Всё из Ничего. Книга Вторая. 0196

(Книга вторая "Уроки боговедения". Круг Третий. глава двенадцатая)

Дав время драчунам немного прийти в себя, Буруй-Ута, завершил это представление, -
- «Так вот дикие Ваха-уй, грехи надо искупать! И если вы считаете, что всё то, что понаворотили вчера – не ваш грех, то предъявляйте своё недовольство тому, кто вас толкал на эти погромы. Но не ко мне, и не к Воинам. Наше дело наводить порядок, а не разрушать хозяйство Орды. Свобода выбора у вас была вчера, но не сегодня. Я буду оставлять подле каждой группы по одному Воину, пока вы будете разбирать свои завалы, на месте вчерашних подвигов. И каждый из вас, или хоть все вместе, можете бросить это дело и уйти куда угодно, Воин вас удерживать не станет. Но, когда вернётся Вождь, пощады не ждите и прощения тоже. Ибо вы выступили против Племени, а не против каких-то там заговорщиков. Я вам тут тогда устрою жизнь в Племени, что сами отсюда побежите, куда глаза глядят. И я вам это обещаю! А если будете нормально работать, то Воин даст вам и Бодяги Ачхи, и Учара, и перекусить и даже отдых. Выбирайте сами!», - и он равнодушно оглядел поникших и разбитых арестантов.
– «А что же ты и Воины твои вчера порядок не наводили!?», - досадливо высказался один из погромщиков.
– «А то, что самый лучший урок доходит на собственных синяках и шишках! И очень надолго доходит! Вместо того, чтобы подумать прежде чем кидаться всё крушить по навострению провокатора! Племя-то, наверное, ваше, а не чужое! Идите и своими глазами полюбуйтесь, что вы там вчера понаворотили! И кстати, если хотите восстанавливать Инструментом, а не голыми руками, то среди вас есть те, кто в наглую тащил инвентарь из разгромленного хозяйства себе домой. Вот с них и спрашивайте! Всё! Сейчас вас Воины разделят по тем же группам и разведут по местам ваших славных дел во имя развала хозяйства Племени!», - и Буруй-Ута стал распределять обязанности среди своих Набобов. И вскоре побитые и разбитые морально и духом арестанты предстали пред очами родного Племени. И очи сии были весьма и весьма хмуры…
 Когда Буруй-Ута распределил работу уже третьей по счёту группе, возле него стал собираться народ из Племени. По их рассеянным лицам ничего понять было невозможно. А сам же Буруй-Ута казался в этот день злым и агрессивным, отталкивая уже этим от себя посторонних зевак. И тут оказалось, что под хмурой рассеянностью у народца Племени, скрывалось тоже зло и недовольство, что их чем-то роднило с Буруй-Ута и Воинами. И если вчера то, что творилось, воспринималось с каким-то интересом и даже заворожительностью, то – сегодня это вызывало зло и недовольство. Да уж вид погромов, добрых и надёжных чувств вызвать никак не мог. А уж хаос в головах от наваленных вчера слухов и объяснений, создавал состояние головной боли, словно всё Племя было в состоянии тяжкого похмелья. И не Набобов и не последников секты Гарха, никто слушать не хотел. И становилось ясным только одно, что самый надёжный, простой и ясный порядок в Племени способен навести лишь – Буруй-Ута и его Воины. И по народу чувствовалось, что они теперь готовы хоть горы своротить, хоть порвать любого Ааба-Тусту в клочья, только скажи Буруй-Ута одно слово. К собранию подбежал гонец из Катай и сообщил, что на нового Набоба по заказам Мастеровым было совершено небольшое нападение. Буруй-Ута отослав воинов разводить арестантов, далее по работам, отправился на место происшествия. Толпа народу, собравшая в себе уже до полусотни Аборигенов, пошла за ним следом. И были они настроены весьма решительно. Тишай-Уйо, новый Набоб по заказам Мастеровых, сидел на траве окружённый тремя Малахами и лекарем из мудрецов по целебным травам. Лицо у него было побито, но не сильно. Однако при виде Буруй-Ута с толпой народу он старался крепиться духом. Как ещё вчера и догадался Буруй-Ута, подле него постоянно крутилось пару зевак от Набобов, дабы докладывать им о том, что делает и говорит начальник Воинов. И сейчас Буруй-Ута заметил в толпе таких соглядатаев. Конечно, Набобы должны быть в курсе всего, что происходит в Племени и подле него тем паче.
