Заочница непридуманный рассказ

ЗАОЧНИЦА

-Ну и попадья, совсем с ума свихнулась! мало того, что мне все мозги прожужжала, благочинного и епархиального духовника одолела, так теперь еще и сюда тропинку протоптала, прямо к его преосвященству! Вот уж совсем не стыда, ни совести! И чего ей неймется, чего не хватает? Дети выросли, пристроены, у каждого своя жизнь уже сложилась; внуки есть; на приходе ее все уважают и с ней считаются; здоровье Бог дал; я тоже еще не совсем старый и к супружеским отношениям зело способен,...и что ей еще нужно? Вместо того, чтобы сейчас пожить для себя, насладиться жизнью на старости лет, она вон что задумала: монастырь видите-ли ей подавай, в монахини собралась! А то, что я против,- ей совсем дела нет. Теперь вот через архиерея решила действовать. Ну да ладно, приеду домой, хорошенько поговорю с ней, вправлю ей мозги; напомню, что она должна слушаться мужа своего, тем более, если он священник,- так думал про себя батюшка Алексий выходя из кабинета епархиального архиерея.
Внутри него все кипело и было из-за чего: его законная супруга,-матушка Татьяна,- вот уже третий месяц не давала ему покоя со своей навязчивой идеей- уйти в монастырь и постричься в монахини. Вначале матушка говорила об этом своем желании с батюшкой дома: мол, дети уже взрослые, все,что нужно было для них мы сделали, теперь старость подходит. А что, говорит, мы с тобой о. Алексий, в жизни сделали для Бога? Ничего! Так и провели большую часть жизни в суете: то храм возводили, то приходской общиной занимались, то свой дом строили, то детей воспитывали, учили и в жизнь толкали. Так в суете вся жизнь и промчалась, часто даже и помолиться толком не могли. Теперь же все это пройдено и пора подумать о душе: о том, что возможно не за горами и суд Божий. Как перед Ним то предстать, если грехов не счесть? Вот по-этому, пока еще время земной жизни не окончилось, надо заняться покаянием и очищением от греховной скверны собственной души; надо заняться тем, что редко в жизни удавалось- молитвой. А лучше всего это можно сделать только в монастыре; по-сему отпусти меня, милый мой батюшка, в монастырь. А еще лучше будет, если ты и сам туда же пойдешь, как это сделали преподобные Петр и Феврония, чудотворцы Муромские.
Батюшка Алексий отвечал ей на это, что и в миру спасаться можно, тем-более, что в старости в монастырь идти опасно: здоровье, мол, уже совсем не то; да и как жить в монастыре то, если ты почти всю свою сознательную жизнь прожил в миру и привык к совершенно другому жизненному укладу? И потом, говорил он, сами монастыри то вовсе выродились. Не монастыри это сейчас, а помещичьи владения, где в роли помещиц выступают матушки-игуменьи, а в роли крепостных крестьян рядовые монахини и послушницы. Как спасаться в таком монастыре, если с раннего утра до позднего вечера ты будешь вкалывать, как раба? Где тогда время на молитву найдешь?
Это и еще многие другие аргументы в пользу не делать такого шага приводил батюшка Алексий своей матушке Татьяне, но все было бесполезно. Создавалось впечатление, что на матушку напала какая-то порча, которая должна была не только разрушить их дом и привычный уклад семьи, но еще и покалечить собственные судьбы.
Не получив согласия собственного мужа матушка начала действовать через благочинного, а после и через епархиального духовника. Но и там она ни в чем не преуспела.
Благочинный вовсе отказался обсуждать с ней данную тему, а епархиальный духовник сказал: «Это дело ваше; как решите с о. Алексием, так и будет. Но все должно быть по обоюдному согласию, иначе никак! Только в этом случае я могу дать тебе благословение на такой шаг.»
И вот, не получив поддержки ни там, ни там, матушка Татьяна добралась до самого владыки.
Тот вызвал о. Алексия и сказал ему так: «Дело конечно твое, о. Алексий, но я бы на твоем месте отпустил ее. Знаешь, как говорят: неволец не богомолец. Будет она тебе на мозги капать да тут пороги оббивать, как та евангельская вдова, которая склонила судью, который Бога не боялся и людей не стыдился, помочь ей. Надоест так, что сам рад будешь ее отпустить!»
-Владыко святый, -отвечал батюшка,- да как же мне без женщины то? Кто-ж обед сготовит, в доме приберет, постирает,...с кем мне словом обмолвиться? Да и как мужчина то я еще без женщины не могу: не достиг я еще такого духовного уровня.
-Отец, скажи мне, сколько ты в сане то?-спросил у батюшки владыка.
-Тридцать три года. Как академию закончил, так сразу меня и рукоположили.
-А лет тебе сколько?
-Пятьдесят восемь.
-Так вот отец, священник ты вроде опытный, со стажем, а такие элементарные вопросы решить не можешь. Скажи мне, для чего тебе тогда прихожане, а? Вот на них и возложи свои бытовые тяготы; это их святой долг батюшку обеспечивать, и всем, чем ему нужно, помогать. Что же касается женщины, то в твоем возрасте, отец, пора уже женилку на полку положить, хотя впрочем, если ты без этого никак, то найди себе кого-нибудь, чтобы перепихнуться, когда тебе это нужно будет и для общения. Я, отец, все понимаю и против не буду...закрою на это глаза. Ну а мать твоя, если так хочет, то пусть идет в монастырь, пусть молится и трудится.
Вот такой разговор состоялся сегодня утром у батюшки с владыкой.
Что и говорить, после этого разговора батюшка Алексий пришел в сильное замешательство и не знал, как правильно ему поступить. Он прекрасно понимал, что все это просто так не закончится: раз матушка один раз протоптала сюда дорожку, значит теперь будет ходить до тех пор, пока своего не добьется.
