Тени прошлого книга вторая, 35

РСФСР. Петроград.
Лето 1918 - зима 1919 годов

     В июле 1918 появился «Декрет о конфискации имущества низложенного Российского Императора и членов императорского дома», подписанный Лениным. В нем говорилось: «1. Всякое имущество, принадлежащее низложенному революцией Российскому Императору Николаю Александровичу Романову, бывшим императрицам: Александре и Марии Федоровне и всем членам бывшего российского императорского дома, в чем бы оно ни заключалось и где бы оно не находилось, не исключая и вкладов в кредитных учреждениях как в России, так и за границей, объявляется достоянием Российской Социалистической Советской Федеративной Республики.
 
2. Под членами бывшего Российского императорского дома подразумеваются все лица, внесенные в родословную книгу быв. российского дома: бывший наследник цесаревич, бывшие великие князья, великие княгини и великие княжны и бывшие князья, княгини и княжны императорской крови».
 
     Великие князья были лишены содержания, выдававшегося им Министерством Императорского Двора и Уделов, они были полностью отстранены от службы в армии и от любого участия в государственном управлении.
 
     В начале июля 1918 трое великих князей — Николай Михайлович, Георгий Михайлович и Дмитрий Константинович — были арестованы и посажены в Вологодскую тюрьму.
 
     Великий князь Николай Михайлович (1859-1919) был сыном великого князя Михаила Николаевича и Великой Княгини Ольги Федоровны, внуком Николая I, он был генерал-адъютант и являлся наиболее яркой фигурой среди всех представителей семейства Романовых. Хотя Николай Михайлович и получил в юности военное образование, серьезно он увлекался лишь наукой.
 
     Славу и известность принесли Николаю Михайловичу его знаменитые труды по истории: «Император Александр I. Опыт исторического исследования», «Граф П.А.Строганов (1774-1817)», «Князья Долгорукие, сподвижники императора», «Император Александр I в первые годы его царствования» и наконец — «Русские портреты XVIII и XIX столетий», не имеющие аналогов в мировом искусствоведении, которые Л.Н.Толстой назвал «драгоценным материалом истории».

     Великий Князь Николай Михайлович хорошо понимал всю тщетность попыток достичь освобождения с чьей бы то ни было помощью, а тем более с помощью Германии, или при посредничестве украинского гетмана Скоропадского. По этому поводу 13 октября 1918 года он писал датскому посланнику  Скавениусу: «…Я думаю, что не ошибусь по поводу настоящих намерений немцев. Вы сами прекрасно знаете, что все наши теперешние правители находятся на содержании у Германии, и самые известные из них, такие как Ленин, Троцкий, Зиновьев, воспользовались очень круглыми суммами. Поэтому одного жеста из Берлина было бы достаточно, чтобы нас освободили. Но такого жеста не делают и не сделают, и вот по какой причине! В Германии полагают, что мы можем рассказать нашим находящимся там многочисленным родственникам о тех интригах, которые немцы в течение некоторого времени ведут здесь с большевиками. Поэтому в Берлине предпочитают, чтобы мы оставались в заточении и никому ничего не смогли поведать. Они забывают, что все это вопрос времени и что рано или поздно правда будет установлена, несмотря на все их уловки и хитрости».
 
     В другом письме, касаясь этой темы, великий князь Николай Михайлович восклицал: «Увы, я уже почти доживя до шестидесяти лет, никак не могу избавиться от германофобских чувств, главным образом после этого мрачного союза Кайзера с большевиками, который однажды плохо обернется для Германии»… 

     Вторым арестованным был Великий Князь Георгий Михайлович (1863-1919). Сын великого князя Михаила Николаевича, он был женат на Великой Княгине Марии Георгиевне (дочери греческого короля Георга I и великой княгини Ольги Константиновны). Генерал-адъютант, генерал-лейтенант, состоял при Ставке Главнокомандующего.
 
     Увлечением всей его жизни была нумизматика. Он был автором известного издания «Русские монеты XVIII и XIX вв.», получившего высокую оценку специалистов того времени. Георгий Михайлович явился инициатором издания пятнадцатитомного свода документального нумизматического труда по истории денежного обращения России — «Корпуса русских монет XVIII-XIX вв.». Ученые России подготовили это издание целиком на личные деньги Великого Князя. С 1895 года он возглавлял Музей императора Александра III, позже известного под названием Русского музея.