– «Они напали внезапно и молча. И только когда побили, свалив на подену, сказали, что если я стану чинить препятствия, каким заказам, то будет ещё хуже! И никто мне помочь не сможет!», - отчитался Тишай-Уйо, перед Военачальником, который его и поставил на эту должность. А значит это прямой вызов к нему лично. Конечно, большие Набобы ему никогда не забудут его дерзостей и нападок в их адрес. Буруй-Ута хмуро оглядев толпу, повернулся к пострадавшему и спросил, узнал ли он в нападавших, хоть кого, из людей какого Набоба. Одна из Малах, видно сильно поддавшаяся чувствам к виду пораженца, сказала, что видела это нападение под конец и узнала одного из них, хоть лица у них были искажены, а она растеряна и напугана. Кто-то хотел перебить Малаху, из-за привычки тех понаговорить целую кучу лишних слов, прежде чем сказать толком о деле, но Буруй-Ута так глянул на него, что тот мигом прикусил язык. И она робея перед Буруй-Ута назвала имя Набоба. Толпа слегка ахнула. И тут Буруй-Ута понял, что даже у разбитых арестантов не повернулся бы язык назвать имя Набоба спровоцировавшего их на эти погромы. Ибо считалось, что в таком случае сам Набоб брал грех на себя. А Набоб мог спокойно «почистить шкурку» у Гарха. И Набобы в наглую этим пользовались, будучи абсолютно уверенными, что никто из их подданных не выдаст их имени. Однако, кто, из Аборигенов, был под началом какого Набоба, тайной в Племени не было. И толпа ахнула, оттого что впервые этот негласный канон замалчивания, нарушила Малаха, словно Буруй-Ута был врагом Племени. И Буруй-Ута послал гонца из Катай позвать сюда этого большого Набоба, впрочем не уверенный, что тот сразу придёт. И ещё он понял то, что было вчера это - цветочки. А ныне когда они начнут наносить удары тайно из-за угла, это - гораздо хуже и опаснее. И, похоже, что и народ это чувствовал, что и неосознанно, а чисть инстинктивно, как зверь. Когда Катай убежал, Буруй-Ута повернулся к Народу, и громогласно и зло объявил, -
- «Отныне, до прихода и особого решения Вождя. Весь Инструмент и Инвентарь будет предан скверне! Ибо он служит – Ааба-Тусту!».
Народ ещё сильнее ахнул от такого заявления, но Буруй-Ута посмотрел так поверх голов толпы, что порвёт любого в клочья кто попробует ему возразить, и толпа стихла.
– «И Мастеровые больше не станут так же делать ни единой вещи, пока не будет гарантии безопасности и поддержки от всего Племени, данному Набобу - Тишай-Уйо! И это моё последнее слово!».