-Ишь ты как,-думал он,-уже после первого похода владыку сумела к себе расположить; не будь этого, не стал бы он мне такие советы давать. А если она сюда вообще зачастит, то будет, как в той евангельской притче про судью, который хоть и Бога не боялся, и людей не стыдился, но решил дело вдовы, чтобы та ему не надоедала. И что теперь делать, как правильно поступить? Посоветоваться бы с кем...хотя и стыдно в таком признаваться своим собратьям: мало того,что не поймут, так еще и на смех поднимут! Буду тогда я притчей во языцех! Но совет все-таки нужен...Впрочем вот что, придумал: поеду-ка я к о. Герману; уж кто-кто, а этот меня поймет! Вместе в академии учились, вместе рукопологались, вместе служить начинали, да и что говорить то, много раз я его выручал в мою бытность секретарем епархии, а он меня. Думаю, что и в этот раз Господь через него мне поможет: добрый совет даст, как поступить.
От такой, внезапно осенившей его идеи у него отлегло от сердца; батюшка вышел из епархиального управления, сел в свой старенький ПЕЖО и отправился к о. Герману, который служил на отдаленном приходе, в 60-ти километрах от города N.
Архимандрит Герман, или Георгий Шилин, таково было мирское имя батюшки, был в свое время закадычным другом о. Алексия. Они вмести учились в духовной семинарии, а после в академии и крепко дружили. Но потом пути их, как это часто бывает в жизни, разошлись. Батюшка Алексий в конце последнего курса академии женился, а Георгий, по совету некого старца, принял монашеский постриг с именем Герман. С самого начала своей монашеской жизни он рьяно взялся за дело: через две недели после пострига был рукоположен во иеромонаха, через два года принял сан игумена, а через пять лет после того, дослужился до архимандрита и был благочинным обители. Все складывалось у батюшки Германа самым наилучшим образом, -ему даже уже пророчествовали архиерейское седалище,- если бы не,...да, дорогой читатель, я думаю, что вы догадались в чем тут дело. А дело в том, что во всех бедах, которые приключились с о. Германом, виноваты женщины. Именно они!!!
Не мог молодой, красивый, высокий и статный архимандрит устоять перед ихними чарами. В те времена в только что открывшийся монастырь приходило на исповедь много молодых женщин; батюшка Герман своим внешним обликом сразу же бросался им в глаза и они все, как одна, стремились попасть к нему на исповедь.
Ну а на исповеди они рассказывали ему все потаенное, в основном грехи блудные, и батюшка сам не замечая того сильно увлекся этой темой.
Бывало начинает подробно расспрашивать очередную заблудшую овцу о том, с кем она и как совершала грех, да сколько раз и в каких позах. Все это очень интересовало батюшку, который во время исповеди часто брал пасомую за руку, нежно гладил ее, и глядя прямо в глаза строго отчитывал за содеянное. Потом вдруг резко переменял суровый вид на мягкий и прижимая руку заблудшей к своей щеке, а порой и целуя ее, со слезами на глазах, увещевал больше не повторять грех. Стоит ли говорить о том, что очень многим женщинам такое поведение батюшки Германа было по-душе и они часто приходили к нему на исповедь, придумывая как повод блудный грех, который не совершали.
Так продолжалось до тех пор, пока не попалась ему одна молодая вдова,-бывшая жена одного начальника, погибшего в результате несчастного случая. С ней дело не кончилось прижиманием руки и поцелуями. Как-то раз она пригласила о. Германа освятить ее квартиру; он пришел, выполнил чин освящения, а после был приглашен хозяйкой за стол, отобедать. За обедом, после обильной выпивки, вдова стала жаловаться батюшке на судьбу, он принялся ее утешать, в результате чего очень скоро словесные утешения переросли в телесные. После этого о. Герман не раз еще посещал вдову  и дело  закончилось тем, что та забеременила от него.
Когда это открылось, то стало вскоре известно епархиальному архиерею, который во избежание позора отправил о. Германа с глаз долой в другую епархию, к своему другу, тоже архиерею, попросив того спрятать подальше батюшку архимандрита. Вот так он и попал на приход в это отдаленное село, где сидел уже много лет. Вдова же поискав его и не обретя, сделала аборт, а после вышла замуж за одного из сотрудников бывшего мужа.
Оказавший в столь отдаленном месте о.Герман, привыкший к городу, вначале запил с тоски, что естественно отразилось на приходской жизни и совершении Богослужений. Не известно, как бы и чем закончилось все это, если бы одна прихожанка не взяла ситуацию в свои руки. Бездетная разводнушка Настя, полноватая, но красивая на лицо, начала ухаживать за о. Германом, а после и вовсе поселилась у него в доме под видом келейницы. Дошло и это дело до владыки; тот приехал, посмотрел, поговорил с батюшкой и с Настей, потом махнул рукой и уехал. Вот так они и остались жить вместе; детей у них не было, поскольку Настя была бесплодной, и прожили они так много лет. Прихожан же такая ситуация вовсе не смутила.
-Как же мужику без женщины то можно?-говорили они,-попробуй-ка, поживи бобылем.
Батюшка Алексий подъехал к дому о. Германа, вошел в калитку и постучал в дверь. Ему открыла Настя.
-О-о-о, о. Алексий, сколько лет, сколько зим! Благословите,-сказала она расплывшись в улыбке,-давненько вас не было видно. Какими судьбами к нам?
-Бог благословит,-ответил батюшка, осеняя Настю крестным знаменем,-да вот проезжал эти края и решил заехать. А где о. Герман, дома?
-Дома, дома он,-Настя поцеловала руку батюшке,-где-ж ему еще быть. В церкви он, проповедь готовит.
