Измерение Инкогнито. Глава 20-22

Глава 20.

Наконец-то все было выполнено так как надо. Двое помощников осторожно опускали Али на веревке в глубокую шахту.

Бережно, словно первенца мужского пола, - в руках он держал последний из святых камней. Его священный джихад будет закончен здесь. Здесь и сейчас он поставит последнюю жирную точку в своей непримиримой борьбе.

Каблуки коснулись рыхлого дна ямы. Не выпуская из левой руки переливающийся всеми цветами радуги камень, правой - он достал клинок из черного обсидиана, которым его снабдили в таинственном мире его братья по вере.  

Настроившись на амулет, Али оттопырил большой палец руки, державшей камень, и решительно резанул его острым лезвием – ладонь дернуло, словно от разряда электрошокера, на подушечке пальца обильно выступила кровь. Согласно полученным инструкциям, он приложил порез к отшлифованной холодной грани - капелька алой крови в одну секунду всосалась в нутро ледяного на ощупь амулета. Полыхнуло. Али показалось, что теперь он держит в руках кусочек солнца!!! Камень, словно накаленная до красна кочерга, вдруг обжег его ладонь и в считанные секунды прикипел к коже. Взвыв от невыносимого жжения Али попытался отбросить его в сторону, но камень будто бы прирос к руке, стал ее неотъемлемой частью.   Задохнувшись от резкой, почти невыносимой боли, он попытался содрать его о плотную стену шахты, однако твердая доселе почва расплескалась вдруг под его рукой мерзкой жижей, а стены глубокого колодца дрогнули и как будто сдвинулись - сверху посыпались земля и щебень.

 Руку будто объяло пламенем, она сама собой, без участия воли своего хозяина, вдруг резко поднялась вверх. Вены на запястье вздулись и полопались, словно перезрелые виноградины под тяжелым каблуком солдата. Толстые струи крови, багровым фонтаном, брызнули вверх, однако ни одна капля не упала на землю. По странной, закручивающейся спирали дарующая бытие влага тут же втягивалась в камень, Али чувствовал, как быстро из его тела уходит… ЖИЗНЬ!!! Как стремительно холодеют и немеют его конечности. Его обманули. Крик дикой боли, досады, ярости и страха разорвал тишину рассветного часа. Задрав голову, Али взвыл диким зверем. На фоне неба показалась чья-то лохматая голова.

 - Брат Али, что случилось? – послышался донельзя испуганный голос сверху.

 - Поднимайте меня!!! – взревел он во всю глотку.

Еще один толчок! На этот раз земля дрогнула столь сильно, что Али не удержался на ногах. С дикими криками сверху на него падал его напарник, веревка свободными кольцами падала вместе с ним. Сила тяжести бросила их в объятия друг к другу – в крепкие, смертельные объятия.

Столкновение!!! Два ярких, ослепительных красных солнца вспыхнули в глазах Али.

- Поднимите, да поднимите же меня, шакальи ублюдки!!! – Али бился в агонии – некрасивая и жалкая, но неотвратимая и справедливая смерть все же настигла его темную душу, однако он до конца успел сыграть свою роль, завершить предначертанное. - Не хочу… обманули, будьте вы прокляты – придавленный телом свернувшего шею напарника, еле слышно шептал Али обескровленными губами – это были его последние слова на этой земле, последний хриплый выдох слетел с его губ.  

  Стены шахты с глухим скрежетом - медленно, но неумолимо - поползли к центру. Еще минута – и рыхлая почва сомкнулась над их головами, вспучившись на поверхности небольшой насыпью – из нее в зенит ударил широкий голубой луч.

Другие ямы в тот же самый миг претерпели аналогичные метаморфозы – в небо ушло еще четыре мощных луча – там, высоко над облаками, они встретились в единой точке. Над городом полыхнула яркая, не выносимая для человеческих глаз, вспышка. Произошел мгновенный световой выброс неимоверной, божественной мощи, словно родилась сверхновая звезда, или же сам создатель глянул на землю сквозь неестественную прореху в пространстве. От слепящего перекрестия лучей, вниз, к беспечной земле, поползла полупрозрачная пелена.    

   Глава 21.