      «Мы находимся в тюрьме уже в течение четырнадцати дней, и самое страшное то, что нам до сих пор не предъявили никакого обвинения, - писал в те июльские дни 1918 года великий князь Георгий Михайлович из Петропавловской крепости своей жене, великой княгине Марии Георгиевне, находившейся тогда в Англии. - Многие из охранников помнят меня с фронта, и мы разговариваем друг с другом очень вежливо. Их идеи довольно путаны и являются следствием социалистической пропаганды - той пропаганды, которая превратила их в стадо обманутых детей.
 
     Я более чем спокоен и ничто меня больше не тревожит. Бог помогает мне не терять мужества и после того шока, который я пережил в январе в Хельсингфорсе, когда, включив свет, я увидел дуло револьвера у моей головы и штык, направленный прямо на меня, сердце мое спокойно.
 
     Я твердо решил, что если мне суждено умереть, то смерть я хочу принять, глядя ей прямо в глаза, без всякой повязки на глазах, так как я хочу видеть оружие, которое будет направлено на меня. Я уверяю тебя, что если это должно случиться, и если на это есть воля Божья, то ничего в этом страшного нет».
 
     Третьим арестованным был Великий Князь Дмитрий Константинович (1860-1919), сын Великого Князя Константина Николаевича (1827-1892) и Великой Княгини Александры Иосифовны (1830-1911), двоюродный брат Александра III. Он был главноуправляющим Государственного коннозаводства.

     Дмитрий Константинович был человеком высших гуманистических принципов. Не раз заявлял о том, что все Великие Князья из рода Романовых должны сами отказаться от тех высоких постов, которые они занимали по традиции. Как и его брат, Великий Князь Константин Константинович (1858-1915, президент Академии наук, поэт и драматург), Дмитрий Константинович стоял в стороне от остальных членов царской семьи и выступал с критикой Царя и Царицы, особенно в связи с Распутиным.
 
     В начале августа 1918 все трое Великих Князей были переведены в Петроград, в Дом предварительного заключения, находившийся в Петропавловской крепости.

     Несколько позже туда же был доставлен и Великий Князь Павел Александрович, который до того был на свободе и со своей семьей жил в Царском Селе.
 
     Павел Александрович (1860-1919), пятый сын императора Александра II, был женат на греческой принцессе Александре Георгиевне (1879-1891). Генерал от кавалерии, он командовал лейб-гвардии Конным полком (1890-1896) и Гвардейским корпусом (1898-1902). Покровительствовал всем поощрительным коннозаводским учреждениям в России и был почетным председателем Русского общества охраны народного здоровья.
 
     Незадолго до ареста, 9 августа 1918 года, ему датским посланником Харальдом Скавениусом был предложен план организованного побега из России. Князь должен был скрыться в Австро-Венгерском посольстве, а затем переодетым в форму австро-венгерского военнопленного переправлен в Вену. Там можно было затеряться в рядах австрийских военнопленных и таким образом спастись. Великий князь наотрез отказался от этого плана, заявив, что он скорее умрет, нежели наденет на себя австро-венгерскую форму - форму враждебного России государства.
 
     15 августа 1918 по распоряжению Чрезвычайной Комиссии в Петропавловскую крепость был доставлен пятый Великий Князь — Гавриил Константинович, больной туберкулезом.
 
     Гавриил Константинович (1877-1955) был сыном Великого Князя Константина Константиновича и носил титул «князя императорской крови», так как, согласно реформе Александра III, звание «Великих Князей» носили только дети и внуки царствующего государя.

     Он окончил Военную академию в 1915 году и получил чин полковника. Его подпись, среди шестнадцати подписей других Романовых, стояла под письмом, направленным Николаю II после убийства Распутина. Авторы письма просили царя о прощении Великого Князя Дмитрия Павловича, причастного к убийству.
 
     Позже, в эмиграции, князь Гавриил Константинович вспоминал: «15-го августа 1918 года меня арестовали по приказанию Чека и, продержав там в полном неведении несколько часов, отвезли в Дом Предварительного Заключения… Тюрьма на меня произвела удручающее впечатление.
 
     В этой же тюрьме сидели: мой родной дядя Великий Князь Дмитрий Константинович и мои двоюродные дяди — Вел. князья Павел Александрович, Николай и Георгий Михайловичи.
 