-Ну хорошо,-ответил о. Алексий,-мне он нужен срочно, пойду к нему, а после домой к вам зайдем. Ты пока, мать, стол накрывай.
-Непременно. Только не долго с ним там будьте, у меня уже почти обед готов; минут так через 40 подходите, садиться будем.
-Хорошо,-сказал батюшка,-долго не задержимся, скоро придем.
Отец Герман жил рядом с храмом, в пяти минутах ходьбы, и батюшка Алексий направился по дорожке к церковной оградке.
Войдя в церковный двор он заметил вдалеке, за столом под деревом, своего друга.
Подойдя поближе о. Алексий увидел, что на столе, перед о. Германом лежал церковный журнал и какой-то прибор, похожий на электронную книгу. Батюшка сосредоточенно водил пальцем по стеклу прибора, улыбался, что-то шептал и казалось вовсе не замечал приближения о. Алексия.
-Молитвами святых отец наших, Господи, Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас.-сказал о. Алексий вплотную подойдя к столу.
-Аминь,-вздрогнув от неожиданности ответил ему о. Герман закрывая прибор сверху журналом,-Леша, ты? Какими судьбами? Уже сколько времени не виделись! Ну ты меня и напугал! Давай садись сюда, рассказывай, как живешь, что новенького и что тебя занесло в эти края. Вот только подожди минутку, я на сообщение отвечу и весь полон внимания.
Батюшка Герман извлек из-под журнала свой прибор и начал тыкать в его экран пальцами. Отец Алексий подождал, пока его друг закончит это непонятное для него занятие, а потом спросил: «Жорик, а что это у тебя за штука такая?»
-Хм-м-м, штука говоришь? Это, брат, называется планшет.
-Планшет? Он что, электронный?
-Да.
-А для чего он тебе?
-Для чего? Ну, я в интернет с него выхожу.
-Ты что, разбираешься в интернете?
-Да, брат, приходится. Раньше не умел, вообще не знал, что это такое. А потом добрые люди научили и показали, как и что надо делать.
-А зачем тебе это?
-Да затем, брат, что в интернете много всего полезного. Вот, например, можно найти творения любых святых отцов, различные проповеди, церковные новости, и  еще очень много всего интересного,...в общем, штука эта очень нужная и без нее сейчас никак. Ну а у тебя какие новости, как живешь, что на приходе, дома как?
Тут батюшка Алексий и рассказал своему другу все, что произошло у него в семье за последнее время, что его Татьяна помешалась на монашестве и что дело дошло уже до самого архиерея.
-Вот, Жора, я и приехал к тебе за советом. Что мне делать и как быть?-завершил свой рассказ о. Алексий.
Батюшка Герман некоторое время сидел молча, что-то думал, а потом сказал: «Да, брат, печально все это. И какой кретин ее надоумил принять монашество? Привези ее ко мне, я ей расскажу, что это такое. Может после этого у нее желание пропадет?»
-Без толку, Жора, все это. Что только я не предпринимал, стоит на своем и все тут.
-Ну, раз так, может тебе все-таки послушать владыку? Пойми, она его одолеет, раз такая идея-фикс у нее в мозгах засела. Сам знаешь, с «их преосвященством» шутки плохи; попадешь в немилость, со света тебя сживет! И Таня уйдет в монастырь, и сам насиженного места лишишься,- выгонит тебя на другой приход, туда, где Макар телят не пас; получится так, что лишишься и матушки, и прихода. В общем, брат, я бы на твоем месте дал ей испытательный срок, например, месяц. Если эта блажь у нее не пройдет, то пусть себе идет в свой монастырь; а ты найди женщину, как тебе и владыка посоветовал. И каждый тогда будет при своем: она в монастыре,-подвиги совершать, а ты будешь проводить «тихое и безмолвное житие, во всяком благочестии и чистоте» вместе с доброй самарянкой, которая, надеюсь, с удовольствием разделит тяготы и лишения священнического бытия.
-Так то оно, так, только где вот мне эту самарянку найти? Сам понимаешь, дело это вовсе не простое: возраст, плюс к этому еще и священство. Ведь не любая женщина еще и подойдет; нужно, чтоб она верующая была, но без фанатизма, и желательно моложе меня, ну хотя-бы лет так на десять.
-А ты, брат, гурман; сам-то дед уже, а молодицу ему подавай!
-Жорик, а иначе и смысла нет. Вопрос, как управиться с хозяйством, я решу. Тут действительно прихожане помогут, как и владыка сказал, но вот вопрос плоти, брат, весьма серьезен. Силы у меня еще есть и поэтому нужна такая женщина, чтобы она со мной и в пастели была, понимаешь?
-Уж кто-кто, а я тебя, Леша, прекрасно понимаю. Сам знаешь, по дурости я это монашество принял, по глупости юношеской того старикашку послушал...думал, что потяну, а не получилось. Без женского тела сам не могу. Но дело это поправимое, я тебе тут смогу помочь.
-Помочь? Как?
-Познакомить тебя с такой женщиной. Вернее устроить тебе это знакомство, а дальше ты сам уже будешь с ней отношения строить.
-Интересно,...а ну-ка давай-ка поподробнее,-сказал батюшка Алексий подвинувшись поближе к другу.
-Понимаешь, Леша, есть такой сайт заочных знакомств.
-В интернете что-ли?
-Да, в интернете. На этом сайте знакомятся заключенные с девушками-заочницами, с целью создания семьи, когда освободятся. Там этих женщин море,- на любой вкус,-выбирай какую захочешь. Я думаю, что тебе надо попытать счастья там; я просто уверен, что у тебя все должно получиться.
Батюшка Алексий с минуту молчал, переваривал то, что услышал, потом сказал: «Да, но я ведь не тюремщик, зачем мне на этот сайт. Может другой есть?»
