Роман длинною в 50 лет

                Глава 5

              РОМАН ДЛИНОЮ В 50 ЛЕТ.               

                «Жизнь прожить, не поле перейти»
                (Из школьного альбома)

             Как правило, многие амурные романы, с их трепетными рандеву в тенистых аллеях парка при свидетельницы круглощёкой луны, заканчиваются счастливой свадьбой, в то время, как в настоящей жизни, роман только начинается после свадьбы со всеми своими радостями и печалями …  И супружеские узы, оковы Гиминея, сковывают, лишают свободы выбора, и от радости до горя бывает, как и от смешного до грустного, лишь один шаг, один оборот луны вокруг земли!

             Зарегистрируя свой брак, мы изменили свой статус, но проблемы остались прежними. Нам предстояло жить в разлуке, так как разделяли сотни километров. К 1 октября я уехал в Алма-Ату. Начинался новый учебный год – третий курс!

             Галя перевелась на заочное отделение и с 1 октября начала работать учительницей по химии и биологии в школе села Предтеченка, в 15 километрах вниз от села Беловодское (Сталинское). В селе, кроме колхоза им. Фрунзе, никакого производства не было. Один магазин сельпо, отделение почты и фельдшерский пункт.

              Наша семейная жизнь осложнена была вынужденной разлукой. И только почта, доставляющая нам регулярно наши письма, оберегала нашу любовь. Я использовал всякую возможность, чтобы приезжать к Гале, но главным средством общения по прежнему были письма, которые мы писали друг другу практически ежедневно. Физически нас разделяло расстояние, но мысленно и душевно мы были вместе, однако боль разлуки терзала наши сердца.

              На праздники по случаю октябрьской революции мне удалось на несколько дней вырваться из института и приехать к Гале в село Предтеченка. Это были изумительные, чудные, незабываемые мгновения нашей жизни.
 
            Галя работала учительницей в старших классах Предтеченской средней школы. Для жилья она снимала комнату в домишке у тёти Зины. Жила она в начале села, протянувшегося вдоль центральной улицы на целый километр. Школа находилась в противоположенном конце села. Все постройки были саманные, крытые камышом. Во время дождей все дороги становились  непролазными из-за грязи.
 
             По приезду в Алма-Ату, я написал Гале письмо, в котором обращался к ней уже никак возлюбленной, а как милой жене.
Казалось бы, что мы сегодня остаёмся теми же, что были вчера. Но поле регистрации брака, менялось не только наше юридическое положение, но и менялась и психология наших взаимоотношений.
 
           Здравствуй, милая женушка!
Воскресенье. Светлый, солнечный день. Шестой час вечера. Прошла уже целая неделя, как мы расстались с тобой. Неделя … А кажется так долго … так много прошло времени … и так снова гложет душу. Но эта тоска хороша, эта грусть прекрасная, это боль высокая… я рад  им, рад тому, что они давят мою душу… значит я люблю тебя…

              Шестой час вечера… И сейчас, может быть, глядя как за горой скрывается солнце и на село опускается вечер… ты вспоминаешь, как в это же время в прошедшее воскресенье расстались мы  и как я уехал навстречу ночи. Ты плачешь…. О, мне мучительно больно, мне самому хочется заплакать… И я рад этой боли… и чем она будет сильней у меня, тем я буду счастливей.
 
          Но мне не хочется, чтобы было больно тебе, я не хочу, чтобы любимые глаза были полны горючих  слёз, я не хочу, чтобы  ты страдала.
Без веры жить нельзя. Наша разлука не вечна и скоро кончится. И лично я готов перенести ещё большие трудности ради того времени, когда мы уже никогда не будем расставаться, когда будем вместе жить и работать.

            Ты в письме нечего не написала об Оленьке… Странные ощущения. У нас пока её нет. Но я так уже свыкся с той мыслью, что она будет, что она уже есть. Оленька! Она нам принесёт новые заботы, новые трудности, новые переживания… но с ней нам будет лучше… будет теплее.
             Галя, голубка моя! Ну, подыми голову… Улыбнись. Зачем отчаиваться. Верь в себя, ведь ты такая прекрасна, верь в счастье, ведь оно такое большое. Больше работай, больше читай. Лично я, когда мне становится невыносимо тяжело, я просто с остервенением набрасываюсь на работу, и мне становится легче.
Напиши, как начала учительствовать, как встретили в пед коллективе? В каких классах, и какие предметы преподаешь, и какие там ученики? Желаю тебе успеха в твоей работе. Как-то не правильно получается, ты работаешь, а я учусь, но по-другому пока ничего изменить нельзя.
         Пиши, жду твоих писем.
Крепко целую, твой и только твой Владимир."

             Я продолжал быть студентом, Галя начала работать, что разнило наше положение, как небо и землю. Я оставался на положении иждивенца, она начинала самостоятельную жизнь со своим зарабатыванием средств к существованию. Она становилась на крыло, я оставался желторотым птенцом с открытым клювом в ожидании, когда в него положат пищу…

              Моей главной заботой было посещение лекций и выполнения всего того, что с ними связано. А Галя попадала, как говорится, из огня да в полымя! Без специальной подготовки и практического опыта, прежде положенного времени, она переступила порог сельской школы в качестве учительницы всего на 5 лет старше своих учеников.
 
             С какими трудностями она столкнулась впервые же дни начала своей работы, она подробно написала мне в своих письмах. Ясность её ума, здравый смысл и пример семьи и брата Николая Ивановича, помогли ей справиться со всеми неожиданными трудностями и взять ситуацию в свои руки.
Я не знаю, за что меня судьба наградила таким подарком, как она!

          Она писала:
18.10.56 г. Ты говоришь, что не нужно грубить, не нужно кричать, быть всегда спокойной, доброй, милой. Но ты понимаешь, что это невозможно. Они этого не понимают. Дети привыкли к грубости, как со стороны родителей, так и со стороны учителей. У детей совершено, потеряно чувство какого-то долга и совести. Они вполне свободно говорят во всеуслышание такие слова, как «засранка», «говно», «иди в Сраку», «не гавкай». На меня они чуть ли не говорят «не гавкай». Ужасно грубы. Я только рот раскрываю. До них не доходит доброе, чисто человеческое.
              Учителя их бьют указками и дерут за уши. Дети привыкли к этому, потому гуманность им чужда и они смеются над ней. Расшевелить, конечно, можно их морально, но для этого нужно много времени   и выдержки. А я слаба и слишком занята. Но думаю всё-таки продолжать начатое. Они воспримут. Мне сегодня задали на классном собрании вопрос: «А почему у учителей – мужчин сидят лучше, чем у женщин».   И ответили: «Бояться». Их бьют учителя старые. А молодые пытаются воздействовать морально.
        Вова, у меня на уроках дисциплина слишком далека от идеала, чтобы я могла быть спокойной на уроках. И, как я узнала, ни у кого совершенно не сидят очень хорошо потому, что нет в школе даже традиций хороших. В прошлом говорят, вообще было хулиганство сплошное. Только теперь стало немного налаживаться. Я считаю, что у меня в 7-м кл. плохо сидят на уроках, а они говорят: «Что мы у вас плохо сидим на уроках?» Я говорю: «Очень плохо». Редкий день сидят так, что не сделаешь ни одного замечания или просто что-нибудь заметишь. А за эти 4-5 уроков так издёргаешься и устанешь, что идёшь домой разбитый. Весь урок обычно проходит в усмирении. Ещё когда объясняешь, правда, сидят хорошо, но пока идёт опрос, издёргаешься весь. Тебя переговаривают, говорят «не орите» и всё что угодно. Хорошо, что хватает выдержки за такие слова не дать в морду.
              Вот сегодня у меня был только один урок в 5-м кл. Пол класса стояло весь урок на ногах, причём я им постоянно делала замечания. За урок поставила 7 двоек, за устройство микроскопа и строение растительной клетки. Вот тебе образец урока. Более или менее прилежного ученика называют «подлизой» на уроке во всё горло. У них нет привычки говорить шепотом. Говорят на уроке только громко, особенно ребята.
         Бегу на политзанятия. Приду, допишу письмо. Уже темно в комнате. Время не терпит.

          Ходила на политзанятия, но они не состоялись. Мы только распределили роли 2-х пьесок. Потом пришёл директор. Он был два дня на совещании. Рассказал новости. Поговорили и разошлись. Дорогой меня затошнило. Тётя Зина угостила меня солёным арбузом. Я поела и, кажется, мне стало легче.
           Отвечаю на письмо. Тот понедельник, в кот. ты писал мне это письмо, т.е. 15 окт., был для меня действительно тяжёлым; об этом я написала тебе в предыдущем письме.
А о том, что обо мне могут говорить: злая, вредная, крикливая, я могу сказать, что всем учащимся не угодишь. Естественно, что одни будут обо мне хорошего мнения, другие плохого, так же как о любом человеке. Хорошим ученикам я могу нравиться, а плохим я могу быть вредной и злой. Притом ученики настолько недалёки, что им почему-то учитель обязательно кажется их врагом. Потому они всячески стараются ему лезть на рога. «Больше романтики», - может сказать романтик. Здесь не нужно романтики, но нужна игра. Учитель должен быть артистом. Романтизм – не то.
       Я очень и очень рада, что ты приедешь на неделю. Но когда ты приедешь? Напиши, чтобы я была готова тебя встретить. Мне нужно кое-что сделать по хозяйству. Мы с Наташкой уже с ума по тебе сходим. Очень хочется с вами поспать, посидеть, поболтать. А уже совсем близко. Поскорей бы! (Вечно торопишься).
Со мной всё в порядке, но ещё не поплыла. Как ты и желал, скоро буду носить 4-й номер лифчика. Думаю, что имею уже детку. Вот интересно – то! Только она мне мешать будет. Я бы тут такую работу развернула! Так буду с брюхом носиться. Ты готов быть папой? А как же ещё иначе? Неужели ты мог быть и не готов? Ты же очень старался тогда, помнишь? Ох, будет какой-нибудь Макарчонок - болтунишка, как папа! И петь буду как папа.
              Недавно я подслушала разговор трёх мужчин:
Один: У меня сынишка. Вот когда бываю на жену злой, приду домой, а он «папка, папка», всё зло пропадает.
               Другой: Оно так …
Третий: А у меня дочка говорит: «купи, папка, мне братика». А я никак не куплю, как ни стараюсь. Не беременеет!
               Смех…
               Интересный разговор, правда? Дети – смысл нашей жизни.
Я играю в пьесе главную роль. Со мной играет чечен, молодой мужчина. А Люба мне говорит: «Ты отошли Вовке эту роль, а он приедет и сыграет с нами на сцене». Но это, конечно, невозможно. Люба говорит, что ты будешь ревновать, когда я буду целоваться. Но она пошутила. Искала выходы, как мне с тобой на сцене целоваться, а ни с кем-то другим
               Ну хватит. У меня почти всё. Надо ещё позаниматься. У меня каждый буквально день столько впечатлений, что их совершенно невозможно изложить на бумаге. Если бы со мной был муж, я жила бы полной жизнью.
До свидания. Целу.
            А сегодня у меня день прошёл неплохо: химия в 10 кл. прошла чудесно. В 6-м и в 8-м у меня уроки проходят всегда одинаково, средне. Правда в 8 кл. оставила после уроков двоих киргизят и проштудировала за плохую дисциплину у меня на уроке. А ведь вот ругаться я ещё не умею. Я чувствую, что отчитываю неумело. Но со временем язык наломается. В 7-м классе на зоологии у меня был завуч. Урок ему полностью понравился. И методически он был правильно построен, и вела я себя очень свободно. Завуч отметил, что в 7-м я свободнее себя чувствую, чем в 10-м. «Это же мои», - ответила я о 7-м классе. И, несмотря на удачный день, я так устала, что, придя домой, я не в силах была заниматься; голова отупела так, что я ничего в буквальном смысле не соображала и решила с часик поспать, чтобы нервная система улеглась. Проспала я около двух часов. Правда, стало легче. Я пожарила картошки, покушала и села заниматься.
                Директор искренне беспокоится о благополучии моего химического уголка. Надеюсь, что в скором будущем он приобретёт для меня всё необходимое, и я начну заниматься с 10-ым классом и с кружками.
Очень я люблю химию. И объяснять её люблю, и формулы писать, и опыты делать. Из биологии люблю только дарвинизм и анатомию. Сижу и думаю: дни летят; я отсчитываю их всегда днём вперёд, потому они для меня ещё быстрее бегут. 19-го я пишу: «20.10.56 г. «Тема урока: ….» И так бесконечно. «Тема урока», «тема урока» …        Вот до 1-го ноября осталось всего 10 дней. А там и ждать нечего.
Не поплыла …
           20.10.56 г. Суббота. Уроки прошли средне, в смысле дисциплины и плохо в смысле знаний. Только 7-й кл. мне хорошо отвечал. Мы с Ниной были на классном. собрании. в 8 и в 10 кл говорили об их дисциплине на уроках и об успеваемости. Была на открытом уроке в 4-м кл. (вторая смена)
             Просидев 7 уроков подряд, причём 4 из них не сидела, а вела, я вернулась домой в 4-м часу уставшая и голодная. Мяса нет, а больше я нечего не хочу. Тогда тётя Зина поймала курочку, зарубила и ощипала её. А я сварила суп с макаронами. Суп получился очень хороший (может потому, что я была слишком голодна). Я покушала уже в 5 часов. Сейчас пишу, а к 7 часам пойду в школу на вечер.
Хоть бы сегодня получить весточку.
Не поплыла …

