Жена поэта

Калерия Семирамидовна даже уже не плакала. Так, всхлипывая чуть-чуть подвывала! Те из нас кто посмышлёнее, уже обратили, конечно, внимание, на некие странности имя и отчества. И правильно сделали. Имя это в природе имело право на существование. Но вот с отчеством, тут проблема. Кто из нас, где и когда слышал про мужское самоназвание–Семирамид? Нет, в древности садики такие вот вроде как были, одно из чудес света и прозывались они "Сады Семирамиды". Но тут, явно, про бабу речь шла, а на Руси отчество, отечество то-есть, по мужской линии ведётся, что бы не путаться. А то вот у евреев национальность истинно аидская только по матери, а в Торе перечисляют поколение от Адама через всяких неизвестных Тувал-Каинов до первых пророков! Мужиков, значить! И значимая родословная Христа чисто по мужской линии считается, хотя во-первых: Иосиф был для дел зачатия староват, а во-вторых, понесла и родила Мария от духа Святаго! Но, считают по мужской линии! Так вот, наша героиня взяла себе это пышное сочетание слов, естественно, для обозначения самоё себя, весьма произвольно. А по паспорту значилась она Ксенией Семёновной Среднеедовой. Это было в девичестве. А по мужу Сельдереева. Дама эта давно не работала. В годы далёкие, годы желанные, когда молодая лань Ксюша, окончив спортивный техникум, работала физручкой в школе, на пути её попался молодой, никому в те поры не известный поэт. С физической формой у девицы было всё в порядке, мордаха свежая, грудь и бёдра что надо, так вот и втюрился парень, да так, что и жениться предложил молодой учительнице. Тем более сам заканчивал Институт, где литературе учат, отчего оный так и назывался – Литературный! А жил в общаге, поскольку был в городе Москве приезжим. Так сказать, вышел как все из народа! Дитя семьи трудовой! Стали молодые жить у не старой мамы Ксюшиной, а потом им комнату выделил райисполком, за выездом, но вполне себе приличную. Поэт на месте не стоял, рос над собой, публиковался. Разъезды, ознакомление с глубинкой,стихи и поэмы. Известен стал. И, конечно, достаток в дом. Поездки зарубежные. Творческие отпуска в дома отдыха, квартира в приличном доме. А Ксюша стала Калерией, а, заодно, и Семирамидовной. Ей вот как-то показалось что это поэтично и где-то даже романтично. Поэт писал про колонны, молодёжь и всяческую борьбу, как за мир, так и против войны. Всё было в цвет, вовсю  печатали. А значит и платили. Стал наш мастер слова попивать. В одной из туземных командировок до того с местными борцами за мир окилограмился, через окно от чертей зелёных с импортными зажигалками  спасаться пришлось. Так домой и привезли. В смысле на Родину. В гипсе и специальной рубашке с длинными очень рукавами. Отлежал сколько-то в больничке, погонял чёртиков и домой уже в прямом смысле. А там Калерия. Со скалкой! Пришлось маститому автору пить бросать. У супруги в своё время был не то что разряд, а звание мастера спорта по толканию ядра. Так если даст в ухо, то и Вася! Поэты народ хлипкий, в рукопашных схватках редко участвующий. Не все же Лермонтовы, да и "Валерик" в наше время проблема! Никаких "В приклады, и пошла резня"! Или безумных по всем мира меркам Симоновых, что так и норовили жизнь свою не в попойках растратить, а в крайнем случае за свою Родину отдать! Вокруг мир катился в тартары, пришла перестройка, за ней ускорение, а там скоро вообще чёрт его знает что! Как великий устами бедного еврея сказал: "На это только поплевать и забыть!" Союз писателей перестал функционировать. Деньги авансовые не выдавали, материально помогать отказывались. Издатели вдруг публиковать перестали, ссылались на его прошлую гнилую направленность, как советского и партийного автора, и нынешнее неумение зажечь огнём массового читателя, да так, что бы он не только деньгами перед мордой размахивал, но стихи и поэмы бежал покупать. Наступил исторический материализм, о неизбежности которого в своё время всячески предупреждали, как классики марксизма-ленинизма, так и ярые демократы, из колымских лагерей, призывавшие страну к возвращению истинно исторических ценностей. Но тут были расхождения. Одни считали, что это должны быть смазные сапоги, гармонь и леденцы на палочках, а вот другие блеяли про европейский прикид и чисто рыночные отношения. В семье Сельдереевых как-то уж очень резко не стало на что жить! Ставшая опять Ксюшей дамочка средних лет подумав вернулась в свою школу. Физруки и в век компьютеров требовались, да ещё как. И кружок тяжёлой атлетики параллельно вела. Классов у неё, а соответственно и часов стало немеряно. Угроза голодной смерти отошла куда-то в даль и в сторону. Здоровое начало побеждало, но к сожалению не везде. С мужа дипломом можно было попытаться устроиться в школу учителем литературы хотя бы! Но от одного такого предположения с ним приключалось нечто вроде родимчика. Вплоть до судорог и пены изо рта. Хрипел в буквальном смысле этого слова! Жена пропадала на работе, ставила каждую копейку на ребро, а муж ходил по всяческим собраниям и митингам, став вдруг отъявленным демократом. А вот откуда взялась такая сиптоматика было делом, покрытым глубоким мраком. Член партии, очень приличный человек, и на тебе? Демократ! Нутро что ли поэтическое в эту сторону заворачивает? Да и попивать опять стал. Пока из дома не тащил, но у жены на всякие мелкие расходы деньги требовал. И справедливо. Было время, я на коне был, тебя вёз. А теперь жизнь поменялась. Вот я  на взаимный подход рассчитываю. Ксюша баба был нормальная, ни в сексе, ни в мелочёвке на пиво никогда ему не отказывала. Но супруг угрюмел с каждым днём. "Всё молчал, не отведывал щей",- как определил бы его состояние Некрасов. Вставал ночью, курил на балконе, смотрел по телевизору до утра заседания съезда народных депутатов и угрюмо сопел! Совсем перестал стричь ногти, волосы и бриться. А вот сегодня, придя с работы, застала бывшая Калерия мужа в радостном оживлении. Одетый в домашние чёрные трусы, её шёлковый халат зелёного цвета с алыми розами и сандалии, муж сообщил ей, что отсюда только что убыла делегация Организации Объединённых наций, сообщившая ему по  секрету о присвоении почётного звания лауреата Нобелевской премии по литературе. И с этими словами её супруг влез на табурет, достал из кармана халата обрывок бумаги и глаголал: Вот текст  личного мне и тебе приглашения. Собирайся. Именно в это время и заплакала навзрыд Ксюша. А муж не обращая никакого внимания на эти её слёзы радости, лихой трусцой побежал на кухню, где скинув с себя всю одежду и крича о полном очищении от грехов прошлого, сел писать в ответ то, что им названо было вербальной нотой и личное торжественное приветствие Совбезу ООН в стихах! Тут к всхлипываниям прибавилось некое тихое подвывание. Явственно стало понятно, бурная российская действительность не для слабых умов. Вот уже вторую неделю по воскресеньям и средам посещает жена мужа своего, в иные миры далеко уплывшего, в психиатрической больнице имени профессора Ганнушкина, что на станции метро "Преображенская!". Ничего утешительного врачи сказать не могут. Может время вылечит. А она и сама про это всё знает. Время приходит и мы уходим. Можно сказать, что и излечиваемся. Она подождёт!