Отъезд

Всю ночь я ворочался и не мог уснуть. Меня одолевало ощущение какого-то беспокойства и, если хотите, предчувствия. Нечто должно было случиться. Впрочем, я даже знал, что именно, но не хотел думать об этом и всячески старался отогнать назойливые мысли. Безуспешно. Летние ночи слишком светлы, чтобы спать.
Уже сегодня она уедет. Сегодня! Это открытие окончательно отбило сон, и закрыть глаза я смог только лишь к утру. Меня выворачивало наизнанку из-за несогласия с реальностью.
Конечно, я знал о её отъезде и раньше, но только сейчас мне стало понятно, что это означало. Больше всего в этом событии меня пугала его неотвратимость, неизбежность. Глупые, дурацкие билеты, в которых поставлена только одна дата, а не пять, десять, сто. В этом было даже что-то абсурдное, и я чувствовал себя беспомощным. Возможно, более чем когда-либо.
Меня нежно разбудили утром. Она встала раньше, чтобы всё успеть. Просыпаться совсем не хотелось, потому что открыть глаза означало бы признать неизбежность грядущего события. Но выбора, что очевидно, у меня не оставалось.
А дальше – смутная, непонятная суета из завтрака, сборов и безуспешных попыток не думать. Ни о чем. Время прошло слишком быстро. Я всё утро не хотел смотреть на часы. Когда я всё же осмелился – надежды рухнули. Словно я неосторожно наступил на песочные часы и потратил все отведенные нам секунды. И больше ничего нельзя было изменить.
Я вышел на улицу, поддельно веселый,  и сел в автомобиль. Ключ зажигания разбудил мотор. Салон был чересчур просторным, и мне казалось, что я уменьшился.
Потом новый провал в памяти, и мы уже ехали в аэропорт. Я старался вести машину аккуратно, иногда поглядывая на её лицо, печальное в тени и радостное (как мне казалось) на солнце. Всё было как-то воздушно, и на секунду мне даже подумалось, что это просто сон, и я вот-вот проснусь от резкого запаха кофе или от чего-нибудь ещё. Главное, что проснусь и увижу её, мирно спящую рядом, укутанную в одеяло. Но я не просыпался.
Дорога заняла не более пятнадцати минут, и я проклинал всё на свете, что перед нами не разверзлась пропасть, из-за которой мы могли опоздать на самолёт.
Спустя ещё мгновение, мы уже стояли внутри, ожидая регистрации на рейс. Я не помнил, где оставил автомобиль, закрыл ли я его, когда я здесь оказался и, главное, как? Пока я занимал себя попытками ответить на эти вопросы, была пройдена и регистрация. Я мысленно разводил руками, не понимая сумасшедшей скоротечности именно сегодняшнего дня.
У нас совсем не осталось времени. Так всегда бывает. Я чувствовал себя больным, у которого отнимают лекарство. Протягивал руки и что-то бормотал. Сводящая с ума тоска поджидала меня, как только я выйду из здания. Один.
Но нужно держаться. С улыбкой я отдал ей чемодан, медленно и тихо прошептав:
“Ну, вот и всё. Пора прощаться”. 
Но мне казалось, что говорил не я. Я смотрел на разворачивающиеся события со стороны. В этот момент всё показалось мне таким глупым, жалким и мелочным. Даже мои слова, неуклюжие, несуразные, простые, неуместные. Это только слова. Этого недостаточно!
Она жадно взяла меня за руку, а я, как ребёнок, не хотел её отпускать. Она вернётся, конечно. Но это будет позже. Сейчас она должна уехать. И она уедет. Поэтому и было страшно.
Я обнимал её. И целовал. Но слишком мало. Слишком слабо. Она уходила за поворот, так долго и мучительно. А я провожал её глазами. Я знал, что она уедет. За полгода, за месяц, за неделю, за день, но было ощущение, что мне сообщили об этом только сейчас.
Бетонный угол алчно скрыл её от моих глаз. Я долго ждал, в надежде, что, не выдержав моего взгляда, стены рассыплются, и я увижу её силуэт ещё раз. Но тщетно.
Теперь только ожидание, которое, как пустота, представляется вечностью.