     … мне удалось пробраться к дяде Дмитрию Константиновичу. Стража смотрела на это сквозь пальцы, прекрасно сознавая, что мы не виноваты. Я подошел к камере дяди, и мы поговорили в отверстие в двери… Я нежно любил дядю Дмитрия; он был прекрасным и очень добрым человеком и являлся для нас как бы вторым отцом, разговаривать пришлось недолго, потому что разговоры были запрещены…

     Тюремная стража относилась к нам очень хорошо. Я и мой дядя Дмитрий Константинович часто беседовали с ними, и они выпускали меня в коридор, позволяли разговаривать, а иногда даже разрешали бывать в камере дяди. Особенно приятны были эти беседы по вечерам, когда больше всего чувствовалось одиночество».

     Когда в июле 1918 правительство Дании получило из Петрограда сообщение посланника об убийстве царской семьи, ни оно, ни Датский королевский дом не сделали по этому поводу никаких официальных заявлений. Министр иностранных дел Дании Эрик Скавениус придерживался мнения, что события в России являются «внутренним делом русских». В память членов царской семьи в Копенгагене в Русской церкви на Бредгаде была отслужена скорбная служба, на которой присутствовали члены королевской семьи и дипломаты, аккредитованные в датской столице. И это - все. Никаких активных действий для освобождения членов царской семьи ни со стороны шведского, ни со стороны норвежского королевских домов не предпринималось.

     Между тем, цинизм большевиков был беспределен. Моисей Урицкий во время «визита» к арестованным в Петропавловской крепости на вопрос великого князя Дмитрия Константиновича, почему они арестованы и содержатся в тюрьме, ответил, что советские власти заботятся прежде всего о безопасности великих князей, так как народ хочет с ними расправиться. При этом он, однако, добавил, что если немецкое правительство освободит социалистов Карла Либкнехта и Розу Люксембург, большевики готовы освободить и великих князей…

    Понимая, что с помощью официальных шагов добиться освобождения великих князей не удастся, неутомимый Харальд Скавениус в октябре-ноябре 1919 предпринял новые шаги для достижения этой цели. Учитывая благожелательное отношение охраны к великим князьям, он стал вынашивать планы подкупа охранников. Скавениус запросил из Копенгагена для организации побега 500 тысяч рублей, и 11 декабря 1918 года датский посол в Лондоне сообщил ему, что датская королевская чета готова предоставить в его распоряжение эту сумму.

     Но разрыв дипломатических отношений между Данией и Советской Россией спутал все карты. Это случилось, когда правительства Англии, Франции и США объявили об экономической блокаде России. В декабре 1918 года датский посланник в Петрограде Харальд Скавениус, по существу, единственный, кто не жалея сил старался добиться освобождения великих князей, вынужден был покинуть Советскую Россию. Для князей, едва поверивших в свое спасение, это было трагедией.
 
     17 августа эсером Канигиссером был убит Моисей Урицкий…

     Газета «Петроградская правда» писала: «Вожди и видные люди царского времени - должны быть расстреляны. Список заложников должен быть опубликован, дабы всякий прохвост и проходимец, а точнее, капиталисты знали, кто из великих князей, вельмож и сановников понесет кару в случае гибели хотя бы одного из советских вождей и работников».

     В начале сентября 1918 года газета «Северная коммуна» опубликовала первый список заложников, которые подлежали расстрелу в случае, если будет убит кто-либо из советских работников. Список начинался бывшими Великими Князьями: Дмитрием Константиновичем, Николаем Михайловичем, Георгием Михайловичем, Павлом Александровичем, Гавриилом Константиновичем.
 
     И настала очередь великих князей. 29 января 1919 года, в Петропавловской крепости без суда и следствия были выведены на казнь четверо Великих Князей из Дома Романовых. Великие князья Георгий Михайлович и Дмитрий Константинович шли босыми и раздетыми по колючему снегу, шепча молитвы. Павел Александрович, тяжелобольной, лежал на носилках, а Великий Князь Николай Михайлович шутил с палачами, держа на руках любимого котенка.

     Тюремщики  рассказывали потом, что первым шел на расстрел Дмитрий Константинович. Осеняя расстрельщиков крестным знамением, он повторял слова Христа: «прости им Господи, не ведают, что творят…»

      Грянули выстрелы, и все четверо пали на землю. Тела их были свалены в общую могилу, где нашли свое последнее пристанище и другие русские люди, невинно расстрелянные за несколько часов до них.

     Все они стали жертвами «красного террора», который в те месяцы наводил страх и ужас на весь цивилизованный мир.

    Много лет спустя великий русский писатель Иван Бунин так отзовется о красном терроре: «Я лично совершенно убежден, что низменнее, лживее, злей и деспотичней этой деятельности еще не было в человеческой истории даже в самые подлые и кровавые времена».
 
Продолжение следует -