Денек выдался на редкость скучным. Жара давила, словно тяжелая и душная пуховая перина, клонило в сон. Был один из таких муторных и не прибыльных дней, когда все почему-то становились дисциплинированными, добропорядочными автомобилистами. Радар уныло торчал без дела, привинченный к небольшому деревцу у обочины. «Кажется все же придется менять позицию, слишком уж примелькался пост» - уныло подумал молодой белобрысый младший сержант Грищенко – патрульный постовой службы. И в правду, все водители словно по команде сбавляли на этом участке скорость.

 Не успела столь пессимистичная мысль прийти к нему в голову, как радар наконец-то тонко запищал - предвкушающее и довольно, как показалась сержанту. Тут и он заметил летящий на пределе своих возможностей бардовый жигуль. Патрульный постарался стереть со своего лица довольную улыбку и придать ему подобающе строгое выражение. Вытянув руку с полосатым жезлом, он резво выбежал из за высоких кустов, где прятался - на дорогу, жестом приказывая остановиться и прижаться к обочине превысившему скорость автомобилю. Водитель будто бы не видел его, и ни на йоту не сбавив скорости, пролетел мимо, обдав волной горячего ветра. Сергей досадливо поморщился, увидев постового, но останавливаться он не намеревался.

Довольная улыбка сползла с лица сержанта Грищенко, сменившись сердитым и мстительным выражением. Он еще резвее, чем прежде, побежал к своей девятке, однако не за тем, чтобы самому мчаться за наглым нарушителем - в его стареньком служебном автомобиле имелась рация. В полукилометре дальше дежурили его коллеги, они стояли на подхвате специально для таких случаев и вот у них-то были спец автомобили - мощные и скоростные.            

      У Максима захватило дух. Еще ни когда он, вот так, в открытую, не проявлял неповиновения властям. Свернув голову на сто восемьдесят градусов, он с увлечением и азартом следил за развитием событий. Сейчас он чувствовал себя героем какого ни будь боевика - было страшно, но и бесшабашно, залихватски весело. Вот где-то рядом послышался дикий вой сирены, громкий звук оглушил, пронесся мимо и медленно стал затихать вдали.

- Ух ты, дядя Сергей! За нами погоня! – задыхаясь от волнения проговорил Максим.

Сергей ни чего не ответил, только еще насколько мог поддал газу. Плотно сжатые челюсти болели от напряжения, желваки гуляли на его скулах. Карту Москвы он знал отлично как и все приемы ухода  от погони, но сначала надо было хотя бы добраться до города, здесь же его шансы скрыться от преследования практически равнялись нулю. Сергей рассчитывал затеряться в городском движении, но в этот ранний час на этой проселочной дороге было на удивление мало машин.

 - Ну джипяры! Дядя Сергей, они нас догоняют.  

Наполняя воздух диким воем, две мощные машины с мигалками, медленно, но верно, сокращали расстояние между ними. Сергей раздумывал, не стоит ли остановиться, но решил все же сражаться до конца. Не сбавляя скорости он мчался дальше. Только бы добраться до МКАДа, еще немного.

Загородив почти все движение, большегрузный КамАЗ медленно тащится впереди, прямо по середине дороги. Сергей нажимает сигнал, но скорость слишком велика - даже при всем желании  КамАЗ уже не успеет освободить ему полосу. Приходится пересекать сплошную линию…

Сергей обгонял тяжелый грузовик со скоростью ста тридцати пяти километров в час по встречной полосе, когда у него внезапно потемнело в глазах и почему-то заломило зубы. Яркая вспышка прямо по ходу движения почти ослепила его. Невольно пришлось сбавить обороты. Едва проморгавшись, Сергей увидел, как впереди метрах в пятидесяти еще раз полыхнуло - что-то вроде длинной ветвящейся молнии перечеркнуло движение поперек их направления, и дорогу в мгновение ока перегородила какая-то голубовато-синяя полупрозрачная стена. Она появилась прямо из воздуха и удивительно походила на поверхность воды, под свежим ветром идущей мелкой рябью.