Все молчали, но напряжённость оттого не спала. Обескуражил и тот факт, что управлять либо заставлять что-то делать, либо не делать Мастеровых, не смог бы даже сам Вождь, насколько они считались святы по талантам, данным им от Богов. И это тебе не Гарха, с которым ещё можно было поспорить. А это значило только то, что Буруй-Ута объявил в Орде военное положение! И тут появился вестник, который сообщил, что на Монхат Угира, по пути назад напал взбесившийся хищник и он сейчас в тяжёлом состоянии, отправлен назад к Кочевникам. Буруй-Ута решительно подошёл к Вестнику, и грубо взяв того за грудки, притянул к себе, и грубым шипящим голосом сказал, -
- «Кто бы, тебя не послал, является грязным Ваха-уй! И ему не удастся нас тут запугать, ибо Монхат Угир, опытный охотник, и его на такого Зверя не возьмёшь! Так и передай своему наказчику, пусть он подавится своими сплетнями!», - и грубо оттолкнул того от себя, так что тот едва не упал наземь. Вестник, спохватившись, бросился бежать прочь из Орды, как от кошмарной чумы. Вестников трогать было нельзя, хоть это был и неписаный закон. Но Толпа жаждала крови искупления, лишь бы облегчить свою душу. Вызванный Набоб так и не являлся. А через час другой стало известно, что Катай посланец от Буруй-Ута был побит и прятался в Дебрях. Набобы старались на глаза Буруй-Ута не попадаться и загодя уходили в сторону. Даже порой из своих Хижин. И ходили теперь окружённые толпой ближайших и верных подданных. Но и вместе не собирались, чтобы не вызвать лишних подозрений в заговоре. Обменивались информацией только через гонцов посредников. Известие о Анафеме Инструмента быстрой птицей облетело все углы и веси Орды, и Набобы стали его прятать порой зарывая в подену, мол, придёт ещё наше время. Один из самых решительных Набобов пришёл к Мастеровым и навязал им разговор по душам. Ибо видать хотел отвадить тех от Буруй-Ута, и проведать, как те отреагировали на новый Указ Буруй-Ута. И его удивило то, что Мастеровые относятся к Буруй-Ута с некоей симпатией. Хотя каждый из Набобов тайно мечтал разжиться расположением Мастерового. Но у талантливых натур был порой несносный и непонятный характер.
– «Не наше дело разбираться, кто сейчас голова у племени, ибо мы примем любого, лишь бы была у него – Голова!», - нелепо пошутил один из старых Мастеровых, отвечая Набобу. И вдруг спросил у Набоба, -
- «А ты знаешь, сколько уже живёт Вождь Монхат Угир!? Сколько? Нет милок это сказки для дураков! Ибо Монхат Угир живёт уже начало третьей жизни (жизнь Аборигена в среднем была 50 – 60 лет, и редко до 70-ти)! И скажи благодаря кому более Богам или Духам!?».
В те времена никто не думал о смерти пока жил, ибо это было как сглаз или зазвание по свою душу Ааба-Тусту. И никто не думал о том, чтобы пожить подольше. Тогда Набоб ответил, не думая что, Боги дали Монхат Угиру долгую жизнь.
– «А отчего именно Боги? Ведь мы здесь живём под Духами, а до Неба далеко, и нам не достать!?», - продолжил доставать Набоба, старый Мастеровой.
– «Ну, как отчего! Боги даруют защиту от действий Духов!», - выкрутился Набоб, первым, что пришло на ум. Мастеровой критически посмотрел на вопрошаемого, и махнул рукой, сказав вот таков и был у нас бывший Гарха, что и Набобы от него. Набоб растерялся, поняв что, попал впросак и ляпнул какую глупость. Однако он попытался выведать у старика, в чём же тогда, правда.
– «А зачем тебе, правда? Я вот живу уже полторы жизни и не ищу правды. Боги каждому правду уже даруют от рождения. Но коли ты дурак или умом силён, что одно и тоже, то правды этой так в себе и не откроешь! Ведь она же не в уме сокрыта, а в вере в Богов, и их, а не нашу либо твою мудрость! И коль ты был бы умён от Богов, а не Духов, то давно бы держался таких как Буруй-Ута, Монхат Угир и Хайту Изайо!», - и на том старик потерял к Набобу интерес. Но что-то в понятиях «от Духов или от Богов», тронуло в уме Набоба, и он вдруг подумал, а не роют ли они себе могилу этим заговором!?