Не жаль пути пройденного С финской воротился

 С ФИНСКОЙ   ВОРОТИЛСЯ

Осенью этого же года неожиданно для всех призвали на военную подготовку Ивана Абрамовича. Больше всех переживала баба Дуня. Обнимала сына  и уговаривала скорей написать ей письмо с адресом, обещала молиться за Ваню каждый день.

Письма приходили первое время частые и нежные. Евдокия Филипповна сама писала любимому сыну, старательно выводя химическим карандашом на бумаге все, что происходило в их доме, и сообщала Ивану. Потом вдруг переписка оборвалась. Больше полугода не было от него ни слуху, ни духу.

Приехал Иван в июне 1940 года. Одет был в длинную гимнастерку, затянутую широким кожаным ремнем, брюки- галифе заправлены в до блеска  начищенные хромовые сапоги, на голове шлем-буденовка. Из вещевого мешка достал гостинцы. В первую очередь красивый полушалок с кистями набросил на плечи матери. Баба Дуня сразу засуетилась, подхватила со стола самовар, пошла добавлять угли, заваривать любимый базарский чай.

Брату Андрею подарил портсигар, отливающий зеленым перламутром - шикарный со щелчком.  На седую голову отца надел новенький картуз с блестящим околышем. Софья сияла рядом, на ней уже была надета нарядная шелковая блузка с яркими мелкими пуговицами, обрамляющими её красивое лицо и шею. Ульяна в подарок от деверя получила кремовую кофточку, но сразу примерять не стала. Своей подросшей уже племяшке вытащил дядя Ваня шубку-дошку, сшитую из мелких  лоскутков то ли беличьего меха или другого зверька. Она была легкая и пушистая. Одетая в красивую фетровую шапочку и мягкую шубку Рима походила на праздничную игрушку.

За чаем баба Дуня осторожно спросила сына.

- Что ж, Ваня, не писал так долго? У меня душа по тебе высохла. Где ты пропадал?

-Я тебе сколь раз говорила, мамонька, написать не мог он,- резко оборвала её Софья.

- События такие случились, война – не война, на учения сперва похоже было, а после больше войной можно назвать и довольно жестокой. Далеко от дома, в Финляндии.

- Слава Богу, живой возвратился, перекрестившись, произнесла тихонько баба Дуня.
 
-Пусть она далеко остается эта Финляндия, пусть с Богом живет,- шептала старуха.

Откуда ей было знать, что спустя годы войну эту, которая длилась сто пять дней, назовут историки «незнаменитой», не прибавившей ни военной славы, ни авторитета стране.

Сколько слез пролито матерями, чьи сыны замерзали и гибли в укреплениях Карельского перешейка, озерах и болотах  далекой от Урала земли.