Джек-пот. 9

Продолжение.
Начало – http://www.proza.ru/2014/06/16/1315


В зале прибытия Василий Василич, Розочка и Лёлик нашли Агнессу Лукиничну.
Та укоризненно покачала головой и от волнения сняла очки:
– Хоть бы весточку какую прислали! Где вы пропадали, Василий?!
– Наденьте очки, Агнесса, – улыбнулся Василий Василич и кивнул на плакат, который она, отчаявшись хоть кого-то дождаться, свернула в трубочку. – Разверните его, и случится чудо. Они появятся.
– Вы думаете? – Агнесса Лукинична развернула плакатик, на котором было старательно выведено зелёной краской – ДОДО. Краски, видно, не хватило, и последнюю букву Агнесса Лукинична дописала красной тушью.
Начальница подняла плакат высоко над головой.
– Что-то Вы какой-то смелый стали! – заметила она удивлённо. – И приоделись... Надо же! Откуда всё это – отвага во взгляде, шарм, костюм?
Василий Василич ответить не успел.
К ним подошёл приветливый старичок в ермолке.
– Слиха бевакаша, – сказал он. – Извините тысячу раз! Я профессор Мундрик из Хайфы, по поводу додо.
– Ой, – Розочка оттеснила Агнессу Лукиничну. – Вы не Йоськин дядя? Он шурин моей мамы
– Если не я, то кто? – ответил старичок. – Хотя такого племянничка я не пожелал бы и арабскому шейху. Маша жива?
– Да! Да! Конечно, что Вы такое говорите?
– Жива, – кивнул Василий Василич.
– Мама так будет рада! – прослезилась Розочка.
– А как там Квазимодо, на чужбине? – простодушно поинтересовался Лёлик, ничуть не удивив такой осведомлённостью профессора Мундрика.
– Где чужбина, где родина, кто его знает? – покачал головой старичок. – Между прочим, Квазимодо оказался кошкой и принёс трёх рыжих очаровательных котят. В Одессе у него это почему-то не получалось.
Оценив пытливым взглядом благонадёжность Лёлика, он отдал ему свой дорожный саквояж:
– Я редко пользуюсь услугами малознакомых молодых людей, но Вам я доверяю – вас интересует судьба еврейского кота.
– Мне Вася про него рассказал, – Лёлик кивнул на Василия Василича.
– Значит, я доверяю и Васе. А меня зовут Соломон Давидович.
– Лёлик, – простодушно представился Лёлик.
– Вы, случайно, не председатель "Добровольного общества – Друг Охотника – ДОДО"?
Наконец, дошла очередь и до Агнессы Лукиничны.
– Ещё чего! – воскликнула она. – Председатель – я! И, как первому делегату, прибывшему на Всемирный конгресс добровольных обществ, разрешите преподнести Вам перо птицы додо! Этот ценный экземпляр, найденный моим дедом известным натуралистом Лукой Дзебуржинским первого апреля тысяча девятьсот тридцать восьмого года на территории уранового рудника Бутугычаг Магаданской области, хранился в музее нашего Общества до сего дня. Прошу, профессор, принять его в дар!
Все дружно зааплодировали.
Один Мундрик печально улыбнулся:
– Я был знаком с Лукой Дзебуржиснким, дорогие мои товарищи! И это перо мы нашли вместе с ним. Помню, как сейчас, после ночной смены, когда  все зеки направились в бараки, оно упало с неба… прямо мне в руки… Я хотел бросить его на землю… Но Лука Дзебуржинский объяснил, какая это большая редкость и какой переворот в науке. Мы сохранили перо исчезнувшей ещё в семнадцатом веке несчастной птицы додо. Потом меня перевели на другой рудник. Перо осталось у Луки, я думал, он погиб…
– Погиб… – ответила Агнесса Лукинична. – А перо привёз моей бабушке один из товарищей деда по лагерю.
Мундрик прослезился и поцеловал некогда упавшее в его руки перо птицы додо.

Марья Сауловна сложила пухленькие ручки на груди:
– Боже мой, Соломон! Моня!..
– Маша, ты совсем не изменилась, – профессор снял ермолку, оголив лысину. – Не то что я… По крайней мере, не так сильно, как население Хайфы.
Тётя Маша легко, словно девушка, выпорхнула из-за своего вахтёрского стола, обняла и расцеловала Соломона Мундрика.
– Моня, – сказала Марья Сауловна таким тоном, словно последний раз они виделись утром. – Я заварила чай «Бодрость»!
– Я люблю твой чай, – ласково ответил Моня.
– Не будем мешать, – шепнула Ангелина Лукинична Василию Василичу, Лёлику и Розочке и повела их в актовый зал на второй этаж.