-Есть, брат, и другие, но ведь ты сам сказал, что тебе женщина моложе нужна, без претензий; а на тех сайтах молодые женщины ищут таких мужчин, у которых с ними разумная разница в возрасте. А если и старше себя, то с деньгами и положением; им поп не нужен, а нужен самодостаточный мужик, который бы ее содержал. Происходит своего рода торговля: ты мне деньги, а я тебе свою молодость и красоту. Заочницы же совсем другие дело: они, как правило неустроенные, обиженные на судьбу, поэтому особых претензий к кандидату в мужья не имеют. Нужно, чтобы тот не пил, не был наркоманом, работал, любил ее и детей, не изменял, заботился о ней; что же до возраста, то это дело уже второстепенное. Всем этим ты, Леша, обладаешь, так что я думаю, тебе надо попробовать. Вот смотри,-батюшка Герман достал свой планшет,-я тут переписываюсь с некоторыми.
-Ты переписываешься? Зачем?! Разве тебе не хватает Насти?
-Хватает, но хочется стариной тряхнуть. Тут такие красавицы есть, с которыми я ощущаю себя вновь молодым,...будто мне снова двадцать,- я молод, красив, здоров и свободен, как ветер. А какие сообщения они мне пишут, как признаются в любви! За такое дело, брат, можно многое отдать. Настя на такое не способна, стара уже...
Вот посмотри, какая красавица у меня тут есть; до того, как ты пришел, я с ней переписку вел,-и батюшка Герман придвинул планшет поближе к о. Алексию.
Тот одел очки, посмотрел....на него глядела симпатичная молодая девушка, лет тридцати.
-У меня с ней такая любовь,-продолжил о. Герман,-я уже с ней и по телефону созванивался, и в любви ей признался, и обещал, что женюсь на ней.
-Женишься??? А она знает, что ты священник?
-Нет, не знает. Она думает, что я зек, я ей так представился.
-А как же фотографии? Или ты не свои ей отправил?
-Ты, Леша, угадал. Конечно же не свои. Есть у меня много фотографий разных зеков, вот я ими и пользуюсь. Написал ей, что я, мол, жулик, сижу в тюрьме за кражи, сидеть еще мне два года, а по выходе хочу обзавестись семьей, жизнь изменить; что она мне очень понравилась, и что люблю ее.
Отец Алексий слушал и молчал. Потом спросил: «Ну хорошо, а дальше то что? Ведь она захочет с тобой встретиться, на свидание приехать. Как ты тут-то выпутываться будешь?»
-А никак. Когда дело до этого дойдет, то я просто исчезну, и все. Пропал, мол, зек; перевели его куда-то, мобильный телефон забрали, как запрет, вот и все.
-Послушай, Жора, но она ведь такая молодая, красивая, почему она не может себе никого найти? Зачем ей этот сайт заочных знакомств?
-В том то и дело, что не может. У нее две судимости и трое детей нагулянных. Кому такая нужна, а? Только таким, какова и сама, то-есть зекам. Потому она и на этом сайте. Влюбилась в меня,....-тут батюшка Герман довольно погладил себя по бороде и улыбнулся.
-Ну ты, Жора, и греховодник! Молодых девиц соблазняешь,...не грех ли это тебе?
-Может и грех, но кто им доброе слово то скажет, если не я? Понимаешь, брат, я с ними очень культурно и вежливо разговариваю, стихи им пишу, объяснения в любви. Не каждый зек на такое способен; как правило грубые они все, женщину считают за вещь, и как к вещи к ней относятся. Так что я наоборот, доставляю приятные моменты в жизни, которая у них и так не легка. И им хорошо,-слово доброе услышат,- и мне не плохо. Я тоже люблю, когда мне любовные слова говорят, настоящим мужиком тогда себя чувствую, востребованным. Вот, например, Катя мне посвятила стихотворение, сама его написала,...хочешь прочту?
-Давай прочти, послушаю,-сказал о. Алексий.
-Сейчас, Леш, только найду его,- о. Герман с блаженной улыбкой стал тыкать пальцами в экран планшета,-вот, нашел,...слушай. Называется оно - «Любимке»:

Говорят, что ты узник мятежный и нельзя мне тебя любить,
А знаю, что ты единственный и тебя мне уже не забыть.

Говорят ты как холод снежный, что с тобой невозможно жить!
А я знаю каким ты нежным и заботливым можешь быть.

Говорят, что с тобой не сладить, ты горяч и в огне сожжешь,
А я знаю, какой ты славный, когда руку мою берешь.

Говорят ты дурной и дикий, и опаснее чем гроза,
А я знаю какой ты тихий, когда смотришь в мои глаза.

Говорят, что с тобою сложно, ты как смерч, ураган, циклон,
А я знаю как мне надежно и тепло под твоим крылом.

Ну как тебе этот шедевр, что скажешь? Правда гениально?-батюшка Герман потер руки и засмеялся.
-Да ты знаешь, совсем не плохо. Видимо она вовсе не глупая женщина. За что же она в тюрьму то угодила?
-Воровство, брат,...воровство и мошенничество.
-Ишь ты, как ее бес попутал! Жила бы себе нормально, замуж бы вышла, работала, деток растила,...так нет же, соблазнилась легкой добычей, вот и результат. Жора, а ты что, получается матерого зека из себя изображаешь, раз она тебя так в своем стихотворении описывает?
-Да, брат,-немного смутившись ответил о. Герман,-говорил ей, что часто в штрафном изоляторе сижу за плохое поведение.
-Ну а это-то для чего ты сочинил? Неужели мало и того, что ты, якобы, зек.
-Да нет, этого было бы и достаточно, но, понимаешь, Леш, если быть с тобой откровенным до конца, то я еще и некую корысть здесь имею.
-Корысть? Это какую же?
-Денежку мне присылают,-батюшка Герман немного замялся,-ну, вроде как на сигареты там, на чай. Я же  как-будто зек-бунтарь, за правду стою, против ментовского беспредела, за что частенько сажают меня в изолятор. А там такая кормежка, что недолго и ноги протянуть. Только на одних передачах и можно как-то выжить.
-Жора, так грешно же это! Ты же этих бедных женщин обманываешь, деньги у них воруешь!
-Не так уж и грешно, как ты думаешь. Я же не просто у них беру, я молюсь за них, чтобы у них судьба поскорее сложилась. Ну а деньги на молитву грехом не являются, не являются и воровством. Так бы какой-нибудь арестант их прокурил, или прочифирил, а так я молитву за нее, да за деток в алтаре сотворю. Так что, брат, вовсе не грех это: и ей польза, и мне.
Батюшка Алексий замолчал, что-то обдумывал и наконец спросил: «А куда же она тебе деньги шлет, ведь ты же не сидишь. Адрес то у тебя не тюремный, обычный.
-Я и это продумал,-довольно произнес о. Герман,-сказал ей, что в зоне до нас деньги не доходят: кладут, мол, их на зоновский счет и не дают пользоваться. Можно, мол, только в тюремном магазине отовариваться, а там и купить то нечего. Поэтому шли денюжку на адрес одного батюшки, который к нам в зону ездит. Тот мне все передаст, или купит, что мне потребно. Так она и поступает. Ну а батюшка тот, естественно, я.
-Ох и греховодник ты, Жорик,... ох и греховодник! Не боишься ли ты Бога и греха? Ведь грешно все это, вельми грешно!
-Да нет, не боюсь, поскольку, как тебе и сказал, за грех это не считаю. Так вот, Леша, возвращаясь к нашей теме, предлагаю тебе вот что: ты даешь Тане месячный срок на раздумье; если по истечению оного она не передумает и не оставит эту блажь с монастырем, то ты отпускаешь ее, а я тебе отдаю Катю. Как тебе такой вариант?
Батюшка Алексий молчал: это предложение друга настолько его обескуражило, что он не знал что отвечать. Наконец он выдавил из себя: «Как отдашь Катю? Тебе ее не жалко? Ведь она любит тебя, и...
-Любит?
-Ну да...
-Нет брат, она любит не меня, а зека Анатолия, вымышленный персонаж, который не существует; понимаешь это? А вместо зека Анатолия вполне можешь быть и ты.
-Я понял тебя. Но послушай, если бы это была только переписка,...но ты же еще по телефону с ней разговаривал, голос то твой она запомнила. Как же с ней я буду общаться, если сразу же выяснится, что я,-это не ты,...то-есть не Анатолий.
-И это дело, брат, поправимое. Скажешь ей, что, мол, очень волновался, поэтому просил за тебя говорить с ней другого, более раскованного гражданина. А теперь немного привык и решил разговаривать сам. Я уверен, что такое пройдет. Ну, а если нет, то будем искать тебе другой вариант. Понимаешь, мне по-любому с ней придется расстаться,-дело у нас дошло уже до краткого свидания и мне надо исчезать.
-А мне то тогда что делать? Ведь она меня спросит то же самое?
-А тебе, брат, придется ей тогда во всем признаться. Другого выхода нет.
-Признаться в чем? В том, что я ее разыгрывал?
-Да.
-А как этот поступок тогда объяснить?
-А так, что ты остался один, а она тебе очень понравилась. Вот, ради того, чтобы быть с ней вместе, ты и решился на подлог.
-А если после такого признания она со мной расстанется, бросит меня?
-Тогда будешь искать себе другую, как уже и говорил тебе. Но я думаю, что все у тебя тут получится.
-Это почему, откуда у тебя такая уверенность? Ведь если девушку так обманули, то она вряд-ли может такое отношение к себе простить. Во всяком случае я бы на ее месте разорвал с таким человеком все отношения. Да еще если тебя при этом обманывали на деньги...
-Понимаешь, брат, эти заочницы тоже не лыком шиты! Они тоже много о себе говорят того, что не существует. Вот, например, фотографии не свои тут выставляют.
-Не свои фотографии? А зачем? Ведь все равно правда откроется; так, или иначе, но все станет ясно, что это не она: не та, за которую себя выдавала.
-Правильно, не та. Но влюбился то, брат, ты в ту, которая с тобой общалась. Влюбила тебя в себя, а потом открылась, что внешность не ее. А ты уже к ней привык, любишь ее и не можешь без нее; ну и в конце-концов прощаешь ей такое поведение. Я тут с одной списался,-такая красивая на фото была, что почти влюбился,-а потом она мне призналась, что фото не ее.
-Ну, а что ты?
-Что я? Попросил выслать свои фото, что она и сделала. Так вот, на настоящих фотографиях это такая тетя, с такой задницей,- что мой холодильник! Пришлось расстаться с ней.
-И не жалко тебе было?
Нет, не жалко. Не мог я такую больше любить,... а после нее у меня сразу Катя появилась.
-А ты не думал, что Катя тоже могла выложить не свои фото?
-Думал, да как проверить то? Спрашивал ее об этом, говорит, что, мол, мои. Вот ты, Леша, и проверишь, тебе предоставляю такую возможность.
-Отцы честные,-раздался голос Насти, которая вошла в церковный двор и направлялась к столу, где сидели батюшки,- обед готов, я вас приглашаю в дом. А то вы тут уже заболтались и не чувствуете времени,;а время уже давно обедать.
-Идем, идем, Настюша,-отозвался батюшка Герман,-мы тут важную тему обсуждали, заговорились, просим прощения.
-Это какую же тему?-спросила Настя.
-Тему епархиальных налогов.
-Тогда понятно. Тема действительно важная, поскольку церковные доходы уменьшаются, а архиерейские аппетиты растут; и как тут быть, и как жить дальше одному только Богу известно. Но давайте все вместе обсудим это в доме,...пойдемте, все уже на столе.
Батюшки поднялись из-за стола и пошли за Настей на выход.
-Короче так отец,-в пол-голоса сказал батюшка Герман, обращаясь к о. Алексию,-я тебе предложил выход из данной ситуации, а ты думай. Надумаешь, позвони мне и тогда уже начнем действовать. Только поспеши, а то через месяца полтора Катя собралась ехать ко мне на краткое свидание. Понял о чем я?
-Понял, отец; я дома все обмозгую и постараюсь не тянуть.
Придя домой к о. Герману батюшки уселись за стол кушать. За обедом о. Герман много шутил, вместе с о. Алексием вспоминал студенческие годы, но к ихнему разговору больше не возвращался. Лишь однажды, налив в бокал кагора, он провозгласил такой тост: «А теперь выпьем за милующих, питающих, благодеющих нам и,...развлекающих нас». При этом он недвусмысленно посмотрел на батюшку Алексия и подмигнул ему.
Отец Алексий понял, о чем, вернее о ком идет речь, но виду не подал; а Настя и вовсе пропустила этот пассаж мимо ушей.
Провожая своего друга к машине и прощаясь с ним, о. Герман напомнил: «Смотри, отец, только не тяни. Время не так уж много. А такими женщинами, как Катя, бросаться не стоит.»
По приезду домой о. Алексий долго и обстоятельно говорил с матушкой, убеждая ее не делать столь опрометчивого поступка, пытаясь доказать, что в ее возрасте идти а монастырь совершенно бессмысленно.
-Таня, ты сама подумай, -вещал батюшка,- ты же всю свою сознательную жизнь прожила в семье, привыкла к определенному жизненному укладу, какой монастырь? Ты там просто не приживешься; ведь ты привыкла быть хозяйкой и дома, и на приходе. А там придется подчиняться, выполнять чью-то волю. Не сможешь ты этого, не сможешь! Давай, бросай эту дурацкую затею. Будем жить так, как жили раньше; старость уже на носу, кто-ж тебе помогать то будет в монастыре? Ведь там послушание, и никто тебя не спросит, сможешь ли его выполнить, или нет! Да и мне каково-то будет одному?
Но матушка Татьяна, казалось, не слышала его.
-Я Бога люблю,-возражала она,-и хочется мне потрудиться во славу Его! Поэтому, Леша, для меня тут препятствий не существует; тем-более что меня и сам владыка благословил.
-Владыка?
-Да, он самый. Дал благословение пойти в наш монастырь, поближе к тебе и детям.
-Почему же он мне ничего об этом не сказал?
-Этого я, Леша, не знаю. Видимо решил, чтобы ты сам правильное решение принял, чтобы не под давлением. А что касается женщины, на брак с которой он тебе дал согласие, так ведь и я не против. Я тебя понимаю: кто-же будет домом то заниматься, о тебе заботиться, в пастели тебя ублажать? Понятное дело, ты хоть и священник, но все-же мужик и женщина тебе нужна. Только найди себе порядочную, чтобы честь нашей семьи не запятнала и живите с ней. А я за вас молиться буду.
-Ты что и на это согласна?
-Согласна, Леша, конечно согласна. Ведь ты в монастырь не хочешь, а жить то как-то надо тебе? Ничего не поделаешь, вот поэтому и согласна.
-И когда же ты в монастырь хочешь перебраться?
-А чем быстрее, тем лучше. Не препятствуй мне, Леша, отпусти по-хорошему, иначе я сама уйду. Раз владыка благословил, ты право держать меня уже не имеешь.
-Да уж, против «его преосвященства» не попрешь; весовая категория не та. Ладно, давай так: неделю сроку тебе, и если не передумаешь, то скатертью дорога: иди в свой монастырь и делай там что хочешь. Но может ты все-таки передумаешь?
-Нет, это уже мной решено окончательно, я давно хотела.
-Ну, раз так, ничего с тобой не поделаешь. Но все равно, давай неделю подождем, вдруг все-таки случится чудо. Ну, а если ты не передумаешь, то поступай, как знаешь.
На этом они и порешили.
Прошла неделя, матушка Татьяна попрощалась с приходом, попросила у всех прощение, и уехала в Свято-Тихвинскую обитель города N, а батюшка Алексий остался сам. Будучи один он предался размышлениям и осмыслению всего того, что с ним случилось и пришел к твердому убеждению, что такова, очевидно, есть воля Божия.
-Не спроста ведь все так получилось,-думал батюшка,-не просто так я решил обратиться за советом к о. Герману и приехав к нему, застал его за этим занятием,-перепиской с Катей. А ведь мог бы приехать в другой момент, когда Герман занимался чем-то другим. Не застань я его в церковном дворе, как говорится с поличным, вряд-ли бы он меня посвятил в свои тайны. И потом, его отношения с Катей,...они настолько уже налажены, что и делать ничего не нужно: только продолжай их и все. Именно так все и сложилось: Таня идет в монастырь, а Господь, зная мои немощи, посылает мне другую женщину. Причем моложе, очень красивую и, как мне кажется, порядочную. Ну и что, что у нее судимости и трое деток; пройдя через такое горнило жизненных испытаний, она будет ценить доброту и ласку, которыми я ее обеспечу. Познав тяготы темницы и неустроенности в жизни, Катя уже не захочет возвращаться на прежние стези греха, а значит покается и начнет нормальную жизнь, к чему она уже и сейчас стремится. Я же, со своей стороны, всем ее обеспечу и деток помогу поднять. Размышляя так, батюшка Алексий ничтоже сумняся, взял телефон и позвонил своему другу- о. Герману. Тот очень обрадовался такому раскладу событий и со своей стороны одобрил решение о. Алексия.
-Вот тебе телефон одного парня,-Говорил о. Герман своему другу по телефону,-позвони ему. Он тебе поможет выбрать и купить планшет, научит им пользоваться. А когда освоишь его, приезжай ко мне: я тебе скину логин и пароль моего аккаунта на сайте заочных знакомств, и ты уже сам дальше сможешь от моего имени общаться с Катей. А потом признаешься ей, что говорил неправду, что ты священник, но она тебе так запала в душу, что ты и жизни без нее не мыслишь. Думаю, что она тебя поймет и простит. А может и еще с кем-нибудь познакомишься, ведь на ней свет клином не сошелся. Короче, брат, ты уже сам будешь хозяином положения: как решишь, так и будет.
Через полторы недели батюшка Алексий с новым планшетом SAMSUNG прибыл к своему другу о. Герману. Чтобы никто им не не мешал в таком важном деле, батюшки пошли в храм и закрыли дверь на замок.
-Правило пойдем почитаем,-сказал о. Герман Насте.
-Идите, только не долго, у меня скоро уже ужин готов будет.
В течении часа о. Алексий осваивал премудрость управления собственной страничкой сайта заочных знакомств. Наука эта давалась батюшке не легко; но, как говорится: терпение и труд все перетрут. Наконец, немало поупражнявшись, о. Алексий понял, как заходить на сайт, как выйти с него, как писать сообщения, как удалять, или добавлять фотографии и как редактировать профиль.
После того, как этот ликбез был батюшкой пройден, о. Герман предложил ему самостоятельно написать ответ на сообщение, присланное Катей.
-Пишу тебе снова,-писала она,- что-бы ты был в курсе,что если я завтра буду не на связи, то не теряй. Денег на телефоне нет. После нуля отключат. Надеюсь ты до этого времени напишешь, что-бы я хоть знала,что с тобой всё нормально. Но ты пожалуйста и завтра пиши. Потом будет может копейка и я прочитаю. Мне очень нужно знать как ты там! Я вообще в ужасе,что делать пособие задержали, здесь у людей тоже денег нет, да и не их это проблемы в общем то. Нет даже сахара,что-бы детям чай сладкий сделать. Нет ничего. Чем кормить не знаю, хоть правда иди и щипай (воруй из кармана). А что делать то? Нет сил, нервов нет, ничего нет! Сижу и реву, как дура от бессилия... Завтра утром встанут и всё, а в тарелках пусто. Жесть, что за жизнь. Прости что на тебя всё это выливаю, просто сил нет и руки опускаются. Не понимаю как эти дни тянуть. Как тут будешь честно жить? Да и не честно сидя дома с малыми в таком состоянии ничего не вымутишь.
-О чем это она?- спросил батюшка у о. Германа.
-Да все брат о том, что денег у нее нет и детей не чем кормить. Последние то она мне выслала,...на молитву.
-А зачем же ты взял от нее? Ведь ей же деток не чем кормить?
-Да врет она все, отче, все у нее есть. Недавно, вот мне писала, что ей у кого-то кошелек вытянуть удалось, а там было 32 000 рублей. Это было совсем недавно и я не верю, что она так быстро могла потратить все деньги. Конечно врет.
Ну, напиши ей что-нибудь.
-А что написать то?
-Напиши, что любишь ее, что сейчас сидишь в изоляторе за плохое поведение и  что ждешь ее на краткое свидание.
Батюшка Алексий долго обдумывал и наконец начал писать.
-Любимая моя,-писал он,-милая Катечка, мне так жалко тебя, но я ничем не могу сейчас помочь. Меня посадили в изолятор на две недели, за плохое поведение, и я могу только писать пока. Потому что это можно делать незаметно; а вот поговорить с тобой по телефону смогу лишь тогда, когда выйду из изолятора, о чем я тебя заранее оповещу. Я очень люблю и безумно скучаю по тебе. Мне очень хочется видеть тебя рядом со мной и наших деток тоже.
-Вот и молодец, Алеша,-довольно сказал о. Герман,-так и продолжай. Видишь, ничего тут сложного нет. Все у тебя получится; ты еще и меня превзойдешь! Ну а теперь выключай планшет и пойдем отужинаем, Настя, поди, уже заждалась.
Батюшки встали из-за стола, подошли к иконам, приложились, вышли из храма и пошли на ужин к о. Герману в дом.
Приехав к себе домой, о. Алексий первым делом с нетерпением включил планшет посмотреть, не пришло ли что ему?
Батюшка не ошибся: на его страничке виднелось новое сообщение.
-Интересно,-писала ему Катя,- как ты будешь уживаться с малышнёй?! Одно дело, что ты привык иначе жить, а тут сразу и в семейную жизнь, с детьми, заботами и. т. д. Ты правда этого хочешь? Я очень хочу!!! Вот сейчас представила как было бы здорово встретить вместе Пасху. Я умею делать очень вкусную Пасху из творога и куличи тоже. А тебя бы озадачила рисовать рисунки на уже покрашенных яйцах. Мы с Максом раньше это делали. А потом утром ехали в храм где батюшка освещал всё это и благословлял прихожан. Потом дети поднимались на колокольню и звонили в колокола, да так громко и здорово!:) В том году, именно когда Макся звонил, Милена и собралась на выход! Чудеса Господни!:) Бог даст, что следующую Пасху мы встретим все вместе. Твоя Катя.