          Со всем прочим у Гали в организме происходили физиологические изменения, которые отражались на её самочувствие. Свершалось главное предназначение природы женщины. В ней зарождалась новая жизнь со всеми вытекающими из этого последствиями. Свершалось великое таинство бытия, от которого её подташнивало и рвало. Но об этом знала только она. А школьная жизнь шла своим чередом, и были не только уроки, но были и вечера досуга, которые раскрывали учеников с другой стороны и делали их более понятными и близкими. Не зря есть совет «Врачу, исцелися сам!»

            Она писала:
            21.10.56 г. 3 часа. Воскресенье. Вот с самого утра я сижу за столом, читаю, пишу: готовлюсь к завтрашнему дню. Ничего нового. Подготовку к урокам я закончила. Ещё нужно просмотреть дневники своих орлов, расписаться. А потом что-нибудь почитаю ещё. Домой не поехала. Поеду только перед 7-м ноября.
Сегодня мне дурно, меня даже рвало.
             От тебя уже третий день нет писем. В чём дело?
Вчера я была в школе на вечере. Вечер прошёл хорошо. Преобладающая публика – ребята. Очень полезно, что я побыла на вечере. Я немного узнала учеников. Танцевали, играли в разные игры. Особенно был весёлым ручеёк. Он был очень длинным и очень бурным. Я забыла, что я учительница. Я смеялась и радовалась, как ребёнок. Меня без конца тянули ученики. Было как-то необычно. Я выступала в роли учительницы.
           Играли в почту. Мне слали записочки такого содержания: «Галина Ивановна, спросите меня на анатомии», или «Г. И. спросите меня по химии» или «Галина Ивановна, объясните, что такое первая любовь и как её обнаружить. (!) Как подойти к девушке в первый раз». Я не отвечала. Правда, на одну из первых я написала: «Вы, вероятно, очень прилежный ученик».  Смешно, правда? Домой нас провожали ребята. На дороге мы ещё с час, наверное, играли в «третий лишний», потом разошлись по домам. А как ребята поют! Вот где нетронутые таланты! Целина! Как сели в кружок, да как запели, так я поразилась. Молодцы!
           А где ты был в субботу? Тоже на вечере среди своих гнилых стиляг? Как я рада, что не живу в городе, а живу в селе.
Твоя Галя.

          Наша женитьба повзраслела меня, хотя я уже не был просто мальчик. Положение мужа обязывало меня становиться главою семьи и проявлять заботу о жене. Я это понимал, но практически оставался Вулечкой и не более того. У меня не было средств, кроме повышенной стипендии. Для подработки не хватало ни ума, ни времени. Да и вообще в наше время, это было не принято.

           Вся тяжесть материального обеспечения ложилась на плечи родителей и работающей супруги. Зарегистрировав брак, мы тем самым запряглись в одну повозку жизни, стали супругами. Однако находясь в одной упряжке, тянуть наш воз пока пришлось ей, более слабой и менее физически сильной. Наше счастье находилось в её руках.
 
           Употребив своё положение, и приложив старание, я на 39 годовщину Великого Октября, 7 ноября приехал в Беловодское. И не задерживаясь на вопросы и расспросы, я тут уже на велосипед и во весь опор в Предтеченку. И снова мы вместе. Всё вокруг как бы растворилось и исчезло. Были только она и я… Мы смотрели друг на друга и не могли насмотреться. Мы говорили друг с другом и не могли наговориться. Мы обнимали друг друга и не могли наобниматься… Три  дня и три ночи восторга и ликования промелькнули, как одно «чудное мгновение».
 
           Уехал я от нее на исходе дня через поля прямо от Предтеченки на Петровку.
          Дома не знали, что я приехал на праздники и не ждали, но были рады повидать меня. Но мне надо было срочно возвращаться в Алма-Ату, я и не стал даже ночевать, тотчас, же уехал в Беловодск. Из него в горо Фрунзе, из которого ранним утром на такси поехал в Алма-Ату и в 11 часов уже был в общежитии.

             Наша жизнь продолжилась в письмах. Стоило мне скрыться за горизонтом, Галя мне написала: 11.11.56 г.
Ты уехал, а я вернулась домой. Снова пусто, снова одна. Мне стало грустно, стали душить слёзы. Чтобы не заплакать, я стала готовиться к урокам. Тётя Зина и то заглянула ко мне, спросив: «Ты не плачешь?». Приготовилась к урокам, закончила план работы кружка юннатов, написала воспитательный план для завуча. Теперь осталось написать для него акты, тогда долги кончились. Сейчас 9 часов вечера. Мне очень грустно. Надо что-то почитать.
            12.11.56 г. Сегодня мне грустно … не грустно, а тяжело. Утром я проснулась с томящей болью в сердце. Впервые я почувствовала нежелание идти на уроки ... Мне хотелось плакать. Уроки прошли неважно. В 10-ом классе снова смеялись на уроке, … а мне было до слёз больно. Уроки в 7-м и 9 кл. прошли как всегда средне. А в 6-ом и в 5-ом, по сравнению с прошлым, хорошо.
После уроков был кружок юннатов. Юннаты разгорячились. Не сойдёт ли это на пшик? Буду работать.
         Пришла домой разбитая и голодная с той же щемящей болью в сердце. Тошнило, но кушать ничего не хотелось. Я сделал тушёную капусту с уткой и съела её с волчьим аппетитом. (она показалась мне жутко вкусной).
Потом я мыла голову, стирала свои атрибуты.
          Только вчера я проводила тебя, а сегодня мне кажется, что не видела тебя уже вечность. Так живо помню поле, заходящее солнце и тебя …
Сегодня во мне поколебалась вера в себя и свои силы. Показалось, что я никчемный человек и плохой преподаватель. Но этот червь сомнения я должна убить в себе, иначе я и в самом деле стану никчемной. А через час пойду на родительское собрание.
          Нового ничего нет, только очень грустно мне без тебя. Здоровье хорошее. Барабан таки растёт. В следующий четверг поеду снова в Петровку в больницу. А потом уже надо кончать ездить, а то ещё упаду как-нибудь неловко, да сброшу. Чего доброго! А до несчастья недалеко.
           Ноябрь пролетит быстрее, чем октябрь. А вот декабрь будет, наверное, тоже очень долгим. Ох, скорей бы шло время!
Пиши же, Вова. Я беспокоюсь, как ты доехал, да как встретят тебя там. А мама беспокоиться, съешь ли ты курицу, не выбросишь ли? Я её заверила, съешь. До свидания. Целую тебя.
Твоя Галя.

       Не дожидаясь её письма, я ей написал, как я доехал и чем продолжаю заниматься:
         Здравствуй, моя девочка! …
Начну по порядку.
Мы опять расстались. Ты скрылась за поворотом дороги, и с этого момента снова легло между нами пространство разлуки, вновь началось время тоски и переживаний …
Солнце скрылось за горою. Даль полей подернулась дымкой синеватой мглы. И чем дальше я уезжал от тебя, тем больше становилось темней и темней. Когда я приехал в Петровку, на небе уже мигали звёзды сквозь холодный и равнодушный свет луны.
Дома меня не ожидали. То, что я тут же стал собираться в дорогу, не очень их удивило. Дали мне 100 рублей, наговорили  кучу наказов и пожеланий, проводили до дороги.
        Быстро, но неторопливо катил я на велосипеде. Вот кончилась Петровка. А вот и дорога на Предтеченку к тебе… Я бросаю на неё прощальный взгляд и думаю: как-то она будет выглядеть зимой… Но уже кончается «остров», промелькнул мост, «малярка»… До чего же знакомые места!
          Стучу в окно. Калитку открывает мама. В комнате светло. Отец улыбается. Сажают меня ужинать, расспрашивают о тебе, о нашей поездке. И тут мне, опустив очи к долу, приходится врать. Как мне было стыдно!
          Без 15-ти девять мы тепло прощаемся, и я ухожу на остановку.
Полчаса мне приходится ждать.
В городе я не застою Нади дома. Сужу у Павловны. Говорим, как кто доехал тогда домой. Я читаю Островского, начинаю клевать носом. Ты-да Павловна сама проводила меня и уже засыпая, я слышал как Н. с М. вернулись домой.
Оглушительно трещит будильник. 6 часов утра. Пока одевался, Н. подогрела чай. Не задерживаясь, благодарю и прощаюсь.
Тёмное, тёплое утро. Спешу на автостанцию.
- Куда, молодой человек?
- В Алма-Ату
- Пойдём.
Мы подошли к «победе». 60 руб. Я согласился. И в половине девятого, когда ты только что начала урок я уже был на половине (125-ом км.) пути, а в 11 часов я уже зашёл в общежитие.
Мальчишки радостно встретили. Куча  внутри институтских новостей. Благодарны тебе за привет.
              Здесь меня ждали неразрешённые комсомольские. вопросы. И я сразу включился в работу. Одним словом попал с «бала на корабль». Вчера же с 7 до 11 часов ночи было собрание актива вузов, бурное, страстное но бездейственное. Я, пожалуй, тоже скоро  стану скептиком как Ф.Г.  Да, в значительное время мы живём.
         И вчера, прежде чем заснуть, я долго предавался воспоминаниям и размышлению о нашей жизни. Знаешь, у меня такое ощущение, словно нас уже трое. Я очень обеспокоен, не повредили ли мы Оленьке, поэтому напиши об этом мне скорее.
Сегодня утром встал рано, чтобы пойти в баню. На улице холодно, моросит дождь.
Написав заявление, я пошёл в деканат. Здесь мне не дали прямого отказа, но посоветовали подумать и ещё раз взвесить. Дело в том, что официально не утверждено, что гр. «Б» даст преподавателей для школ любой национальности, а поэтому  есть опасение, что возможно ограничение узким кругом казахских школ. В то время как группа «А» даст не только широкий выбор школ, но и специальности литератора и историка, больше возможностей. Напиши мне, пожалуйста, ещё раз об этом свои соображения.
              Как успехи твоей поездки, приняли ли тебя? 
Маме и папе привет. Крепко целую твой В.
Любимая Галиночка, пиши скорее мне.

         14 ноября. Здравствуй, родная!
10 часов утра. Я только что сварил суп. Вот что-то засосало в груди, и я сел тебе написать хотя бы несколько слов.
Галя, Галю, Галиночка, ты слышишь меня? Улыбнись, милая…
Сегодняшнее утро встретило всех снегом. А как у вас? Напиши мне скорей.

           15 ноября. Уже перед самым утром  приснился мне чудный сон: приснилась наша свадьба. Вновь я увидел тебя в венке. Заканчивается сон как-то так, что мы с тобой куда-то пошли, я тебя прижимаю к себе и целую. С этим поцелуем я и проснулся. На улице яркое солнце. От вчерашнего снега и следа не осталось. И хорошая бодрость охватила меня.
            Вчера нам уже сказали, что сессия начнётся с 20 января. В этом году педпрактики не будет, зато на следующий год будет 8 и 10 недель практики.
Эти 3 дня я очень устаю: каждый день собрания, совещания, заседания. На первых порах не знаешь, за что ухватиться, вот и крутишься как белка в колесе.
             Четверг. В это время, как я пишу эти строки, ты, может быть, стоишь с заявлением у ректора (сегодня ты должна была поехать в город). Ну и как же, принял он тебя? Ты была у Оли. А с кем ты виделась ещё? Я не хочу, чтоб ты дарила свою улыбку из прежних твоих знакомых.
Галя, я уже тоскую о тебе. Пиши мне скорее, родная.
Крепко, крепко целую. Весь твой Вуля.

            В ответ она писала:
           16.11.56 г.  Здравствуй, родной Вулечка!
Получила письмо. Очень рада. Да, снова письма. День у меня сегодня прошёл хорошо. Довольна всеми исключительно уроками. (в 10-ом, 6-ом, 8-ом, 7-ом классах). Потом были практические по химии с 10-м классом. Пришла уставшая. Завтра думаю съездить домой. Нужно в баню.
             Говорить, что тоже станешь скептиком, как Ф.Г.? Нет, не нужно. Пропадёшь ни за грош. Я не завидую его жизни. А ты забудь его мрачные разговоры. Включайся в работу, работай.
Как быть тебе с переводом? С одной стороны, мне хочется, чтоб ты скорее кончил: ведь год большой срок. С другой стороны, коверкать свою специальность – значит коверкать и скитаться всю жизнь. Работать литератором очень трудно, тем более с твоей грамотностью. И я уверена, что ты откажешься от литературы. Если официально утвердят выпуск преподавателей для школ всех национальностей, то перейти можно, а если нет, то не стоит коверкать будущее. Будешь потом скитаться по казахским школам всю жизнь. Правда, это тоже маловероятно, Федя имеет диплом литератора, а ведёт математику. Так и ты сможешь работать всю жизнь в русской школе.
         Всё-таки учиться 5 лет лучше, но это очень долго.
Надоело врозь жить. Ты-то хоть живёшь определённо, а я буду скитаться до тех пор, пока ты не кончишь. Этот год я работаю, а что будет дальше, не знаю. Где я буду жить? Кому я нужна буду, да с ребёнком! Другое дело, если тебе останется год, то меня согласятся содержать или те, или другие. А два года, мне кажется, они  не согласятся таскаться со мной и ребёнком. Чёрт его знает, как быть.
               Смотри сам. Ты хозяин положения.
Твёрдого совета я не могу дать. А родители, наверное, омрачаться, когда узнают, что тебе учиться 3 года. Да, они омрачаться.
Посмотри ещё, подумай сам.
Вова, мы повредили Оленьке. Чувствую расстройство в течении беременности. Надо идти в больницу.
У нас сухо, по утрам морозно. Наверное, погода ещё постоит.
          19.11.56 г. Ездила домой в баню. Дома так чисто, уютно, тепло. В субботу до самого допоздна была в бане (очередь была большая). Возвращалась при луне. А сегодня встала, ничего не делала. Приходила Нина Розова. Поговорили. Она спрашивала не жалею ли я, что вышла замуж? Я сказала, что нет, что я вполне счастлива.
           Новостей нет. Правда, тётя Тоня забеременела и очень расстраивается. Хочет делать аборт, а дядя Вася не разрешает.
Так что мы с тётей Тоней вместе будем рожать. И ещё одна новость: вчера и сегодня свадьба у Дурняковых и Бородоенко. Наконец-то, поженились!
Ехала сюда я хорошо. Правда, надоело уже ездить. Пела. Ещё раз съезжу в больницу в Петровку в этот четверг, а в воскресенье отвезу велосипед домой и оставлю. Сюда возвращусь на попутной и больше не поеду, наверное, до самых каникул. А может, не поеду и на каникулы.
             Раз у вас сессия начнётся 20-го января, то кончится 20-го февраля. Значит ты приезжай на новый год. А там может быть сможешь какой экзамен сдать  досрочно?
           Вова, вот снова я сделал большой перерыв, а всё потому, что езжу домой, а почту отсюда отправляют один раз в сутки по утрам.  Вот сейчас у меня нет конверта, потому завтра не пойдет моё письмо к тебе. Ты не волнуйся и не отчаивайся, если будут подобные задержки. Ничего, я к ним начинаю привыкать.
Вот я тебе и не смогу выслать деньги в этом месяце. 200 руб. я должна отдать хозяйке за топку, 50 руб. за квартиру, 30 руб. за питание, 150 руб. отцу долг, 150 руб. на валенки. Те деньги я отдала маме, чтобы она купила валенки, а она купила мне фланели  голубенькой (будет на пелёночки), марли 4 м., клеёнку на стол. Вот и все деньги. Теперь с получки я им снова отдам на валенки.
Теперь уж в следующую получку я пошлю тебе побольше. Вечно непредвиденные расходы. Не получается, как думаешь.
         Вовочка, я очень соскучилась по тебе. Но наберёмся терпения. Правда? Уж так хочу, чтобы ты поцеловал меня…
19.11.56 г. Сегодня 5 уроков. Уроки прошли средне. Я, кажется, начинаю привыкать и относиться более хладнокровно к разным мелочам.
            Сегодня после уроков мы с ребятами ходили собирать металлолом. Было весело. У нас очень тепло. Правда, по утрам бывают морозы.
Я увлеклась рассказом. «По следу» в «Огоньке» №40 - №44 за октябрь 1956 г. Прочти. Интересно.
На завтра мне готовить дарвинизм и анатомию. Так что сегодня хоть отдохну. Со здоровьем дурно. Сегодня очень устала…
До свидания. т. Галя
 
      
 










Работа взрослит человека. Не прошло и двух месяцев работы учительницей, а Галя на многие вещи стала смотреть по-другому. А школяр остаётся  школяром, и проза жизни мало касается его. Ноябрь месяц был на исходе. Приближалась зима с её короткими днями и длинными морозными ночами. Надо было ещё пережить декабрь, сдать зимнюю сессию и тогда рассчитывать на встречу.
В своём письме я писал:
20 ноября 56 г.
10 часов вечера. Пустая аудитория. Тихо, слышно как где-то на первом этаже, скрипя, хлопают изредка двери, да под окнами, грохоча, пробегают трамваи, разрывая темноту ночи искрами электрических дуг.
После лекций (в 6-30) я проводил семинар комс. актива II курса. Бюро наше пока бьётся как рыба об лёд: всё время упираемся в стену равнодушия и пассивности комсомольцев.
Потом мы ужинали. Чага с Катыр. к моему приходу сварили суп. За чаем мы дебатировали по факультетским делам. Чага нашёл, что я за последнее время ударился в культ. с чем я не согласился. А вот что, живу старым багажом – это точно. И вот сейчас я пришёл сюда, чтобы написать тебе письмо.
Здравствуй, Галиночка!...
Сегодня я от тебя не получил письма. С почты я вышел удручённый с болью в груди. Мне показалось, что я так долго уже ничего не знаю о тебе. По дороги я стал перебирать в памяти и когда вдумался, что сегодня только вторник, т.е. что последнее письмо было только 2 дня назад. Мне стало легче. Да уже завтра-то я обязательно получу новое.
Когда задерживаются твои письма, я перечитываю старые, которые я ношу при себе пока не получаю новое. И вот перечитывая письмо, я решил дополнить на него ответ.
Тебе грустно, тебе тяжело… тебя душат слёзы… Ничто так не радует меня, как это признание, но и ничто так не гнетёт, не вызывает тоски и боли не заставляет страдать меня «как это же признание». Я стремлюсь к тебе душой и телом… На один твой поцелуй мне хочется ответить десятью… на одну твою ласку мне хочется ответить бесконечной лаской, мне хочется носить тебя на руках, лелеять, любоваться тобой… страсть моя ненасытна.
Но время требует своего. Страдания разлуки необходимы… Мужайся, Галинка, они скоро кончатся… А в себе ты не сомневайся. Ты прекрасна и как человек и как учитель… Ты прекрасна как жена и подруга… Ты незаменима как друг и товарищ. И это не пустые слова. Я имею полное право утверждать их, потому что всё это я испытывал и испытываю на себе. Эх, ты, моя девочка, ты просто немножко слабенькая, что имеет свою особую прелесть, а не никчёмная, как кажется тебе. Больше веры, больше бодрости.
Вчера трещала голова, сейчас шумит и заложило в носу.  Видно простыл. Хожу раздетым, а погода, как видно, обманчива. А может быть прохватило вчера в бани.  Но не беспокойся, ничего страшного нет.
Как я уже писал, сессия начнётся с 20 января. Каникулы же у тебя начнутся с 1-го января. А что если ты приедешь ко мне сюда. Ты увидишь как я живу, увидишь город, людей, которые окружают меня, мы с тобой посетим все кино и театры и кроме того вместе мы пробудем дольше, чем если приеду я. Напиши мне об этом. Если тебе можно будет приехать, то я сейчас же начну подыскивать комнату дней на 10. Пускай за неё мы заплатим 100 рублей, но зато будем вместе 10 дней! А, как ты думаешь? Кончаю. Пиши скорей, родная. Крепко целую твой Вова!

Не зря восточный мудрец учит: «Ценитель красоты не ты один, есть глаза и у других мужчин!»,- подтверждением этой мудрости явилось очередное письмо Гали, в котором она сообщала, что сразу двое кавалера хотят видеть её. Но как говориться: «Хватилась кума, когда ночь прошла! Не зевай Хомка, на то и ярморка!»  Выходит, как хорошо, что мы поженились, и Галя покинула город. Конечно, нет худа  без добра, как и добра и без худа. И все те трудности, которые ещё ждали нас впереди, были ничем по сравнению с тем, если бы я потерял Галю в городских «джунглях».
И хотя судьбу свою мы делаем своими руками с одной стороны, а с другой – от судьбы своей не уйдёшь. Чему быть, того не миновать, только при этом самому надо как следует постараться жить в унисон со своим сердцем, со своим чувством и желанием благополучным.

22.11.56 г. Здравствуй, Вулюшка!
Предтеченка уже три дня не ездила за почтой, а следовательно, не везла и отсюда. Так что ты долго не получишь письма. Да и я не получаю уже 5 дней.
Вчера ездила в Петровку – Сталинск. Они получили письма от тебя, а мне всё нет. От своих передаю тёплый привет, письмом твоим чрезвычайно довольны. Но за ответ не обижайся, вероятно, не получишь. Они, такие как бы получать только без ответа. Мои очень ждали меня. Я с ними поговорила и уехала в Петровку. Да! на счёт института: я так и не ездила, а ездила мама. Была у директора заочного института. Ей сказали, что передача ещё не произошла. Приедете числа 27-го. Если произойдёт, её зачислят в университет, а если нет, то зачислят в институт. В общем, отнеслись  к матери очень тепло и сказали, что  зачислят обязательно. Мы воспрянули.
Потом я поехала в Петровку. В Петровке меня встретили очень хорошо, тоже ждали (я звонила). На ужин была свежая рыба и хорошее вино. Правда, отец сказал, сто Гале теперь нельзя пить вино. Не умеют они, Вова, тайну хранить. Я ведь стесняюсь. Поговорила с мамой, уже знает папа, причём говорит во всеуслышание.  Утром шепнула маме, что мне велели нести мочу на анализ, а она тут же сказала это при всех. Вот интересно! Вова, ты не подумай только, что я говорю это в упрёк. Нет, я просто излагаю тебе новости.
Ночью я спала дурно и, как говорит мама, стонала. Утром я ходила в больницу. Всё в порядке. Расстройства не опасны. Дали лекарства.
Вернулась к 6-му уроку.
Вчера у меня на уроке был инспектор района. Тот самый, что тогда ехал с нами в машине (помнишь?). К моей великой радости только мы зашли в учительскую, он воскликнул: «Урок прекрасный! Ни единого лишнего движения, простота, язык прекрасный …!» (а он литератор) и в том же духе. Вова, как я была счастлива! Ты бы только знал! Ты, конечно, знаешь какое счастье получить такую оценку труду, в кот. вкладываешь даже частицу себя. Даже сегодня мне Мих. Конст. говорил, что инспектор ему сегодня отозвался хорошо о моём вчерашнем уроке.  Сегодня в 7 час. пед. совет по поводу обследования школы инспектором. Наверное, что-то будет говорить и обо мне. Так что дела у меня прекрасные.
А знаешь у меня ещё какая новость? Мне кавалеры письма стали писать, да вот опоздали. На той недели получила из Омска от  Вити Хомякова, а вчера из Фрунзе от сельхозника Димки А.  Я так хохотала. Между прочим, Димка пишет, что не видит меня в городе ни с Олей, ни с кем, а спросить постеснялся.  Так решил сам написать. Письмо на домашний адрес.
Вот чудаки ещё! А Витя хочет побывать летом здесь и увидеться. Да, я встречу его не одна, а втроём…
Вова, когда ты приедешь на зимние каникулы, Оля уже будет во всю стучать ножками. Ну скоро ты уже снова приедешь!
Получила письмо. Ты так стараешься успокоить меня. А сам пишешь, что у тебя тоже грусть, но грусть высокая. Ты рад ей. Но ведь и у меня грусть такая же, как у тебя … Зачем же особенно отчаиваться по этому поводу.
Ты свыкся с мыслью об Оленьке? А ты веришь, что у нас есть Оленька? Ты же не веришь! Есть, Вова. О себе я написала всё. Добавить нечего. Я тоже читаю, когда мне  бывает больно. Сейчас читаю «Американскую трагедию» Драйзера. Хорошая вещь.
Вова, ну до чего же мне Олю хочется! Врач мне говорит: «В мае вы будете ходить как раз в таком прелестном виде. Но ничего. Запасайтесь к маю белым пыльником, белыми босоножками и всё будет хорошо». Я ответила, что я уже сейчас думаю  о белом пыльнике и белых босоножках. «Да нужно сейчас, а то весной не достанешь!» Врач – гинеколог знает,  оказывается, нас с тобой. И мы ей нравимся. Это мама мне сказала.
Ну хватит тебе расписывать. До встречи. Целую пагану Вулю.

Судьба нам благоволила. И даже врач – гинеколог, которого мы не знали, но мы ей нравились … В нас было что-то, что постороннему человеку было видно. В семейной жизни важно, чтобы чувства оставались возвышенными, как при первых свиданиях, когда ради возлюбленной готов доставать звёзды с неба!
По принципу «Если гора не идёт к Мухаммеду, то Мухаммед идёт к горе», я в своём письме сделал предложение, что бы ускорить нашу встречу, то может быть Галя на своих зимних каникулах, которые у неё начинаются раньше моих, сама приедет ко мне в Алма-Ату, а я постараюсь найти квартиру. Но человек предполагает, а Бог располагает.
В очередном письме она писала:
24.11.56 г. Любимый Вулечка!
Мне так грустно без твоих писем. Я живу только мечтами о вечере, когда смогу получить письмо.
Сегодня суббота. Утром я вышла со двора и пошла в школу, с жадностью вдыхая свежий, пахнущий дождём, воздух. Над селом весели низкие чёрные клочья туч. И особенно ярко ощущалось тихое, обособленное село, раскинувшееся посреди поля со своими чуть ли ни домостроевскими нравами и порядками. Над селом висят низкие тучи, воздух влажный и тяжёлый такой же, как тучи.
Я невольно залюбовалась красотой мрачной картины…
Уроки прошли обыкновенно. Провела собрание с 7-м классом. Собрание прошло очень живо и интересно.
Когда я возвращалась домой, пошёл дождь. План ехать домой расстроился. Я даже взгрустнула. Но я принялась за чтение «Американской трагедии» Т. Драйзера. Настолько интересный роман, что меня не особенно увлекающуюся книгами, скептически относящейся к ним, он захватил с ногами и руками. Я сама не пойму, чем именно Драйзер так завораживает. А ведь не только меня. В жизни меня, пожалуй, захватил так только Шолохов, Д. Лондон и Гюго. Может быть потому, что я их не так много читала…
Я как раз читала вот это место, когда мне принесли твоё письмо. «Необычайное счастье нового, более тесного сближения, сломленного протеста, побеждённых сомнений! Дни, когда оба они после напрасной борьбы против большей близости – желанной и тому и другой – ожидали приближения ночи с пугливым, лихорадочным нетерпением. Какие муки, какие протесты со стороны Роберты и какая решимость – однако не без сознания, что всё это грех, совращение, обман, - со стороны Клайда! Когда же всё совершилось, дика, судорожная радость охватила обоих …
И вот, откинув на время все сомнения, они ночь за ночью предавались своей страсти. А потом безрассудно мечтали о новой блаженной ночи и жадно ждали, когда же кончится длинный день и наступит всё скрывающая, за всё вознаграждающая лихорадочная ночь …»
При этих словах я, конечно, вспомнила нас с тобой и так живо! Разве у нас не так было? Разве и мы не жили мечтой о ночи! Как это прекрасно! Они  сейчас такие же мечты о близости, но расстояние между нами месяц. Я долго лежала и вспоминала наше самое первое лето, потом это лето, потом 7-е. сколько прелести и счастья было в этих лихорадочных ночах!
А когда я прочла письмо, я заплакала… Вернее не заплакала, а слёзы покатились из глаз. Это были слёзы грусти, тоски, счастья, воспоминаний, любви, сжатой и не высказанной страсти … Сегодня почему-то слова: «Я стремлюсь к тебе душой и телом (причём я при этом слове ощущаю твоё тело)… На один твой поцелуй мне хочется отвечать десятью … страсть моя ненасытна», для меня приобрели магическую силу и особую значимость.
Как хочется близости, ласки! О, родной! Что-то мне сегодня не по себе.
Ты снился мне сегодня в красивом чёрном костюме, красивый. Ты целовал меня, а я чувствовала холодность и отчужденность.
Где ты сейчас? Половина девятого. У нас идёт снег…
Ты пишешь, чтобы я приехала. Это чудесная идея, но я не смогу ответить на вопрос приеду ли я, потому что от меня мало зависит. Во-первых, должна ведь быть сессия в институте. Во-вторых, если сессия не будет, то в школе смогут не отпустить. Ведь для учителей нет отпуска. Так что на этот вопрос я сейчас не отвечу. Смогу ответить только примерно в половине декабря. Успеешь ли тогда найти квартиру? Пусть хоть 200 рублей она будет стоить, лишь бы мы были предоставлены друг другу.
Оля себя чувствует превосходно. Она молодец.
Может быть, потому что я немного романтична, наша женитьба не кажется мне чем-то обыденным, но чем-то возвышенным и хорошим. Теперь я люблю тебя сильней, чем когда-либо. Да мне кажется, что мы стали гораздо ближе и роднее, хотя мы жили и до свадьбы.
Я очень хочу ребёнка. Мне страстно хочется знать, кто это будет и какой он будет, мне хочется его кормить грудью, купать, заботиться о нём. Скорей бы, скорей бы!  Мечты полны дочерью.
А вообще я вижу, что я живу тогда, когда у меня есть какие-то стремления, когда в моей жизни что-то совершается важное или интересное. Но однообразия не выношу. Я становлюсь пессимисткой. Вечно хочется чего-то нового. Пока учительство было для меня новостью, мне было интересно. Но сейчас уже учительство стало обычным, повседневным. Но есть прекрасный объект для мечтаний – мой будущий ребёнок. Я живу. Хочу вновь приняться за рукоделие. Пока всё значит благополучно.
Уже в эту субботу 1-е декабря. Это значит, что через какие-то 2-3 недели начну думать о выводе оценок за четверть. А там и встреча с тобой.
Вова, пиши побольше и почаще. Я так жажду твоих писем и твоей ласки… целую…


Раньше, чем придёт её письмо от 24 ноября, я ей писал о своих студенческих буднях и утешал её, как только мог, не скрывая своего восхищения ею и тем счастьем общения, которым одаривает она меня! Боже! Какая мука жить в разлуке двум любящим сердцам.
26-го ноября 56 г. Понедельник.
Здравствуй, Галиночка!..
Лекции по истории педагогики. Но мне слушается. Мне нужно скорее написать тебе ответ на письмо, которое я получил сегодня в первом часу дня.
Прежде всего, мне хочется поругать немножечко тебя за твой скептицизм и меланхолию. Ну, что ты, родная, пишешь: «Кому я нужна буду, да с ребёнком… Они не согласятся таскаться со мной и ребёнком!... Прямо стыд. Ну, разве можно даже так думать?! Кому нужна? Мне нужна. А зачем сомневаться в моих родителях? Если я им дорог, то дорога и ты. По-моему здесь логика проста, да и к тому же ты знаешь, как они хорошо относятся к тебе. Но я не только понимаю, но и чувствую твоё положение, твои переживания и сомнения. Что я могу сказать на это? Пока я буду жив, твои сомнения излишни. Я преклоняюсь перед твоим самоотверженным шагом, который ты сделала 28 августа и всю свою жизнь посвящу тому, чтобы быть благодарным тебе за это… чтобы за это счастье, которое дала ты мне, дать тебе ещё больше счастье.
Да, родные огорчаться, когда узнают, что мне добавили учиться ещё год. Вот поэтому им не нужно пока говорить об этом. Не потому чтобы обмануть, а потому, чтобы не огорчить их зря. Ведь изменить теперь ничего нельзя, а приходиться только смириться. Ничего, 5 лет, но зато какие большие возможности: легче устроиться на работу, да и больше работать.
Летом появиться Оленька. Она утяжелит, но и скрасит оставшееся время, а там… там мы будем неразлучны.
Ездила ли мама в город? Главное устроиться, чтоб не  пропали твои три года, а то, что ты окончишь учиться на год – два позднее, ничего не изменит.
Нет, скептиком как Ф. Г. я, конечно, не стану. Работать, работать. В этом единственное спасение от тоски, меланхолии, апатии.
О. Дурняков и Бородаенко поженились! Хорошо. Ты пела. Как я хочу послушать тебя… очень хочу.
Да, на Новый год лучше всё-таки приехать мне. Тебе будет нельзя. Всё-таки это не 35, а 350 км. да и не май, а декабрь. Если б ты была одна, но с Оленькой нужно беречься, да беречься.
Да, каждый большой перерыв в письмах меня тревожит, но я уже не бросаюсь в панику, а терпеливо жду, надеясь на лучшее. Как видишь, я оптимист.
А на счёт денег  я тебе уже писал, что тебе нужно бы купить пальто. А раз непредвиденные расходы, то распоряжайся ими, как находишь нужным и правильным. А разве мама – Нюра уже знает, что скоро будет внук.
Я тебя целую во сне. Но и меня это не удовлетворяет. Как я хочу, чтоб ты меня приласкала. Я хочу полежать у тебя под боком и слушать, слушать, как ты будешь говорить…
А к мелочам только и нужно подходить хладнокровно. Но смотри, чтоб хладнокровие не переросло в равнодушие. Вкладывай работу всю свою душу.
«По следу» я читал, только вот 44-ый номер не могу достать, чтобы закончить. А прочла ли ты Лондона? И вообще что ты читаешь? Нельзя всё время только готовиться к урокам, нужно читать.
Половина первого. Кончаю писать. После лекций проводил бюро, потом вот в комнате спорили. Начали с Энгельса, а кончили Толстым и Чайковским. Завтра мне делать доклад об Ушинском, а я ещё практически ничего не сделал. Сейчас начну, а то завтраму нужно ещё приготовиться к семинару по древней истории.
Спокойной ночи. Будь здорова. Целую твой Вуля.

И на новый, 1957 год, следовало приехать мне, не ожидая каникул. Приближался её день рождения. Мы в один и тот же день написали письма. 27 ноября она писала: о хозяйственных заботах.
27.11.56 г. Здравствуй, Вовочка!
Сейчас я получила 2 письма от тебя. Что у меня нового? Вчера ко мне приезжала мама. Привезла мне рыбы копчёной и свежей, яблок сухих и свежих, рису, макарон, муки, масла, мяса, мёду. Ей я была очень рада. Она взяла от меня велосипед, так что я теперь домой не поеду до самого нового года.
Вова, у меня совсем испортился аппетит. Тошнит каждый день, всё противно, ни на что не навернусь. Тогда вдруг чего-нибудь как захочется! Очень дурно себя чувствую.
С уроками  всё в порядке, с учителями тоже в воскресенье была у Любы на именинах. На 7-е думаю отметить свой день рождения. Приглашу девчонок. Эх, ты бы явился на мой день рождения! Это был бы прекрасный подарок. Но это только мечты. Вовочка, родненький, хочется увидеть тебя. Вова, знаешь, что я решила с покупками? С декабрьской зарплаты я хочу оставить руб. 400 до январской. В январскую зарплату получу 600 руб., займу да следующей у кого-нибудь 500 руб. Таким образом, у меня будет тысячи полторы. К этому времени хочу списаться с Мирой и Колей и попросить их сделать мне необходимые покупки, потому что у них купить хорошее гораздо проще, да и можно кое-что купить. А у нас тут не купишь. Притом у Миры довольно хорошие вкусы и она при желании сможет кое-что для  нас приобрести, а потом переслать. Я думаю, что это хорошая затея. Вот ты приедешь, я лучше тебе растолкую. У них московское обеспечение и хорошие вещи легко купить. А во Фрунзе ничего нет. На твою же практичность я не полагаюсь.
Сегодня я получила деньги. От них у меня осталось 60 руб. Эти деньги пойдут на именины.
О, мне хочется конфет! А здесь их нет. Мама обещала привезти из города.
Приехать, как я писала, не смогу. У нас каникул нет. Не отпустят.
С тётей Зиной у меня хорошо. Она относится ко мне, как мать.
Ты написал: «Ах, сейчас кольнуло: а вдруг она тебе изменит!» Кто? Я тебе что ли? Или мне кто-то? Я думаю, никто никому не думает пока изменять.
Моя лаборантка тоже носит дитятю. Притом мы с ней уйдём в декрет почти в одно время, я немного раньше. Так что школу оставим на произвол судьбы.
Мама привезла новость, что тётя Уля, наша соседка, тоже беременная уже 5 месяцев. Вот да! Что-то плодятся знают!
Ну вот и всё.
Завтра 5 уроков. Ох, и не хочется же! Сегодня уроки прошли хорошо. До свидания. Пиши чаще. Я так жажду твоих писем…
На улице идёт густой снег…
До этого было тепло. Целую тебя бессчетно.

А в этот же день я сообщал ей о своих лекциях. Письмо получилось корявым, возможно потому, что накануне я получил от неё письмо, где она сообщала о своих поклонниках. «Соперники» всегда задевают за живое.
27 ноября 56 года.
Здравствуй, Галиночка!...
Шестой час вечера. Лекция по школьной гигиене. Перегнувшись через кафедру, держа в вытянутой руке очки, старуха бубнит:
- У нас школы не поставлены в этом отношении на должную высоту, поэтому так много второгодников…
А за окном актового зала хлещет о каменные ступени крыльца дождь. Осень прошла. Отшумев листопадом. Поблекли последние краски, и зима уж готовит салазки. Настаёт холод. А мне тепло. Я согреваюсь тем теплом, что нахожу в твоих письмах. А сегодняшнее письмо просто прелесть! Оно так ободрило, так встряхнуло меня.
Прежде всего, желательно, что ты себя хорошо чувствуешь и что с Оленькой ничего не случилось. А то, что ты сообщаешь о маминой поездке, с меня сбросило сто пудов, и я тоже воспрянул духом. Очень важно, чтобы тебя зачислили.
Спасибо за привет. Я рад, что письмо им понравилось. А что письменного ответа не будет, - ничего. Не знаю только сумел ли я выразить то, что хотел и сказать.
У наших была свежая рыба. А знаешь, как я сейчас хочу есть. Стипендию должны были дать ещё вчера, а дадут 30-го. Да и вообще каждый день этот суп и суп надоел окончательно, а хлебать его ещё 2 года.
О, мама у меня сорока. Я больше чем уверен, что её сослуживцы, пожалуй, знают, что она ждёт внука. Но в этом ничего нет плохого, а даже наоборот.
Хомякова я не помню, а Д. А. не знаю. Что ты им ответила? Мне бы не хотелось, чтоб ты кому-то писала, да и встречать никого не  собираюсь.
Конечно, у тебя большущая способность быть прекрасным педагогом, я же тебе об этом говорил. Ну а что сказал инспектор на педсовете? В последних письмах ты скупо описываешь свою работу, мысли по поводу воспитания о том, как проводишь время дома, как спишь, об отношениях с окружающими тебя людьми.
Да, я уже скоро приеду.
Ты читаешь «Американскую трагедию!» Я только что недавно прочёл тоже. Я там так много нашёл своего. Что почувствовал умнее, что ли себя, а какое я испытывал переживание, возмущение, удовлетворение.
Ну, на сегодня у меня всё.
Ну, вот лил дождь, а вышел там уже снег на целых 5 сантиметров. Снег … наконец.
28 ноября. Утро. Половина десятого. Я уже в институте. Мне нужно написать план работы, да и читать здесь лучше, чем в общежитии.
Зима пришла! На крышах, на деревьях, на заборах – всюду белы шапки и шубы. Но тепло, даже капает с крыш.
Галинка… А ты стоишь сейчас, наверное, у доски поясняешь… До свидания. Крепко целую. Твой Вова.

А перед этим письмом, я ей задал ряд вопросов, для написания курсовой работы по психологии, отвечая на которые, она как на исповеди раскрыла свои заветные мечты и устремления и тем самым переполняла моё сердце радостью и ответственностью за наше счастье. И хотя после войны уже прошло 11 лет, но её чёрная тень как домокйлов меч висела над страной Советов, - которая была костью в горле окружающего нас капиталистического мира, и это постоянно давило на психику не только нас, но и всех окружающих нас сограждан. Не зря во время всех застольев животрепещущим тостом был тост: «За мир! Лишь бы не было войны!»
Раны, нанесённые стране Отечественной войной, кровоточили и сказывались на всех.
Она писала:
29.11.56 г. Здравствуй, мой муженёк!
Прими мои искренние пожелания доброго здоровья.
Вчера получила письмо. Я приснилась тебе голой? Да нет, я, кажется, не больна. Правда, сегодня у меня болит что-то поясница и низ живота. Не пойму что это, но я слишком мнительна. Конечно, в этом нет ничего страшного, а мне что-то кажется. Ничего, пройдёт. У нас зима что-то никак не пожалует. То было нахмурилось, пошёл снег, а сегодня небо ясное и светит солнце. На  дорогах почти сухо.
Меня удивили несколько твои вопросы, но попытаюсь на них ответить. Кстати, почему ты задал такие вопросы?
Какие мои устремления, идеалы, желания? Давно я не стала уже фантазёркой, так что затрудняюсь ответить… сейчас… подумаю.
Мои сокровенные мечты: кончить учиться тебе и мне и быть вместе; жду ребёнка, мечтаю о нём, думаю об осложнениях в моей жизни в связи с рождением ребёнка; думаю благополучно выбраться из Предтеченки. Вот мои мечтания, идеалы и желания. Из них я выделяю стремление и желание быть с тобой вместе и всегда, любовь к тебе.
Смысл и цель моей жизни? Ребёнок и ты. Что меня больше всего волнует? То, что ты далеко от меня, то, что я ношу ребёнка и очень беспокоюсь за своё и его здоровье, хочется, чтобы всё было хорошо.
Ещё хочется, чтобы не было войны и мы, наконец, встретились бы навсегда. Мы бы работали, а наша девочка росла бы. В общем, идеалы самые мещанские ты скажешь. Тем не менее, это так. Какие самые резкие черты твоей натуры отрицательны?
Опять-таки я затрудняюсь тебе ответить. Ведь когда ты их проявляешь, я же говорю тебе о них. А сейчас я забыла. Попытаюсь вспомнить… ты, кажется, самовлюблённый, довольно-таки хвастливый человек. А потом, хотя ты со мной бывал всегда только нежен, мне кажется, ты ко всему этому очень жестокий и сможешь пожертвовать кем и  чем угодно ради себя.
Так?
Сегодня, Вовочка, у меня был один урок. Отдыхаю. Читаю «Американскую трагедию». Ужасная книга. Хорошая книга.
Вуля, знаешь что? Я сегодня заходила на почту и случайно узнала там, что можно делать заказы в Посыл торге, в частности, что меня заинтересовало, на комплект принадлежностей для новорождённого. Он стоит вместе с расходами 212 рублей. Это не так много, но зато удобно. Там 18 вещей. Разные распашонки, клеёночки, простынки с кружевами, пелёнки и даже одеяльце. Если начать всё это покупать, то выйдет столько же. Зато там всё готово и довольно изящно. Здесь мне не достать такого набора. Я бы не против выписать.  А ты как думаешь?
Только осложняется у меня дело с адресом. Ведь я прописана во Фрунзе, а здесь нет. Не знаю, как и быть. Деньги у меня сейчас есть.
Что ты мне посоветуешь? Нет, хорошо бы приобрести такой набор. Сразу всё там готово и не придётся больше покупать и суетиться. Распашонок там много. Ну, давай попробуем выписать!

Что касается моих отрицательных черт, на которые она указывала, то я разумеется, не со всеми был согласен, однако задумался.
В своём очередном письме, написанном одновременно с её, я уже сообщал о расписании экзаменов зимней сессии, до которой надо ещё было прожить весь декабрь и пол января. Я её ободрял, а каникулы были определены только с 10 февраля уже Нового, 1957 года.
30 ноября 56 г.
Здравствуй, Галю!
Третья лекция по истории СССР, я читал «Молотов» Помяловского. Читал, читал… вдруг приостановился… в груди засосало… в голове затрепетала мысль: почему так долго нет письма? И мне тут же захотелось написать тебе.
Что нового? Занятия кончаются 19 января, с 20-го начинается сессия. Зачёты: Совр. Русский язык; методика лит; история др.  мира; история СССР. Экзамены: 1) политэкономия, 2) история педагогики, 3) рус. Литература XIXв, 4) новейшая зарубежная. Литература, 5) история древнего мира.
Нужно сказать, что сессия нелегкая. Особенно очень плохо, что сразу 2 литературы (у меня столько ещё не прочитано). Пока я не знаю, когда начнутся зачёты, поэтому, может быть, ты приедешь ко мне, если будешь хорошо себя чувствовать. Вчера мы говорили об этом. Ч и К. не будут давать тебе скучать, пока я буду на лекциях. Вообще напиши мне об этом свои соображения. Я тебе уже писал об этом, но ты пока ничего не ответила. Получил сегодня стипендию 226 рублей. Долг, подписка, взносы, одним словом, осталось 150 руб.
От снега не осталось и следа. Снова тепло, мокро и грязно. Я хожу в институт без пальто и фуражки.
Из дома письма ещё не получил.
Комсомольская работа сильно обременяет меня, но с понедельника я думаю на много облегчить себя. Нужно сказать, что на партсобрании критиковали меня.
Но всё это пустяки. Главное я очень соскучился по тебе. Я хочу тебя видеть, слышать, ощущать. Как Оленька? Ездила ли к мамам? Что нового.
2 декабря. Воскресенье.
Здравствуй, родная!
Вот и декабрь, снег и мороз. Галиночка, милая, как ты себя чувствуешь, как живёшь? Целую вечность от тебя ничего нет, но может быть получу сегодня. День такой солнечный и светлый. С деревьев, искрясь в лучах солнца сыпется снег. Мы только что пришли с базара, накупили картошки, муку и уже поставили варить в мундире.
Зима. Ты теперь не ездишь домой… Тебе скучно?.. А что у тебя с работой? Мне сейчас кажется, что я целый год ничего не знаю о тебе… Жена… моя жена…
Посылаю несколько фотокарточек. Вчера делали до 5 часов утра. А помнишь, как мы вместе печатали их…
Через 5 дней твой день рождения. Поздравляю от всего сердца, обнимаю. Крепко целую… кружу на руках… Желаю большого здоровья, успеха в работе… Ты чувствуешь, как я обнимаю тебя… как  поднимаю на руки и несу… чувствуешь, как горячо целую…
Больше бодрости, не хандри, скоро встретимся, а там каникулы с 10 февраля до 25-го. До свидания любимая. Наташке привет…
Целую твой Вова. Пиши скорее.

К концу ноября в институте моём тоже произошли изменения. Наш филологический факультет соединили с историческим и учебный план удлинили на год и таким образом окончание моей учёбы переносился на 1959 год, а следовательно наша любовь подвергалась новым испытаниям злодейкой разлукой.
Кроме того, нам стало ясно, что у нас, бездомных и безработного должен появиться ребёнок, которого мы стали ждать с любовью и заботой.
День рождение Гали, 7 декабря ей исполнилось 21 год. И этот день рождения её мы не могли встретить вместе. Но в этот день я хорошо угостил своих друзей по общежитию и весь вечер мы поднимали стаканы за здоровья моей жены и сам я надрался до чёртиков, пытаясь хмелём заглушить боль разлуки. Сердце моё разрывалось на части. И снова письма и только письма…
Во время застолья мы задорно распевали студенческий фольклор:
«Эх. Наливай студент студентки,
Студентка любит пить вино!
Вино, вино! Оно на радость нам дано!
Коперник целый век трудился,
Чтоб доказать земли вращенья,
Дурак! Он лучше бы напился,
Тогда бы не было сомненья!

И Дарвин тоже век трудился,
Чтоб доказать происхождения,
Дурак! Он лучше бы женился,
Тогда бы не было сомненья…

А перед этим днём, я ей написал:
2 декабря 56 г. Воскресенье.
Моя милая Галиночка!
Получил от тебя письмо. Да, родная, зима. И ты теперь вовсе заперта в Предтеченке, но ведь это наш дом. Скоро я приеду (дней через 25). И тогда я буду носить, и кружить тебя уже не одну. Ты станешь тяжелее. Ах, скорее бы пролетел декабрь.
Когда будешь отмечать день своего рождения, налей в мой бокал и пусть он весь вечер стоит… я всё время с тобой…
12 часов ночи. За окном мороз. Ведь только бы машину и через 6-7 часов я б тебя целовал, так крепко целовал… А ты спишь, наверное, сейчас… Слышишь ли ты, как бьются моё сердце, как я наклонился над тобой… Я чувствую твоё теплое дыхание… «Сердцу хочется ласковой песни и горячей большой любви» - тихо поёт репродуктор. В комнате  все уже спят. Тоскливо… Спокойной ночи, родная…
3 декабря.
Утро. «Мороз и солнце, день чудесный!» - так и просится Пушкин на язык.
Галю, вот и новый день  пришёл и к вечеру он убежит назад в прошлое… и ещё день и ещё ночь… и так до тех пор, пока мы не встретимся…
Что я могу сказать о твоих хозяйственных планах? Тебе на месте виднее, но и я поддерживаю твою новую затею, только ты доведи её до конца.
Нужно начать уже подготовку к сессии. Вчера же получил письмо из дому. Особенно громадное удовольствие доставило мне письмо Валика. Он и о тебе там написал. У меня всё. Привет маме и папе.
До свидания, родная.
Целую твой Владимир.

В этот же день, 2 декабря она мне написала. В связи с преобразованием филологического факультета в историко-филологический – «истфилфак» моя учёба увеличивалась с 4-х до 5 лет, и таким образом наша разлука удлинялась ещё на целый год! И это добавляло нам огорчений.
2.12.56 г. Воскресенье.
Здравствуй, мой мальчик!
Спасибо за твою заботу обо мне. Она так нужна мне и очень часто. Твои родители хорошо ко мне относятся, я вижу это и знаю, но как они посмотрят, если я допустим год не буду работать. Не знаю, продержусь ли я ещё с год здесь. Впрочем мне и не хочется. Мне будет очень тяжело с ребёнком одной, да так далеко от своих. Да и порядки мне здесь не больно нравятся. А найду ли я здесь человека, чтобы смотрел за моим ребёнком? Здесь как-то все живут большими семьями, с большими хозяйствами. Не знаю, как быть.
То, что ты будешь учиться пять лет, хорошо для твоего будущего. Но ждать без этого года два мне просто страшно. Я уж думала может быть перебраться поближе к Алма-Ате на следующий год. В самой-то Алма-Ате врятли можно будет найти работу, но поблизости хотя бы нашлась. Всё ближе ездить-то. Чаще бывал бы ты дома, а когда и я к тебе поехала. А учиться можно также во Фрунзе, а можно перевестись и в Алма-Ату потом. А как ты на это смотришь? Вова, квалифицируйся на историка пока не поздно. Учительствовать и без того трудно, а литератор вообще ничего не видит. Литературу при желании можно любить и читать и не будучи литератором. Очень трудно быть литератором. Никогда нет покоя. Тетради, неуспевающие, дополнительные занятия бесконечно.
Ты спрашиваешь, прочла ли я Лондона! Я не хочу его читать. Я сейчас читаю «Осуждение Паганини». Кроме того я вышиваю.
Сегодня тётя Зина уехала на базар. Я ей заказала редьки. Скоро приедет, я приготовлю редьку и покушаю.
Всё.

 

 

Село Предтеченка 1956 год.










Не однократно приходится вспоминать слова поэта: «Когда бы вы знали, как ужасно, томиться жаждою любви». И наши письма тому живое подтверждение.
Как хороши письма Гали! Но как они заставляют меня терзаться. Я, как Прометей прикован цепями к горе – институту. И орёл разлуки безжалостно клюёт мою печень.
4.12.56 г. Здравствуй, маленький Вуля!
За эти дни я написала так много писем, что не знаю что в каком письме.
Тебе понравилось моё письмо, а твоё не очень захватывающее.
Отвечу на письмо.
С Оленькой всё в порядке. Неужели и теперь ты скажешь, что Оля не растёт и что живот такой же! Тогда ты просто не наблюдательный.
Ты напомнил о свежей рыбе. О как я хочу свежей рыбы! У тебя не было денег? У тебя суп и суп? А нам, Вовочка, деньги тоже дали не то 27-го, не то 29-го. Но кушаю-то я лучше, чем ты. Недавно и здесь была в магазине свежая рыба, значит, я жарила. Да и вообще я кушаю неплохо. Вернее, мы с тётей Зиной вместе варим и едим.
Ну, Хомякова ты может, и не помнишь, но Диму как ты забыл! Ведь я ему столько посвятила страниц в его блокнотике! Ты не собираешься никого встречать? А кто тебе это предлагает?
Никаких у меня «большущих» способностей преподавать нет. Я преподаю вполне средне, если не хуже. Зачем ты стараешься надуть моё преподавание! Почему я не пишу в последнее время подробности своей работы? Тогда мне всё было новым, а теперь всё настолько примелькалось, что я не нахожу волнующих подробностей. Но лучше всё-таки писать характеристики своих уроков.
Как я сплю? Нормально. Вечером ложусь, утром встаю. Правда, сегодня мне снилось, что тот самый чеченец из 10 кл., что сидит у окна (помнишь?) Шахид целовал меня и говорил, что любит. Но я это объясняю тем. Что ты скоро приедешь и поцелуешь меня. С окружающими у меня отношения хорошие.
«Да, я скоро приеду». Когда? Через месяц? И ты думаешь, что это скоро? А мне кажется это очень нескоро.
Ты много нашёл своего в «Американской трагедии?» Я тоже много нашла своего. Слишком много! Я поразилась, как точно автор мог передать душу такой страдающей девушки. И я тоже знаю немного твоё. Я помню то, что когда мы стали жить, ты потерял ко мне  интерес. Особенно в декабре – январе. Но только у тебя оказалось немного больше совести, чем у Клайда. Подлецы в конечном счёте всегда получают по заслугам.
А я тогда слишком остро ощущала твою перемену, несмотря на то, что ты скрывал её под потоками пышных фраз. Но ничего. Я не осталась в долгу. И никогда не останусь, если на это ещё когда пойдёт. Ты, конечно, мне ни слова о себе никогда не говоришь. Я знаю, я тогда буду тебе надоедать. Могу не надоедать, если отомщу сполна. Глупо? Я вообще глупа.
У вас снег? А у нас яркое небо и яркое солнце. Правда, по утрам морозно.
Сегодня у меня 5 уроков. Химия в 9-ом кл. и химия в 10-ом кл. прошла хорошо. Биология в 5-7 кл. не на должной высоте. Мне там уже надоели уроки. Давать приходится мало, потому уроки часто бывают неинтересными.
Ребята 8-го кл. очень хотят работать практически по химии. Достали  мне медь, уротропин. Обижаются на меня, что я их не веду в лабораторию. 8-го я пообещала повести их в лабораторию.
Да, иное радует, другое печалит… Завтра по  дарвинизму интересная тема "О происхождении жизни на земле». Вопросов будет много и слушать, будут внимательно. Они вообще любят дарвинизм. А я хорошо приготовлюсь. Последние 2 раза я плохо рассказывала потому, что сильно болела голова.
Придя домой, я кого-то всё ждала. Я хожу, выглядываю, томлюсь, думаю, что кто-то должен ко мне приехать. Но так никого и не дождалась. Это я себе просто вбила, что ты приедешь. Но, увы!.. Вот и завтра я тебя буду ждать.
Я тебе хочу сказать, что когда ты ко мне будешь ехать, то ночью в Предтеченку на велосипеде не едь. Грязно и опасно, да и очень темно. Или едь на такси из Алма-Аты, или ночуй дома, а утром ко мне.  Да и притом тётя Зина чуть ли ни с вечера отпускает с цепи собаку. А она очень злая. Будь осторожен.
На завтра жду гостей. Хочу приготовить плов, отварные макароны, голубцы. Тётя Зина испечёт пирог. Кроме того на столе будет сметана, солёное. Купила 5 бутылок вина на семерых человек. Хватит напиться нам? Будет баян и гитара. Как пройдёт, напишу.
Постирала твою рубашку. Она ждёт тебя, мой долгожданный. Что? Не понравилось? Да ну! Не шуми!
До свидания.

В день её рождения я написал письмо уже после студенческого застолья, где мы друзья-товарищи по факультету и общежитию: «подняли бокалы за музы и разум». И все, как говориться, что у трезвого на уме, у пьяного на языке, вылилось на листок бумаги мелким полу - трезвым почерком.
7 декабря 56 г.
Половина 12-го ночи. Мы только что отметили твой день рождения. Скажи мне, родная, разве я могу променять твою любовь, твоё признание на какую-нибудь другую, сколько бы она велика не была… Скажи мне! Нет и нет. Только ты, ты одна дала мне счастья и будешь мне давать его всю жизнь. Только ты одна не изменишь мне, только ты останешься всегда со мной. Никому я не верю, ни на кого не надеюсь, а на тебя готов молиться. Только тебе я верю, только на тебя надеюсь. Мы знаем только друг друга и верю, что и будем знать себя одних. Все женщины флейты, лишь ты одна у меня святая. Милая, любимая, родная, как я хочу тебя прижать сейчас к себе, как я хочу поцеловать тебя… а вместо этого я могу лишь сказать: спокойной ночи… дорогая… спи сладко… а завтра бодро встань и за работу смело!..
9 декабря. Воскресенье.
Холодный, пасмурный день…
Здравствуй, женушка-голубушка!
Вальс, за вальсом передают по радио… Боже, как мне стало грустно. Ах, эта музыка, как она, вечно действует на меня… Воскрешаются прошедшие годы, школьные дни… лето и луга… Как я хочу к тебе, хочу покружиться с тобой, хочется приласкать, прижаться… хочу слышать, видеть… ощущать тебя… Галинка… слышишь ли ты меня сейчас? Нет… ты далеко и бог знает чем сейчас занята… Может быть пишешь тоже, может быть плачешь… а может  быть смеешься… Не получил сегодня от тебя письма… Утром писал заметки в стенгазету… Сейчас уже четвёртый час… буду готовить ребятам гуляш… помнишь как я тогда приготовил, когда ты была в школе…
Ну, я и приготовил и ещё какой! Даже запах тот же… Ребята в восторге!
Сегодняшний вечер полон приключений. Задержали двух воров в общежитии, разняли здесь же, сразу скрутили  пьяных. Одним словом вечер пропал совершено, хотел почитать и вот уже пора спать. Ну что ж, до завтра. Спокойной ночи, родная… Как у меня болит сердце о тебе. Крепко целую…
10.XII.  Здравствуй, Галя!
День только что начался, поэтому о нем ещё нечего писать. Спал я не плохо, только вот проснулся поздно (в 9 ч.) и причём с дурным настроением. Написал объявление, сходил за хлебом, сейчас пойду на почту.
Посылаю тебе фотокарточки… может быть они порадуют тебя.
Пиши мне. Как себя чувствует Оленька… как чувствуешь себя ты? Как твои успехи в школе? Как отметила свой день рождения? Я его отметил тостом за твоё здоровье. Был уже 12 час ночи, когда поднялись и стукнулись шесть кружек за твое здоровье и счастье.
До свидания, родная. Будь здорова. Крепко целую весь твой Вова.
В этот же день, день своего рождения она написала письмо.
7.12.56 г.
Здравствуй, мой маленький мальчик!.. Вчера я получила от тебя письмо. Отвечу сначала на него, потом на сегодняшнее. Во-первых, передай мою тёплую благодарность Катыршату и Чаге за поздравления. Я была приятно удивлена и обрадована, как ребёнок. Откуда они узнали о моём дне рождении? Вероятно, ты позвонил. Спасибо им большое. Лично им я не могу послать благодарности, поэтому, что я не знаю их адресов и фамилий.
А от тебя вчера не было телеграммы. Я решила, что ты непростительно жесток и неблагодарен и хотела с сегодняшнего дня (если не получу телеграмму) не написать тебе ни одного письма до Нового года. но сегодня, получив телеграмму, мне пришлось убедиться, что не так уж жесток. Спасибо за поздравления. Я поцелую тебя при встрече лишний раз (вернее особо).
У тебя действительно тяжёлая сессия. Придётся посидеть.
Приехать я всё-таки не смогу. Я слишком легко простываю, а пальто у меня, как ты знаешь, неважное. Лучше не рисковать. Мне вообще вредно простывать.
Ты очень глупо делаешь, что ходишь раздетым. И не хвастай, не зли меня.
Домой я не ездила с тех пор, как была в больнице. И не поеду.
Вчера ко мне приезжала мама. Привезла мне рыбы свежей и солёной, мяса, жиру, печенья, конфет, свежих яблок, сыру, моркови, редьки. Только колбасы не привезла.
Я ей была очень рада. Уехала она поздно вечером (в 8-м часу).
Я не жалею, Вова, что я заперта в четырех стенах.
Вова, я и так пишу тебе каждый день, только ты что-то редко пишешь. Сегодняшнее твоё письмо очень ласковое и немного согрело меня.
Как отметился мой день рождения: получила три поздравительных телеграммы: от вас троих, две и от отца, а девчонки подарили мне на платье и шарфик, тётя Зина подарила мне недорогие духи. Ох, я люблю, когда мне дарят.
Сейчас читаю «Гения» Драйзера от которого я как раз и схожу с ума, а нападаю на тебя, и «Воспитание семиклассников» Андриенко.
До встречи. Г.
Приближался Новый год со своими маскарадными заботами и заморочками.
Чем ближе к возможной встрече, тем меньше терпения. Нервным напряжениям сопутствуют физические недомогания. Само собой дела валятся с рук.
12.12.56 г. Мною овладели сегодня безумные желания дать тебе телеграмму, чтобы ты приехал. Но не знаю, разумно ли это? Воздержусь. Вова, я помогаю девочкам моего класса готовить костюмы к бал маскараду. Нам очень нужен блеск, серпантин. Вова, дорогой, может ты достанешь через своих девчонок, если нет в магазине, и пришлёшь мне как можно скорее бандеролью? Ты одна моя надежда. Мне кажется, что ты сможешь хоть немного достать. Если бы ты знал, как это нужно! Постарайся.
Ответить сможешь ли достать? Почему так долго не пишешь? Может у тебя нет денег? Посылаю тебе немного. Купил ли контесики? Если нет, то не покупай. Я куплю сама.
До свидания. Дойдут ли деньги?
18.12.56 г. Милый Вовочка!
Снова грусть легла на моё сердце. Да ведь через 10 дней ты приедешь! Настроение у меня-то же, что было до тебя и после. Тоска… тоска…
Занимаюсь я всё тем же: хожу на дом к ученикам, пропадаю у них на переменах. Сдвигов не вижу. Очень расстраиваюсь.
Ребята каждый день спрашивают у меня, будут ли фотографии. Для них ведь это новость. Когда будешь ехать, то захвати ещё фотоаппарат. В ту ночь, как ты был здесь в последнюю ночь, обокрали наш магазин. Так что я не смогу ничего купить (я имею в виду вино).
Вова, прости, что так мало написала.  Очень плохо себя чувствую. Будет лучше, напишу побольше. У меня, кажется, снова воспаление  мочевого пузыря. Ужасная болезнь. Не знаю, как буду завтра на уроках. Не смогу, наверное.
До свидания. Галина.

Я не выдержал напряжения и ухитрился на три дня съездить домой. Были бы деньги, на такси можно было бы оборачивать и чаще. «Волга» покрывает расстояние от Алма-Аты до Фрунзе за 4 часа, а на автобусе за 5-6 часов.
После возвращения в институт я Гале сразу написал подробно, что было после нашего расставания.
17 декабря. Здравствуй, моя милая жёнушка!..
В общем, я доехал хорошо.
В Петровке я был в половине четвёртого. Встретили меня тепло и радостно. В комнатах чисто и тепло, а я так застыл за дорогу. Набросились на меня с вопросами и допросами: как там Галя, не болеет ли. Когда приедет, когда я приехал, когда уеду, приеду ли на Новый год и т.п. Собрала мама на стол, выпили мы по 2 стаканчика: за встречу и проводы. Пришёл Валентин, поджарили семечки и до 6 часов сидели, судачили. Я им рассказал о планах на будущий год, они одобряют и поддерживают. В 6 часов мы расстались.
А в Сталинске меня давно уж ждали. Здесь же сидел дядя Афанас уже с блестящими глазами. Меня радостно встретили, спрашивали, почему задержался, как самочувствие сельской учительницы? Я обо всем говорил. Тут же мы сели ужинать. Мне опять пришлось выпивать. Мы наверное целый час сидели за столом. В половине 8-го мы крепко пожали друг другу руки, и я ушёл на остановку.
Подошёл автобус, в который я еле втиснулся. До города ехал всё время стоя. Мне было грустно, но хорошо. И у Нади я попал на ужин, где снова мне налили пол стакана, потом они позвали Павловну и стали играть в домино. Павловна проиграла 70 копеек и страшно была расстроена. Я выиграл 60 копеек и всё время говорил, что есть чем мне порадовать жену. Мы много говорили о тебе.
Ночь. Беспокойный сон. В памяти проносятся картины встречи и твоя удаляющая фигура на заснеженной пустынной дороге. Ты не разу не оглянулась, как будто, как мы только расстались, так ты сразу и забыла… В 6 часов затарахтел будильник. Встала Надя. Выпив стакан чаю, я поблагодарил за гостеприимство и отправился на автостанцию. Я рассчитывал тут же уехать, но мне пришлось шагать туда-сюда, чтоб окончательно не застыл и ноги до 10 часов! Только в 10 часов я выехал на «Зиле». Ехать было удобно, но очень холодно. Всё время мёрзли ноги, а под конец я думал, что они  у меня пропадут. Только в 3 часа я приехал в Алма-Ату. Мальчишек не было дома. Я разделся и пошёл на вторую пару лекций.
Я не думал, что моё отсутствие будет столь заметным. Все мальчишки. Здороваясь, спрашивают, как я съездил, как здоровье жены, (Чага сказал, что с женой плохо, потому я так уехал поспешно). Я сходу включился в работу, вышел в курс комсомольских дел.
Отсидев одну лекцию, я ушёл домой, меня весело встретили Чага, Катыршат, Витька. Я их угощаю сдобами, яйцами. Потом я сел писать тебе письмо и вот уже мальчишки собираются идти на собрание НСО,  нужно идти и мне.
Родная, ну как твоё самочувствие? Через 2 часа я вернусь и допишу письмо.
Милая вот я и вернулся. На собрании был отчёт и выборы нового состава совета НСО, потом художественная часть. Дома и у вас я сказал, что приеду на новый год, и ещё знаешь что, я обещал им с тобой приехать к ним. У тебя я буду как мы, и рассчитывали в пятницу или субботу. А 31-го ты отпросишься, и мы поедем домой. Ведь у вас ученики уже не будут учиться, а тебе всё равно нужно будет в больницу. Так что, может быть, Новый год будем встречать дома. Наши 31-го идут в учреждение отца… В общем напиши, как ты думаешь встретить Новый год.
Сейчас только что проявил плёнку. Снимки исключительные и даже хороши те, которые я сделал в комнате. Снимки я привезу с собой.
Приезжала ли сегодня мама? Она обещала. Деньги вышли как договаривались. С собой я привёз 80 рублей, у ребят был долг и вот осталось 50, но из дома должны прислать, как отец получит.
До скорой встречи моя сладенькая но жёсткая девочка.
Целую  Владимир.

Заканчивался 1956 год. Со дня нашей свадьбы прошло только три месяца, которые для нас слились в целую вечность разлуки, которую мы должны были переживать и преодолевать ещё три… три года. Заглянуть наперёд, что да как будет складываться никому не дано ни предвидеть, ни угадать. Бог даёт день, Бог даёт и пищу.
После моего возвращения в Алма-Ату я ежедневно писал Гале письма с подробным изложением, чем занимался и чем был занят с утра до ночи. Писал подробно, как она о том и просила. От неё же  получал письма только те, что ею были написаны ранее до нашего последнего свидания.
18 декабря. Вторник.
Здравствуй, родная!
12-ый час ночи. Рабочий день можно считать оконченным, который начался сегодня у меня в 9-ом часу утра. Спал я беспокойно. Три раза просыпался и поднялся не выспавшись. Умывшись, я сразу сел за подготовку к семинарам (по методике  преподавания лит.и истории древнего мира) и еле успел подготовиться, несмотря на то, что ни на что другое не отвлекался. Между лекциями было несколько деловых встреч, касающих комс. работы. В деканате получил замечание о самовольном пропуске 3-х дней и упрёк в том, что, мол, сами руководители делают нарушения, а что ж тогда спрашивать с рядовых? Я же считаю себя достаточно сознательным, чтобы отдавать полный отчёт в своих поступках и распоряжаться своим временем. На лекции по школьной гигиене читал рассказы Ли-Суня, лекцию по истории искусств слушал очень охотно. После четырёх пар лекций, отнёс в общежитие книги. Дома Катыршат готовил французский язык, а Чага играл в шахматы с Витькой. Сжевав кусок хлеба, я снова ушёл в институт готовиться к послезавтра по политэкономии. Просидев более 2-х часов, я смог законспектировать только 2 страницы Марксовского «Капитал». Хорошо было заниматься. Аудитория, только что вымытая, пустая и светлая. Тишина. За окном ночь, снег и мороз. Без 15-ти одиннадцать я вернулся домой. Поужинал только что сваренным супом, стали толковать об общественной работе. И вот уже 7 минут первого. Ложусь спать, буду читать, пока усну. А завтра всё сначала. Вот суди о моей жизни здесь. Ты говорила, что моя жизнь здесь для тебя тёмный лес. Она у меня однообразна и мало чем отличался от сегодняшнего дня. Об этом я ещё напишу. Спокойной ночи, милая жёнушка. До завтра. Тебе не холодно? Приезжали ли мама?

19 декабря.
Милая жёнушка.
Половина 12-го ночи, а я только вернулся из института. Поднявшись утром, я сразу сходил в баню и взял билет в номер на 11 ч. ночи. В 10 утра сходил на почту и получил 6 писем: 4 от тебя, от мамы и от Стаськи Серебряного, который передаёт тебе «бронетанковый» привет. Письма старые, но я им так рад… А сколько мысли и чувства в твоих письмах. Деньги дошли. Потом я около часа просидел в деканате, слушал поучения и советы по общественной работе. Затем до 2 час. Готовился по политэкономии. С 2-х часов начались занятия до 8. С 8 часов и до половины 12 сидел на партбюро факультета. Докладывал о работе, меня парили и тёрли, что слабо идёт подготовка к сессии на факультете, что нет оперативности и «комсомольской» принципиальности. И вот я дома усталый и голодный. Впрочем суп уже готов и чай тоже. Ч. и К. без меня ходили в баню. Вот теперь мой второй день, вернее внешняя его оболочка, или точнее схема. Сейчас перечту твои письма. Транслируют концерт Ивмонтана. Галиночка, ты спишь? Я хочу обнять и прижаться к тебе…
20.XII.56 г.
Любимая, хочу обнять тебя…
Вот и ещё один день ушёл в прошлое. 10 часов вечера. На улице мороз. Скрипит снег под ногами. На небе большая луна. Мы скоро встретимся…
Как прошёл день? Встал в восемь часов утра. В 9 часов сел уже за политэкономию. Ленин, Энгельс, учебник и так до часу дня. Потом 3 пары лекций. Заседание комс. бюро и присутствие на кафедре литературы  где утвердили тему моей работы «от «Шинели Гоголя к «Бедным людям» Достоевкого». И вот только что мы по ужинали. И вот сейчас у нас спорят о женщине, её назначение и уме. На политэкономии я выступал. А сейчас буду читать Тагора (индийского писателя). Сколько работы! Но я люблю работать.
А ты сейчас, наверное, читаешь. Ты мне говоришь, что я молчу всегда. Да я замкнут. Но тебе я говорю больше, чем кому бы, то либо.

21 декабря. Здравствуй, Галиночка!
10 ч. утра. Я только что пришёл из бани и вот чистенький и умытый сел за письмо. Родная, прежде всего хочу напомнить, чтобы ты не медля выслала мне справку о семейном положении и твоей зарплате.
Перечитывая твои письма, я был задет за живое. Одно уже имя «Дима» приводит меня в смятение. Я всегда люблю тебя и всегда любил. А поэтому один лишь намёк на то, что в то время когда я страдал ты, может быть, даже смеялась надо мной, погружает меня в мрачную апатию, мной овладевают сомнения и по своей впечатлительности и вообразительности я вижу каждое прикосновения к тебе, что меня отталкивает… Ты прекрасно знаешь, что я страшный эгоист. Но я могу поделиться всем – от куска хлеба до жизни (пусть это хоть и будет сказано несколько громко), но я никому отдать и крохи любви, никогда не соглашусь и не прощу предпочтения кого-то мне.
Я достаточно сознаю себя разумным, честным и если хочешь чистым, чтобы признать себя плохим. И то, что когда я здесь думаю о тебе, стремлюсь к тебе, боюсь с тоской и тревогами разлуки, ты обращаешься к кому-то хотя бы и мысленно возбуждает во мне не только одну ревность, нет гораздо хуже… у меня опускаются руки и в душе кроме тупой боли ничего не остаётся…
У нас эти дни стоят морозы, туманно-дымные утра и прозрачные лунные ночи. А как у вас. Мама должна была привезти тебе валенки. Почему ты не носишь шали. Почему выскакиваешь не одевшись. Ведь жизнь твоя сейчас стала несравненно дороже прежней. Теперь она принадлежит не только тебе но и нам: мне, Оленьке, Сашеньке… По отношению к себе я это помню всегда.
До скорого свидания, родная. Крепко целую, твой Вова.

22 декабря. Суббота.
Здравствуй, родная Галиночка!
Да, милая, какой я всё таки болван… Получил твоё письмо, которое ты послал мне 12-го числа. Где ты пишешь, что письма тебе нужны каждый день, и несмотря на то, что ведь и сам я испытываю такую необходимость, вчерашнее письмо, которое я отослал тебе, писал я 3 дня. Следовательно, 3 дня ты прожила в томлении ожидания,… а я ведь мы его отослали по частям, но я всё хотел добиться полноты изложения. О, как мне больно и стыдно…
Сейчас я сижу на лекции по соврем. русскому языку, после окончания которой я думаю уйти домой. Вчера из института я вернулся в общежитие только в половине первого ночи. 5 часов длилось собрание актива института, в результате чего был сменен первый секретарь Жевков (помнишь, я несколько писал тебе об этом слухе, которого мне все-таки жаль, но в этом сказывается, наверное, мой либерализм). А затем мы с Катыршатом (он тоже был на активе, он 2-ой секретарь комитета) до половины пятого утра печатали фотокарточки. Несколько их я тебе высылаю с этим письмом остальные привезу с собой. В начале десятого часа мы уже поднялись. Катыршат с Чагой не пошли сегодня на занятия (играли в шахматы), а мне пришлось уже к 11-30 быть на занятии. И вот уже 4-й час дня. За это время у меня была целая куча встреч с комсоргами, членами бюро факультета, с комитетом, с партбюро и деканатом от чего я становлюсь несколько рассеянным. Но вот я сейчас уйду с последней лекции и отдохну, а то чувствуется тяжесть в голове. Да и к тому же сегодняшний вечер мы решили посвятить самим себе, а то заседание, то собрание, то кружок.
…. Начался второй час лекции по русскому языку. И так, значит сегодня мы решили посидеть за чашкой чая. Приготовить  хороший ужин.
А завтра мне нужно будет сделать обследование общежития и в 3 часа сходить к преподавателю (некоему Митрофану Семёновичу) на консультацию по курсовой работе и подготовиться к семинару.
Суббота… в следующую субботу мы опять встретимся! У вас будет в школе маскарад? А на 1-ое января мы поедем домой.
Вчера было холодно, а сегодня капает с крышь и даже пахнет весной… Хорошо.
Вот и всё. Скоро звонок. Будь здорова. До скорой встречи, горячо целую много много раз. Твой мальчик.
Ты любишь меня? Я иногда сомневаюсь…
Что ты пережила. О чём думала, что чувствовала в эти дни? Мы не умеем писать письма: мы перечисляем просто факты, не передовая их внутреннего смысла, без чувства,, без мысли. Не возражай, это не всегда так, но бывает. Вот хотя бы даже это письмо…
P.S Привет Оленьке, она ведь тоже есть на фотографиях, которые я делал сегодня.
23 декабря.
Милая женушка!
Ты уже давно спишь, потому как сейчас уже второй час ночи. Спи спокойно, моя голубушка… моё сердце бьётся только для тебя. Как я тебе и написал в сегодняшнем письме, я ушёл с лекции, но только спать не лёг и вот сейчас пишу тебе. Как мы и думали, так и посвятили сегодняшний вечер только себе. Когда я пришёл, Чага мыл пол (теперь мы на самообслуживании). Потом пришёл Витька, с которым я сыграл две партии шахмат, которые и проиграл. Я сходил на почту, но от тебя нет письма, и если бы не сознание того, что через 5 дней я увижу тебя вновь, мне было бы очень грустно.
Вечером, когда все ушли в институт на вечер, мы втроём сели за чай с якутским маслом и рыбой (Ч. получил сегодня посылку). Снова играли в шахматы, а потом в «дурака» и «тысячу».  Так между пустой болтовней и пролетело время. В конце мы играли «на принцип»: кто останется в «дураках» тот что-нибудь делает. Так Катршату пришлось постелить нам постели, мне вынести таз с мусором, а Чаге подмести. И вот сейчас расползлись мы по разным углам: я на койке пишу тебе письмо, Катыршат только что тоже писавший письмо, уже лежит, укрывшись с головой. Чага за столом сочиняет поэму в стихах. Не спит и Валентин Кононенко. Он пишет домой письмо.
Как бы мы не хорошо провели время, но мне жаль его, ведь, сколько можно было прочесть. Ну, ничего. Да я ещё сейчас почитаю.. Спокойной ночи, Галиночка…

24.XII. 56 г. Здравствуй, Галинка!
Я очень огорчён… Почему ты не пишешь? Через несколько дней я приеду ну так разве поэтому не нужно писать? Право, ты поступаешь очень не хорошо.
Сейчас уже 5 часов вечера. Пишу я тебе на почте. Целый час я стоял в очереди и вот ничего… У меня дурное настроение, а тут ещё это низкое мрачное небо. Шумит в голове. Я купил тебе брошюрку «Кормление ребёнка до года». Через пять дней я тебя поцелую… Родная, пошли от нас  телеграммы Саше и Коле примерного содержания: «Поздравляем с новым годом, желаем здоровья, счастья, успехов в работе…». Да что это я, как будто ты сама не сообразишь. Послал бы я, да не знаю адреса.
До свидания. Целую Владимир.
 25 декабря. Здравствуй, Галиночка!
Через три дня я приеду, а письмо дойдёт только через четыре, так что его незачем писать, но я не могу, чтобы не написать тебе хотя бы двух слов. Когда я пишу письмо, мне кажется, что разговариваю с тобой и иногда даже слышу тебя. Сейчас уже около 12 ночи. Чага сидит за столом, переводит с английского, Катыршат ушёл печатать фотокарточки, а я только что читал «Буддекброки» Томаса Манна. До чего же нудная книга, но не читать нельзя, входит в программу. Дела идут у меня сравнительно не плохо. На семинарах я выступаю, делал доклад и ещё взял один по мере сил и возможности читаю. Много писать не буду, нет смысла, ведь я уже приехал. А вот ты за 2 недели не написала мне ни слова. Как тебе не стыдно. Я страшно обижен… ведь мне так нужны твои письма… Спать. Спокойной ночи несправедливая девчонка… Ты мне ответишь за молчание…
Целую, твой Владимир.

Так заканчивался благословенный 1956 год. Год нашего бракосочетания.