В принципе, он был уютным – этот зальчик, но в ужасно запущенном состоянии. Кресла можно было выносить сразу, настолько жалкий вид имели они. Как, впрочем, и всё остальное – два покосившихся стола, разбитые светильники и прочий антураж. Одна только люстра оказалась неподвластна времени и величественно мерцала в полумраке.
– До начала конгресса ещё неделя… – задумчиво произнёс Василий Василич. – Думаю, справятся.
– Кто и с чем? – насторожилась Агнесса Лукинична.
– Появился у меня чудесный знакомый. Маленький Мук. Мастер на все руки. Он со своим напарником творит чудеса.
– Маленький Мук? – недоверчиво хихикнула Агнесса Лукинична, и схватилась за сердце.
Она, кажется, стала понимать, к чему клонит Василий Василич.
– Маленький Мук – фирма услуг, – продолжал Василий Василич. – В частности, они занимаются срочным ремонтом зданий, мебели, санузлов и всего прочего. Словом, действуют срочно и эффективно. Я их уже вызвал, скоро появятся.
– Когда это ты успел? – удивился Лёлик.
– Так они предложили полный комплекс услуг, – ответил Василий Василич. – Я и согласился.
Агнесса Лукинична не верила собственным ушам:
– Господи… не может быть… Вы пожертвуете своими деньгами?
– Мне кажется, они всё-таки общие, – ответил Василий Василич. – Мы так долго болели с вами одной идеей-фикс, просто… он достался мне.
– Кто?
– Джек-пот, – ответил Василий Василич.
– А повезло всем, Вицлипуцли! – хохотнул Лёлик.
Агнесса Лукинична сглотнула подступивший ком:
– Боже мой… Как я могла ошибаться в Вас… дорогой Вы наш, Василий Василич?!
– Дорогой ты мой! Золотой ты мой! – пропела Розочка. – Наконец-то тебя оценили! Так и в начальники выбьешься! Не всё же за билетиками бегать и в спонсорах доллары раздавать, налево-направо!
Агнесса Лукинична всплеснула руками, мол, ну простите меня дуру.
И тут раздался ужасный треск, посыпалась лепнина, штукатурка, обломки дерева, что-то грохнуло, женщины вскрикнули…
Когда рассеялась пыль, они увидели жалкие остатки упавшей с потолка хрустальной люстры.
– Отреставрируют, – спокойно произнёс Василий Василич.
– А то! – отозвался Лёлик и смахнул с рукава щепку.

Соломон Давидович и Марья Сауловна не слышали грохота.
Соломон Давидович грел ладони об эмалированную кружку:
– Помнишь Мосю Каца?
– Которого бросила Милочка Гуровиц? – вопросом на вопрос ответила Марья Сауловна.
– Ты знала, что она вернулась к нему спустя двадцать лет? – продолжал Соломон Давидович.
– Неужели у неё пропал аппетит к жизни? – удивилась Марья Сауловна. – И чем закончился этот Армагеддон?
– Ты не поверишь, – очередная улыбка опечалила лицо профессора. – Она вернулась, а он ушёл в тот же день.
– От Милочки Гуровиц? От неё невозможно уйти!
– Нет, Маша, как оказалось, возможно. Он ушёл туда, откуда ещё никто не возвращался.
На этих словах они услышали вежливое покашливание и от неожиданности вздрогнули.
Перед ними стоял неслышно вошедший в особнячок негр в синей спецовке.
– Прошу прощеньица, – сказал негр. – Мы насчёт срочного ремонта. Можно ли видеть Василия Василича Чижикова?
В вестибюль так же неслышно просочился сквозь входную дверь высокий напарник Маленького Мука, со стремянкой на плече. В другой руке он держал ведро, из которого торчали мастерок и малярная кисть.

Профессор Мундрик выудил из своего саквояжа видавшую виды папку и, торжествуя, раскрыл её:
– Вот! Дорогие мои товарищи! В этой папке я долгие годы хранил бесценный документ, свидетельствующий о том, что…
Соломон Давидович сделал эффектную паузу и продолжил:
– Додо обитал у нас в России! И я уверен, эта птица существует до сих пор! По официальной версии, додо – мавританский дронт – вымер давным-давно. А по не официальной, которую я сейчас озвучу, птица была жива вплоть до тысяча девятьсот тридцать восьмого года, когда мне на голову свалилось перо, любезно преподнесённое мне сегодня. Откуда его принесло ветром в тот далёкий вечер – это уже следующий вопрос, который требует серьёзных и вдумчивых исследований, и, разумеется, организации экспедиции в места предполагаемого обитания додо.
Агнесса Лукинична протянула руку к папке:
– Позвольте взглянуть?
– Конечно-конечно, – ответил Соломон Давидович. – Старонемецким владеете?
– Что Вы? – не поняла Агнесса Лукинична.
– Письмо на старонемецком, написано готическим шрифтом, – между прочим заметил Соломон Давидович.
– Господи, да я и обычного-то не знаю. А перевод имеется?
– Разумеется… И я его зачитаю вам, – Мундрик шумно высморкался в платок. – Итак… «Милая и добрая моя супруга Анхен! Зная, что у тебя есть зуб против моей затеи, я всё же лелею надежду объяснить столь необдуманный, как ты изволила отписать мне, поступок. Да, я желаю передать обоих, привезённых из Германии в нашу Немецкую слободу в Москве, чудесных додо под опеку господина Беринга, дабы он перевёз их со своей экспедицией на полуостров Камчатка, известный всему миру своим изысканно-мягким климатом и волшебной живительностью гейзеров. Во имя науки и продления рода вымирающей птицы, я и обязан пойти на этот шаг, дабы предопределить судьбу додо. Думаю, счастье моё, ты поймёшь меня и не осудишь. Я помню, что всё своё состояние ты вложила в этих сказочных птиц, наука этого никогда не забудет… Поцелуй наших милых детишек. Фридрих фон Штольц, магистр естествознания, а также любящий супруг. От Рождества Христова тысяча семьсот тридцать второй год, месяца апреля день первый… P.S. Беринг – удивительный человек».
Соломон Давидович оглядел собравшихся – Агнессу Лукиничну, Василия Василича, Розочку и Марью Сауловну.
Лёлик, от вдруг охватившего его непонятного волнения, икнул два раза подряд.


Продолжение следует – http://www.proza.ru/2014/06/22/1406