Первая победа. Глава 2

2
Катя Логинова стояла у прилавка магазина и ждала покупателей. Вдруг к ней подошёл Максим Валнухин. Она уже знала этого парня, знала, что он – гражданский муж соседки, Таси Летаевой. Её мама, Варвара Юрьевна, относилась к нему неприязненно, даже враждебно, как и ко всем, кто становился на пути её кумира – Сопыркина.
«Бездельники, - говорила она в адрес рабочих завода радиоаппаратуры. – Им лишь бы напиваться на работе и портить оборудование, а хозяин этого не позволит. Вот они против него и настроены». Зная характер матери, Катя не возражала ей.
Не возражала Катя и по другой причине. Она и сама не знала, чью сторону принять. С одной стороны, она прекрасно знает, что представляет собой Сопыркин. Знает она кое-что и о напарнике Сопыркина – Резкине. Более того, Сопыркина Катя считала виновником её семейной трагедии, внушившим её матери страстное желание жить, как он, отчего та надорвалась. Но, с другой стороны, Катя терпеть не могла организаций. Когда она читала книгу или смотрела фильм о конфликтах коллектива и личности, она всегда была на стороне личности, даже если та была не права (правда, в таких случаях она считала, что сюжет надуманный). Этот стереотип помимо её воли накладывался в её сознании и на конфликт Сопыркина с рабочим коллективом. Усугублялось это тем, что среди рабочих никто не выделялся как лидер (в Катином понимании). Нет, Летаева Катя знала хорошо, как-никак 23 года в одном подъезде живут. Знала она и Павла Венкова, и Станислава Стремнинина. Кое-что, краем уха, слышала она и о других членах стачкома. Относилась Катя к ним хорошо, но к каждому по отдельности.
Максим вышел из магазина, купив килограмм муки. И тут в магазин вошёл Эдик Сопыркин. Он подошёл к прилавку, смерил взглядом её и Алёну. От страха у Кати сжалось сердце, она не выдержала взгляд Эдика и нагнулась, будто в поисках маркера.
Катя знала о любимой забаве этого 22-летнего недоросля. Раз в 2-3 месяца он собирал подростков – алкашей и наркоманов и устраивал погромы в магазинах и ларьках. Потом его отец покрывал все убытки хозяевам.
До сих пор Катя надеялась, что «Астрочку» погром обойдёт стороной. Как-никак, не рядовой это магазин – тут и ресторан, и парикмахерская, и ателье, и часовая мастерская, и телеателье… Но, когда Эдик зашёл, Катя сразу отбросила надежду. «Не за покупками же, - успела она подумать, - на это у них прислуга есть».
В магазин вошла ватага подростков. У некоторых испитые лица, на руках – следы от уколов. Вся компания жадно оглядывалась по сторонам, высматривая – что разбить, что сломать, что порвать, а что взять себе.
Через минуту был разбит прилавок, ватага устремилась к стеллажам. Эдик схватил Катю за платье, та рванулась. Платье с треском разорвалось. «Повезло сегодня – непрочное платье надела», - пронеслось в мозгу. Катя выбежала из магазина, оставив кусок платья в руках Эдика.
Катя не могла в таком виде сесть в автобус. Она бежала через город, стараясь прятаться в тень. И на ходу, спешно придумывала, как объяснить матери разорванное платье.
Катя и её мать принадлежали к таким женщинам, которые считали, что в изнасилованиях виноваты сами жертвы. Веди себя скромно, и никто не нападёт» - часто слышала она от матери. Сегодня вера в это у неё поколебалась, но не исчезла.
Катя шла всю ночь, пришла только к рассвету. Обычно, когда ей приходилось работать ночью, она приходила домой на три часа позже. Подходя к дому, она со страхом посмотрела на своё окно, задела взглядом окно Летаевых… «А что, если я к ним зайду? – подумала Катя. – Тася даст мне спички, и я обожгу края платья, как будто пожар в магазине случился. Если они дома, конечно».
Катя постучала. Никто не подходил к дверям. Она вздохнула, но громче стучать не решалась. Нащупала в кармане платья ключи – от квартиры и от подвала, и тут её озарила мысль: «А что, если я постучу к себе и прислушаюсь? Если услышу шаги – убегу, спрячусь в подвал, буду ждать, когда мои уйдут, Увижу уходящих родителей – поднимусь к себе, открою дверь».
Катя постучала. Услышав шаги, она убежала в подвал. Продрожав там 2 часа, девушка, наконец, увидела отца, выходящего из подъезда. Когда отец ушёл, Катя поднялась к себе, постучала, прислушалась. Никто не подходил. Тогда Катя открыла своим ключом дверь и смело зашла.