  Стена появилась внезапно и сразу перекрыла весь обзор. Сергей пригнулся к рулю и попытался оглядеть ее верхнюю границу. То, что он увидел – границ попросту не имело - стена или что бы то ни было - сливалось с небом. Справа и слева, на сколько мог видеть Сергей, оно так же упиралось в горизонт. Полуослепший и ошарашенный неожиданным препятствием, Сергей среагировал не сразу, поэтому машина влетела в полупрозрачную преграду на скорости около восьмидесяти километров в час. Всего три секунды спустя, в стену влетели и оба джипа. Тотчас же снова дико ломит зубы,  в глазах темно, тошнота крутой волной подкатывает к горлу. Свежее утреннее солнце меркнет, разом теряя всю свою яркость и чистоту, будто кто-то набросил пыльную пелену на глаза. Трепетные краски рассвета уныло блекнут, окружающее пространство выцветает, кажется, что кто-то превращает его в безжизненный винтажный постер. Неизвестная, зловещая сила впечатывает их в вязкий, темно-синий кисель. Рядом с их жигулями отчаянно сражается с управлением водитель камаза. Душный, кошмарный сон наяву, от которого можно ни когда не проснуться. Дико визжат тормоза, многотонный прицеп уводит в сторону. Водитель камаза, пытаясь выровнять машину, невольно зажимает автомобиль Сергея к обочине. Воздух наполняется мелкими искрами, страшный скрежет закладывает уши, как будто тысячи гвоздей царапают капот машины. Брезентовый тент на прицепе камаза трещит по швам, металлические крепления не выдерживают нагрузки и отлетают, одно за другим. Некоторое время встречный ветер тащит огромный лоскут тяжелой материи, будто плащ супермена.  Наигравшись им всласть, он бросает свою надоевшую игрушки и полностью накрывает им жигули. Одновременно с этим все стекла в машине разлетаются мелкими осколками, брызнув во все стороны жалящими шмелями... Кажется, что страшное скольжение продолжается целую бесконечность.

Внезапно, как и началось, все стихло. Потерявший инерцию автомобиль медленно ткнулся в бетонный столбик, неприятные ощущения нехотя отступили. Сергею удалось остановиться на противоположной обочине - им повезло, что встречная полоса в это время суток была чиста. Оглушительная… тишина. Слышно лишь тихое потрескивание кузова их автомобиля.

 - Ты в порядке? – хрипло спросил Сергей, в потемках ощупывая Максима.

 - Д-да, к-к-ажется все в порядке. - Выбираемся отсюда!

Сергей пытается открыть дверь, но ее намертво заклинило. Откинуть брезент с лобового стекла так же не удалось – он как будто прикипел к корпусу автомобиля. Сергей шарит в темноте на ощупь, отыскивая рюкзак, где у него лежит охотничий нож. Прорезав толстую материю там, где положено находиться лобовому стеклу, они наконец-то выбираются из железной коробки. Их окружает почти абсолютная, тревожная тишина - не слышно даже пения птиц. Метрах в десяти позади них, дымятся остовы двух машин, в которых Сергей с трудом узнает преследовавшие их патрульные джипы. С первого взгляда стало очевидно, что транспорту ППС и его пассажирам повезло гораздо меньше.

За обгоревшими остовами автомобилей, метрах в пяти, позади, стояла стена, которую они успели проскочить насквозь - теперь она выглядит монолитной и неприступной. Рябь на ее поверхности исчезла, было похоже, что она состоит из гладкого и толстого, мутно-синего, бутылочного стекла, возвышаясь и продолжаясь во всех направлениях, куда достает взгляд. Подойдя к патрульным автомобилям Сергей увидел, что некогда бело-синие автомобили стали абсолютно черными, краска с них на половину слезла, а та что осталась, - выгорела и крошилась под пальцами мелкими чешуйками, мигалки на крышах расползлись двумя безобразными лужами неопределенного цвета и испускали облачка едкого дыма. Даже покрышки на колесах спустились и как-то съежились. Сергей подошел к первому джипу, Максим побежал ко второму. В нос ударил тяжелый химический запах горелой пластмассы, смешанный с вонью паленой органики. Они заглядывают в салоны.

Скорчившись в неестественных позах, на сиденьях сидят обгоревшие до неузнаваемости трупы. Их скрюченные руки прижаты к ушам, рты раскрыты в страшном оскале, будто великан-людоед засунул их в гигантскую духовку и забыл ее выключить. Было видно, что в последние секунды своей жизни они испытывали просто невероятные мучения.

Из кабины КамАЗа с трудом вылез и спрыгнул на землю толстый, потный водитель. Он с трудом переводил дыхание и держался за сердце.

- Что это за хрень-то такая? Совсем обалдели ублюдки. Они что, новый способ тормозить машины придумали? – заплетающимся языком, давясь то и дело лающим кашлем  спросил водитель КамАЗа.

