43. Двойники. Двойник Наташи Ростовой

 
 
                43. Двойник Наташи Ростовой

Литература – двойник реальности.

Писатель – отец двойников.               

Великий Лев никогда здесь не жил, но узнавал в этой местности родную сторону.

Давно отмечено странное явление «полосатости Петербурга».

В Мещанских, к примеру, улицах, на Вознесенском проспекте и Гороховой  селились немцы и «немецкая прожилка» (взять хотя бы знаменитый доходный дом Гоголя, Ноев ковчег). Близ Обухова моста, у Вознесенья, на Канаве – лепилось население еврейское, всюду здесь мелькали «носатые физиономии и черные длиннополые пальто детей Израиля». Васильевский остров отличался негоциантским, коммерческим и несколько английским характером. Дворцовая и Гагаринская набережные – царство палаццо: аристократия, отсекающая вечно лепящихся к ней выскочек.

А великоросский, почвеннический элемент оседал в Московской части. Даже названия местных улочек говорят за себя: Большая Московская, Малая Московская, Ивановская,  Поварской, Столовый, Скатертный, Хлебный… Расеюшка.

Россию, как известно, надо понимать и принимать не умом, а сердцем. Протяженность Владимирского 05 км (сторона фэнсиона 1 км) – т. е. эта улица берет исток в центре, в сердце фэнсиона. Она же является здесь естественной «мерой вещей».

Здесь, в соборе –  Владимирская Богоматерь.

Здесь же при гостинице «Москва» – ресторан «Москва». Лучшая в Петербурге русская кухня с тургеневскими расстегаями, лесковскими копчеными сигами, бунинскими блинами с икрой, пирожками от Стивы Облонского, аксаковскими бекасами «и прочей славянофильской дичью».

Судя по черновикам знаменитых его романов, Большой Лев поселял  в Московской части своих любимых героев.

Где-то тут, «на Владимирской», то ли улице, то ли площади обитали:

-  Андрей и Лиза Болконские.

-  Пьер Безухов (гость в доме Болконских).

-  Анна и Алексей Александрович Каренины. Есть искушение приписать этим последним дом Корсакова на Владимирском проспекте 12, богатый жилой особняк второй половины ХIХ века – ныне театр.

Сцена объяснения «маленькой княгини» Лизы с «так переменившимся» к ней мужем, князем Андреем.

Споры Андрея Болконского и Пьера о том, как жить не по лжи.

Ссоры и расставание Анны Карениной с Алексеем Александровичем.

Чудом не свершившаяся смерть Анны от родов и примирение двух Алексеев у постели умирающей.

Свидание Анны с маленьким Сережей.

Все эти Бесконечные минуты  происходили, по замыслу Толстого, в домах на Владимирской.
               
Неподалеку обрела родной дом и Наташа Ростова.

В нашем фэнсионе на углу Невского и Пушкинской жила любимая своячница Толстого, младшая сестра Софьи Андреевны, Татьяна Андреевна, в девичестве Танечка Берс, автор воспоминаний «Моя жизнь дома и в Ясной поляне».

Обладательница «необработанного, ну и что же»,  голоса, худая черноглазая Таня (некрасивая красавица), очень артистичная, бесспорный прототип Наташи. После выхода ее книги пресса сообщала прямым текстом: «Обворожительная Натали сошла со страниц «Войны и мира» и написала мемуары».

В ту пору она уже (как и Наташа, многое перестрадав, расставшись с двумя женихами) вышла замуж за свою первую любовь, Александра Кузьминского.

И обнаружила, что создана для  семейной жизни. Принялась за труды материнские. Превратилась в «красивую самку», нравится нам это, или нет.

Но прежняя Наташа, летучая душа (помните, как хотела она, девочкой, на подоконнике, в Отрадном, улететь в небо?) никуда не исчезла. Продолжала она напоминать о себе в интонациях, жестах, улыбках. Светилась сквозь плоть.

Вальс ее первого бала продолжал звучать.

Лев Николаевич наносил своячнице визиты, бывая в Петербурге. У себя на квартире Наташа-Таня устроила литературно-музыкальный салон.

Там на вечерах пересекались многие знаменитости;  друг дома адвокат Кони с огромным успехом читал завсегдатаям голубой гостиной Кузьминских самую болезненную прозу эпохи – толстовскую «Крейцерову сонату».

Хозяйка гостиной пела романсы, очень эмоционально, своеобразно. Не отвечало это пение классическим канонам, но не оставляло равнодушным, радовало, ранило.

Говорят, муж ревновал ее к одному роковому скрипачу (просто семейная традиция – Софья Андреевна, уже пожилая, влюбилась в Танеева, вызвав эпический  гнев Льва Николаевича).

Афанасий Фет (гость):

  …Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
Как и сердца у нас за песнию твоей.

Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна – любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб звука не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой…