небо. Синее собственных глаз.
И дышать с тех пор стал легко и спокойно, как мне давно уже позабылось.
И так — день за днем.
День за днем...
Пока, в один из  ничем не примечательных вечеров, — как раз когда ко мне на работу заглянул друг, чтобы забрать "куда-то развеяться", именно в тот момент, когда я рассмеялся над какой-то его шуткой, — у меня не зазвонил телефон.
Незнакомый номер...
 — Да, — я все еще улыбался.
— Море...
Свет померк, хоть осознание еще не пришло.
/Ты забыл меня?/
Весь заново выстроенный мир стал стремительно рушиться на куски, будто сделанный из папье-маше. Неумолимо сквозило через старые дыры, срывая с них заплаты, которые еще секунды назад казались столь надежными, откуда-то глухо застонало.
— Привет, — онемевшими губами.
Нажать бы на сброс, пояснить другу, что кто-то ошибся номером, но я, — будь все проклято, — не смог.
— Я была рядом... решила зайти... Ты можешь спуститься? Мне так хочется тебя увидеть...
Мне бы бежать, но я
/я на пару минут, ок? Подожди меня/
/"я на целую жизнь назад. Не ищи меня"/
пошел в засыпанное пеплом прошлое.
Ровная спина, гордо поднятая голова, белая рубашка — торжественный, как висельник.
Увидел. Остановился в полуметре.
Ноющее нутро требовало дистанции.
— Как ты красив!
Промолчал.
Во мне катит стотонные валы ледяное море, тяжело плещется за глазами...
Разучилась видеть?
/или не умела никогда?/
— Я соскучилась по тебе! Как ты живешь?
/Нет.
Не верно.
Не то ты  спрашиваешь.
Тебе теперь надо бы спросить, как я жил до того, как ты снова явилась.
И как собираюсь жить после этого/
— Как и полгода назад. Все нормально.
Лгу.
/Все впорядке.
Я впорядке.
Все впорядке/
/Зачем ты здесь?!/
Но, неожиданно порывисто подавшись вперед, ты обняла меня.
Прижалась отчаянно, будто желая стать со мной одним целым.
Стать мной, оказаться внутри...
/утонуть в холодной воде/
— Прости меня, Море!
Оглушенный и пустой, я не знал как мне быть — отпрянуть, или же положить руки на твои плечи, каждой мышцей, нервом чувствуя твое тело.
Но так ничего и не сделал.
Ибо больше ничего нет.
Я — иной, милая. Тот Море, — "твой" Море, — умер, отравившись ядом твоих слов/действий.
Пришедший ему на смену похоронил останки и сжег все, что было с ними связано.
Как жгли когда-то больные чумой города.
Слишком сильным был запах сухих, сгнивших роз, оставленный твоим уходом.
Аминь.
Ты опоздала...
Так отчего теперь не уходишь?
Зачем приносишь тому, погибшему, свежие цветы, глядишь небесными глазами в его пустые глазницы, держишь, с вновь возродившейся нежностью, костяшки его пальцев, поешь тихие песни, целуешь белые кости, говоришь вкрадчиво, улыбаешься тихо...?
Будто ничего не случилось.
Случилось ведь, милая.
Он умер.
"Море... Глупый ты, мой мальчик, я ведь люблю тебя... Я люблю тебя... Что бы я не говорила, что бы я не делала, я всегда любила и буду любить тебя..."
Говорят, умершим все равно?
Нет.
Иногда им становится грустно.
Рано или поздно, тебе станет грустно тоже.
Срезанные розы быстро вянут, милая. Возведенное с трудом быстро рушится.
Мой новый мир дал трещину.
И когда время от времени, по утрам, меня будят твои звонки, я снова вижу белый потолок вместо неба, а умерший во мне стонет.
Плачь, девочка.
Ибо мертвых любить тяжело.
Мне жаль.


(илл. из нета)