- Ну это вряд ли – ответил Сергей. Ты посмотри, что с ними самими стало. Что бы это ни было, нельзя допустить, чтобы еще кто ни будь пострадал. Хорошо еще, что бензин не загорелся, а то было бы сейчас здесь огненное шоу. Ты давай-ка, забирайся  обратно в машину – обратился он к водителю камаза – и перегороди дорогу.

Вдали вновь заслышались звуки сирен.  

Глава 22.

Мостовая бодро стучала под форменными полуботинками. Ноги сами несли Летуна такой до боли знакомой с самого детства дороге. Камуфляж, десантный берет, лихо заломленный на бок, вещмешок закинутый за спину… Пацаны с восторгом провожали его восхищенными взглядами. Пройдя дворами, густо заросшими высокими и густыми деревьями, он подошел к знакомой кирпичной пятиэтажке. Вот ржавая пожарная лестница, нижняя перекладина, протертая детьми до белизны. Он знал каждую щербинку на этой стене, за которые удобно было цепляться пальцами, каждый выступ - ведь и сам он, сопливым пацаном, лазил на эту лестницу, висел часами, пытаясь хоть немного подрасти.

  Знакомый подъезд, рассохшиеся покосившиеся лавочки с вечными, будто законсервированными старушками на них. Он вежливо поздоровался и зашел в подъезд. Летун уже три месяца не был дома. Последнее задание закинуло его за тысячи километров от родных мест. Но ему нравилась такая жизнь и менять пока что ни чего не хотелось. Взлетев одним махом на третий этаж, он забарабанил в обитую хлипкими деревянными планками дверь. Ни какого ответа. Нетерпеливо переступая с ноги на ногу, он с силой вжал пластмассовую кнопку звонка и не отпускал секунд десять. Опять ни чего. Тут он услышал позади себя щелчок отпираемого замка. Дверь соседки напротив осторожно приотворилась, из за накинутой цепочки показалась физиономия крепенькой старушки. Синяя косынка с рисунком из белого горошка и вязаная кофта неопределенного цвета придавали ей какой-то трогательный деревенский колорит.

- Лешка, ты что ль? – строго спросила старушка.

- О, привет баб Мань! Я конечно, кто же еще!

Дверь соседки закрылась, послышался звук откидываемой цепочки, затем дверь отворилась снова. Баба Маня, влезшая в тяжелые резиновые калоши, вперевалочку пошлепала к Летуну.

- Что ж ты касатик не предупредил мать то? Улетела она в Казань, к родственникам. Сестра твоя двоюродная замуж выходит, так на свадьбу позвали мамку твою.

 - Ух ты, Вероничка, что ли замуж выходит?

- Уж не знаю, касатик, Вероничка аль не Вероничка, только прилететь твоя мамка обещалась послезавтра токмо. Вот ключики на всякий случай оставила – сказала старушка, протягивая связку ключей – цветочки там полить, пыль смахнуть аль еще чего.

- Спасибо, баб Мань!

 - Да не за что, милок. Заходи, коли что – сказала старушка и пошлепала обратно в свою квартирку.      

  Закинув вещмешок с грязными вещами в ванну, Леха плюхнулся на промятый старенький диван и задумался, что делать дальше. Короткий отпуск не хотелось потратить впустую, теплые приятные деньки скоро закончатся. Энергия, переполнявшая его, требовала выхода - хотелось обнять весь мир, поделиться со всеми своим хорошим настроением. Стянув с себя берет, он с улыбкой закинул его на рожок невысоко висящей люстры, затем подпрыгнул, достав потолок пальцами. Потолки в хрущевках не отличались особенной высотой, так что это было не особенно трудно.

 Леха снял трубку допотопного телефона и набрал знакомый номер. На том конце провода долго ни кто не отвечал, затем послышался сонный и недовольный девичий голос:

 - Алло.

Это «алло» было произнесено таким тоном, что стало понятно, что означает оно отнюдь не приветствие, а пожелание побыстрее катиться ко всем чертям.

 - О-о! Ленка, ты что, до сих пор дрыхнешь что ли? Давно вставать пора. Ну ты соня. На том конце провода образовалась небольшая пауза, затем недоверчивый девичий голос проговорил:

 - Кто это?   

- Кто, кто. Дет Пихто. Ты что, старых друзей не узнаешь?

- Лешка, ты что-ли, меня уши не обманывают? – проговорил голос враз потерявший всю свою сонность.

- Ну наконец то, узнала! Я…

Его прервал восторженный вопль с того конца провода.

- Ну ты обманщик, обещал еще весной приехать! Стой на месте и ни шагу от телефона. Сейчас буду – послышался не терпящий возражений голос.

 Леха стоял с открытым ртом, слушая короткие гудки.

 - Н да-а-а, ну и разговорчик получился – сказал он, осторожно кладя трубку на место.   

  Решив не терять времени даром, он включил телевизор на полную мощность, отыскал канал МТV и под заводные звуки клипов, все время пританцовывая, закинул грязные вещички в стиральную машинку. Пока белье стиралось, Леха принялся стряпать из того, что нашлось в холодильнике. Получился довольно приличный завтрак. Через пять минут восхитительный аромат  заваренного какао смешивался с запахом свежей яичницы, от чего в животе немилосердно заурчало от голода. С удивлением Леха обнаружил в холодильнике початую бутылку довольно приличной водки и не долго думая, выставил ее на стол. В то время, когда он стругал салат из вялых огурцов и помидоров, в двери раздался звонок. Все время, пока он бежал к двери звонок разрывался от непрекращающихся ни на секунду трелей.  

Леха крутанул ручку замка.

- У кого пожар, что слу…  

Его слова прервали восторженные визги и вопли молоденького белокурого создания. Мелкими, но быстрыми шажками – мешали высокие каблучки и мини-юбка – эта миниатюрная шаровая молния, маленьким ураганом ворвалось в узенький коридор.

 - Лешка-а-а, привет!!!

Она повисла у него на груди, осыпая градом поцелуев.

- Ну, ну, ты потише, торнадо в юбке! Все кости мне переломаешь – сказал Леха, едва сумев отдышаться.

- А ты на долго к нам?

- Да я в отпуск, на месяц с лишним, если ни чего срочного не будет.

- А ты пошли их всех куда подальше. Что, человеку и отдохнуть как положено уже нельзя?

- Ладно, сделаю как ты говоришь – ответил Алексей – скажу, что нельзя мне на работу, подруга категорически запретила.

- Да, да так и скажи – ответила она с важным видом, грозя ему миниатюрным наманикюренным пальчиком.

- Да что ж мы стоим? Прошу к столу – опомнился Леха.

 Вечер воспоминаний затянулся до самой полуночи. Из древних сундуков воспоминаний было вынуто на свет и разложено по полочкам почти все, что скопилось там за многие годы. И как она в детстве на чужом велосипеде на всем ходу въехала в соседний гараж, и путешествия  по пыльным чердакам домов, и как отец их друга Ваньки гонялся за ними по этим самым чердакам, и более поздние, но от того не менее приятные воспоминания…

Их беседа то и дело прерывалась раскатами веселого смеха. Бутылка незаметно опустела, а их общение продолжилось в его спальне… Ленка так же весело хохотала над его шутками, но Леха все же заметил, что она внезапно погрустнела.

- Что-то случилось?

- Да нет, все в порядке. Уходить ужасно не хочется.

- Так оставайся, темень на дворе. Мать в Казань уехала, так что все в порядке.

- Не могу, я маме обещала. Она дома одна оставаться боится. Мало ли маньяков вокруг гуляет. Вот я к тебе шла, а там какой-то псих ко мне пристал. Город говорит стеной пришельцы окружили говорит, что в город ни ват-т-и ни выт-т-и ни-з-зя!!! А сам вроде бы такой приличный с виду, солидный, в очках, а такую чушь несет, что уши вянут.

- Да, Ленка – сказал загробным голосом Леха - я тоже пришелец, мы прилетели на эту планету с миссией заготавливать девственниц, будем засаливать их на зиму.

- Ну, если только девственниц, то это мне не грозит – засмеялась Ленка, жмурясь от удовольствия в его крепких объятиях.    

  - Ну тогда ладно. Завтра приходи, я провожу тебя.

Собравшись, они вышли во двор. На улице было необычно людно для этого времени суток.

 - Лешка, а что это люди все на улицу высыпали? Двенадцать уже, а они толпами ходят – спросила Ленка, кутаясь в кофту.

Во дворе действительно было необычайно много людей, они собирались в кучки по пять-шесть человек и что-то оживленно обсуждали. Все скамейки были заняты, а несколько мамаш с маленькими детьми сидели на расстеленных тут и там одеялах. Леха пожал плечами.

 - Не знаю, может свадьба или день рождения у кого, хотя больше похоже на лагерь для беженцев – сказал Леха, усмехаясь – да ладно, пошли уж, я замерз что-то.

Весело болтая, они прошагали два квартала, затем пересекли небольшой пустырь. Странно, но почти во всех окнах жилых домов горел свет, а людей было много и возле Ленкиного дома. Спросить, что случилось, было почему-то не удобно - вдруг праздник какой ни будь всероссийский, а они - какой позор - одни из всех не знают. Поэтому, ни кого ни о чем не спрашивая, они так и расстались, договорившись встретиться завтра.  

 Побросав немытую посуду в раковину, Леха торжественно пообещал сам себе, что помоет ее завтра. Внезапно вырубился свет. Леха на ощупь пробрался к выключателю и пощелкал им, в надежде, что свет все же появится, но все было напрасно. Подойдя к окну, он стал рассматривать соседние дома, выискивая огоньки в других окнах. Стало очевидно, что отключили весь квартал. Всякий раз, когда пропадало электричество, ему казалось, что время пятится, отползает назад в те эпохи, когда их прадедушки и прабабушки коротали вечера под свет лучин и свечей. Его всегда удивляло, чем же они занимались тогда, по вечерам, без телевизоров, компьютеров и телефонов. Заняться было абсолютно нечем, пришлось укладываться спать. Другого источника света, кроме простенькой зажигалки, в доме не нашлось. При неверном свете дрожащего огонька он кое-как застелил свою постель. Только накрыв пружинный матрас свежей простыней, он спохватился, что на другом конце китайской безделушки имеется встроенный фонарик. Передвинув рычажок на боку маленького корпуса, он посветил фонарем, провел туда-сюда по стенам синим ультрафиолетовым лучом, и раздевшись, завалился спать. Сон, однако, все ни как не шел. На улице внезапно поднялся сильный ветер, хлопнула створка окна, громко врезавшись в стену. Выругавшись в полголоса, Леха пошлепал по холодному полу. Щелкнув шпингалетом, он вновь повалился на кровать. Через некоторое время, его все же сморил какой-то тяжелый и неприятный сон.

Ему приснилась его подруга, Ленка. С веселым смехом, она тянула с него одеяло, а он всеми силами отбрыкивался от нее.

 - Ленка, дай поспать – недовольно пролепетал он сквозь сон и проснулся.

  Его окружала почти полная темнота, лишь широкий, бледный луч зарождающейся луны позволял разглядеть загадочные силуэты предметов. Обычно даже при отсутствии освещения, в Лехиной комнате было не так уж темно, благодаря уличному фонарю, торчащему прямо под его окном, но не теперь. Леха вспомнил, что электричество отключили во всем квартале. Он лениво потянулся к тумбочке, где как он помнил, оставалась зажигалка, но там ее не оказалось.

Одеяло, однако, продолжало медленно сползать по его ногам, а веселый Ленкин смех преобразовался в какое-то отвратительное низкое покряхтывание и сипение. Леха отдавал себе отчет, что само по себе одеяло двигаться не могло. В силу своей профессии, ему не впервые в своей жизни приходилось сталкиваться нос к носу со всеми проявлениями смерти, однако сейчас в нем проснулся черный первобытный страх. В квартире он был совершенно один и прекрасно помнил, что закрыл дверь за своей подругой. Воображение услужливо подсунуло ему ужасного уродливого монстра, прячущегося у него под кроватью, его черные руки с непреодолимой силой тянущиеся к его горлу. Волна ужаса перед неизведанным и загадочным накрыла его с головой, однако усилием воли он заставил себя не двигаться с места.

Одеяло, словно живое, уже сползло почти до половины, оно неприятно щекотало икры, открыв живот и верхнюю часть ног. Замирая от страха, Леха до боли в глазах всматривался в изножье своей кровати. Почти в полной темноте он сумел разглядеть только черный силуэт похожий на огромную лохматую голову, прячущуюся за спинкой его кровати. Покряхтывание сменилось отвратительным причмокиванием. Леха дико взбрыкнул, окончательно сбрасывая с себя одеяло. Нервы не выдержали - он рывком сел, подобрав под себя ноги. Дыхание участилось, будто бы он только что пробежал стометровку, а сердце бухнуло так, что грозило разорвать грудную клетку. Шебуршание и неприятное постукивание по паркету переместилось под кровать.

 Леха вскочил, стараясь умерить свое шумное дыхание, замер в нелепой позе, широко расставив ноги. Внезапно его отвлек какой-то шум со стороны окна. Обернувшись, он не поверил своим глазам - в неверном свете луны, он разглядел в своем окне два просвечивающих силуэта. Два смазанных пятна приникли к раме его окна на третьем этаже - их отвратительные, бледные словно мучные черви, безносые лица прилипли к стеклу, их глаза светились в темноте зелеными фонариками, с любопытством оглядывая его комнату. Леха ощутил на себе их шарящие, липкие и холодные взгляды.  

   Высоко подобрав ноги, он сделал невероятный прыжок и перемахнул через спинку кровати. Ловкие, заученные движения успокоили его нервную систему - ведь он привык действовать в условиях стрессовой ситуации не теряя головы. Схватив в охапку одежду, он, сломя голову, ринулся к выходу. Искать спасения в своей квартире уже не было ни какого смысла. Сметая все на своем пути, он ворвался в коридор. Замок не подвел, открывшись с первой же попытки. Вывалившись в подъезд, он на секунду остановился и всем весом навалился спиной на свою дверь. Мощный удар  откинул его почти на середину подъезда, тут он невольно порадовался, что в свое время врезал английский замок, захлопывающийся автоматически. Оставалось только надеяться, что тот, кто его преследует, не знает как он открывается изнутри. Стараясь успокоиться, Леха лихорадочно искал в охапке прихваченных вещей потерянную зажигалку.

 Дверь напротив с треском открылась и тут же резко застыла, сдерживаемая туго натянутой цепочкой. В тишине пустого подъезда, она вдруг зазвенела, словно перетянутая гитарная струна. Наконец-то, в заднем кармане брюк, Леха сумел нащупать пластмассовый корпус. Включив фонарик, он увидел свою соседку бабу Маню. Старушка была одета в белую ночнушку до самых пят, ее седые космы были растрепаны и мочалкой торчали во все стороны. Выпучив безумные глаза, она пыталась протиснуться в узкую щель. Картина выглядела просто сюрреалистично в мертвенном бледно-голубом свете зажигалки. Леха подбежал к ней.

- Баб Маня, закрой, закрой говорю. Цепочку откинь… откинь цепочку – шептал Леха.

Однако та лишь мотала головой, да мычала что-то невразумительное. Вцепившись в Лехино плечо, она что есть сил все налегала и налегала на створку. Вырвавшись из ее безумных объятий, он принялся запихивать ее руки обратно в квартиру, пытаясь закрыть дверь.

- Ой Лешенька, спаси меня!!! – запричитала вдруг в полный голос соседка.

Неверный свет фонарика вдруг высветил в коридоре позади бабки огромное колышущееся существо, заполнившее собой весь узкий коридорчик позади старушки. Оно как будто не имело четких очертаний, напоминало студень, постоянно меняющий свою форму. Голова монстра упиралась под самый потолок, его толстые когтистые лапы вцепились в коридорный косяк и впихивали жирное тело в узкий для него пролет. Свет слабого фонарика от чего-то не понравился монстру - он отвернулся и закрыл глаза, прикрываясь мощной лапой. Однако деревянная рама уже трещала под его невероятным напором. Леха уперся босой ногой в стойку и что есть мочи рванул дверь соседки на себя. Его кости затрещали от натуги, но цепочка не выдержала, со звоном отлетев от крепления. Он едва смог удержаться на ногах. Старуха вывалилась в подъезд, но и монстр за ее спиной тоже подбирался все ближе. Черное чудовище, сумев протиснуть в коридорчик лишь верхнюю часть своего туловища, с грохотом повалилось на пол и протянуло вперед невероятно длинные узловатые конечности. Лапа вытянулась в подъезд, пытаясь достать ускользающую добычу. Леха всем своим весом навалился на дверь, со всего размаху прищемив монстру страшное волосатое предплечье. Корявая хваталка, перевитая узлами мышц и сухожилий, торчала безобразной корягой - ее когти тщетно скребли бетонное покрытие пола, оставляя на нем глубокие борозды. Вдруг некое озарение посетило Леху - он зажег фонарик и приложил его к волосатой лапе. За дверью послышался ужасный вой и коряга втянулась в пустую квартиру.

 Внезапно откуда-то сверху, послышались женские визги, мужской мат и детский плач - еще, и еще – на каждом этаже многоквартирного дома. Леха увидел как сосед из сорок третьей квартиры – весьма высокий и упитанный пожилой мужчина – сверкая голым животом, вываливающимся из полосатых пижамных штанов, резво скачет вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки - шаги его босых ног тяжело и гулко отражались от стен подъезда. В руке соседа – начальника Щукинского отдела полиции - был зажат пистолет, которым он то и дело пытался выстрелить в нечто его преследующее. Или в обойме не было патронов или же мужик со страху банально не снял пистолет с предохранителя, но только вместо выстрелов слышались лишь сухие щелчки. Леха с трудом сумел увернуться от центнера с лишним неуправляемого тела соседа. Он пропустил его, прижавшись к стене.

   - Алексей Петрович, отставить стрельбу – зло крикнул ему вдогонку Леха.

Сосед запнулся и обернулся - на мгновение в его глазах появилось какое-то осмысленное выражение, но почти сразу же оно вновь сменилось выражением безграничного ужаса. Сосед продолжил свое позорное бегство - внизу все так же раздавались сухие щелчки пистолета. Постепенно подъезд наполнился безумными полуголыми людьми, топотом десятков ног, паническими криками и стонами.    

 Безумная толпа с пустыми широко открытыми, ни чего не понимающими глазами, сметала все на своем пути. Леха кое как влез дрожащими ногами в калоши, стоящие у двери бабы Мани и попытался взять себя в руки. Взвалив на плечо норовящую то и дело съехать на пол соседку, он потащил ее на улицу. К оглушающему шуму ищущих спасение людей добавился какой-то низкий душераздирающий вой. Со старушкой на плече Леха наконец-то вывалился во двор. Ночной холодок заставил его вспомнить, что он без одежды. Баба Маня, с широко открытыми глазами, словно рыба хватая ртом воздух, привалилась спиной к узловатому стволу дерева.

- Баб Мань, подожди, все будет хорошо – успокаивал ее Леха – посиди-ка здесь, я посмотрю, что там творится.

Поеживаясь от холода, он кое как, впопыхах  напялил штаны. Безумные вопли раздавались со всех сторон. Какие-то огромные аморфные тени сновали в темноте переулков – разобрать что-то конкретное, из за отсутствия света, было невозможно. Раздался звон разбившегося стекла. Из окна третьего этажа, где жил пожилой фронтовик, на асфальт полетела бутылка с горящим фитилем.

 - Получай, контра!!! – послышался сердитый, дребезжащий старческий голос.

 Бутылка разбилась и расплескала далеко вокруг себя лужу пламени. В свете огня Леха оторопело наблюдал, как двое конников гоняют по двору желеобразного монстра величиной с бегемота. Всадники в странных одеждах ушедших эпох крепко держатся в седлах, крупные кони под ними хрипят от возбуждения, разбрасывают клочья пены из под мундштуков и лихорадочно мечутся по тесному дворику. Само по себе это зрелище - если не тривиальное, то хотя бы теоретически возможное. Сказать то же самое о монстре – не поворачивается язык.

Как же описать то существо, которое они явно хотят прибить? Природа видимо отдыхала, спала или вовсе отвернулась на минутку, когда народилось вот это… Народилось само по себе, вопреки всем законам и здравому смыслу. Естественности в нем – как в десятитонном капустном слизне, слизне весьма шустром и шумном… Все, что видно – мелькающие в темноте, части крупной туши, бесконечное количество ног-ласт, которыми он перебирает с головокружительной частотой, да безумные глаза, которые светятся гнилыми болотными огоньками.  

И если буденовца, размахивающего направо и налево шашкой и чекиста в кожанке, палящего из огромного маузера в монстра, еще в какой-то мере, с большой натяжкой, можно было принять за сумасшедших, обрядившихся в маскарадные костюмы (даже принимая во внимание, что их собственные тела и тела их коней были наполовину прозрачными), то монстр ни как уж не походил на бутафорию.   

     В конце концов, им помог небольшой отряд бородатых опричников в красных кафтанах до земли (тоже прозрачных), которые появились из маленького проулка – они тыкали пиками это огрызающееся на них огромными клыками свинорылое чудовище, пока оно не издохло и не растеклось грязной черной лужей.      Вернувшись за бабой Маней, Леха с облегчением увидел, как старушку уводит ее сын – Вадим из дома напротив.

 - Вот и хорошо – вздохнул с облегчением Леха – а то мне пора. Взяв приличный темп, шаркая калошами, он рванул по направлению к Ленкиному дому.