-Вот это да,-подумал батюшка,-она еще и верующая!!! Ну это точно от Бога! Сам Он ее мне послал. Однако стыдно должно быть Герману, что он с нее  деньги взял. Сама то она еле концы с концами сводит, а тут еще он попросил деньги ему прислать. Совсем Жорик греха уже не боится, да еще и ее в грех воровства вводит; как же он на Страшном Судилище то будет отвечать!? Никуда это не годится, чтобы духовный человек, да и еще монах так поступал! Вот что: помогу-ка я ей,...вышлю так тысяч сорок. Надо только, чтобы она мне адрес свой написала или номер карточки.
И батюшка написал Кате в ответ сообщение: «Любимая Катя. Я  тут сейчас в карты сыграл и деньги выиграл. Очень хочу тебе помочь, а то мне совесть покоя не дает, что я у тебя денег попросил, от деток оторвал. Вот теперь решил исправиться: скинь мне адресок, или номер твоей карточки, и я тебе кое-что вышлю. Я очень люблю тебя и хочу, чтобы мы с тобой были вместе. Пока у меня новостей нет, сижу в изоляторе, думаю о тебе и скучаю.»
После этого батюшка Алексий перечитал еще раз все сообщения, которые писали Катя и о. Герман, выпил чая, помолился и отправился спать.
Утром проснувшись и наскоро помолившись батюшка включил планшет. На сайте знакомств его уже ждало новое сообщение от Кати.
-Любимый мой, единственный,-писала она,-конечно же я от денег не откажусь, ты же знаешь мое положение. Но как же ты? Ведь неделю тому назад ты мне писал, что у тебя нечего кушать, нет чая и сигарет. Неужели тебе удалось поправить положуху за счет игры? Но мой роднулька, прошу тебя, будь осторожен в игре, не связывайся лучше с этим. Ведь ты же знаешь, что бывает с теми, кто проиграл и не может отдать долг? Я против, не играй, не нужно нам это. Скидываю тебе номер моей карточки, но прошу тебя, оставь и себе на нужды. У меня все так-же: с квартиры выселяют, потому что платить за нее не чем. Не знаю уже куда идти, что делать. Временно пойду пока жить к подруге, а там видно будет. Прошу тебя, береги себя, ведь ты для меня все. Я уже считаю дни до нашей встречи и готовлюсь к ней. Позже еще напишу тебе, а пока Милка проснулась и мне надо к ней. Люблю тебя, только твоя Я.
-Вот это да!-подумал батюшка-получается что ей жить негде, раз она по съемным квартирам разъезжает? Жора мне об этом не говорил, а ведь знал наверное,...вот же горемыка: одна, с тремя детьми и ни дома, ни денег! Как же у него рука то повернулась деньги от нее взять? Нехорошо, ой, как не хорошо! Пожалуй вышлю-ка я ей еще денег,...сорок хотел, но надо бы еще двадцать прибавить. Что-ж, займу у казначейши и вышлю шестьдесят; пусть себе хоть какой-то угол снимет, пока мы с ней не сошлись; а там сюда, ко мне переедет. После таких мытарств мой дом ей раем покажется и думаю, что все, что я ей предоставлю, она по-настоящему оценит и будет мне верной супружницей, отрадою и утешением.
Позавтракав, батюшка взял деньги и отправился в ближайшее отделение банка, чтобы произвести перевод. А ближе к вечеру, зайдя на сайт, он получил новое сообщение от Кати.
- Любимый мой,-писала она,- нет слов, чтобы выразить тебе все чувства моей благодарности за те деньги, которые я получила от тебя, и за твою заботу обо мне и о наших детях. Да, я пишу тебе именно о наших, потому что просто уверена, что они будут усыновлены и удочерены тобой. У меня пока все по-прежнему: вот уже и вечер наступил, а мы снова дома почти целый день; я болею да и на улице штормовое. Как у тебя там, как ты чувствуешь себя? Я очень волнуюсь за тебя, за твою игру в карты. Такие деньги ты выиграл! Прошу тебя, любимый, будь осторожнее, ведь игра так затягивает. А если, вдруг, что, то придется отдавать, иначе сам знаешь, что за это бывает! Сегодня Мила, которая прежде не говорила ни слова, сказала- мама! Я рада очень. Столько мыслей о будущем; представляю как мы будем жить вместе, чем мы будем заниматься, как будем проводить вместе вечера, да и вообще всё время. И знаешь меня это радует. Я даже не сомневаюсь, что именно с тобой буду счастлива и очень хочу, чтобы ты испытывал тоже самое; хочу быть уверенна, что ты тоже хочешь быть именно со мной и счастлив от того, что мы вместе. Напиши мне пожалуйста, как ты, я очень волнуюсь за тебя. Целую тебя, твоя Катрин.
Прочитав это сообщения батюшка сел на диван, погладил, а потом и поцеловал фотографию Кати на ее страничке на сайте и предался мечтаниям. В его голове стала рождаться идилия совместной жизни с Катей, и от таких радужных мыслей батюшка то блаженно улыбался, то, вдруг, смеялся, то что-то шептал, то поднимался с дивана и прохаживался по комнате, то останавливался возле окна и мечтательно глядел вдаль.
Произошло то, что и должно было произойти: о. Алексий влюбился в Катю окончательно и бесповоротно. Батюшка на протяжении дня не расставался с планшетом; не расставался даже тогда, когда были служебные дни и ему приходилось служить в храме. Тихонько, так, чтобы никто не видел, батюшка проносил его под рясой в алтарь и там, прямо во время службы, читал сообщения и писал ответы. Порой он увлекался так, что даже пропускал возгласы во время богослужений и в храме наступала пауза, чего раньше никогда не было.
-Что-то случилось с о. Алексием,-говорили прихожане,-стал он какой-то рассеянный, вот опять возглас пропустил, а вчера, во время Божественной литургии, пропустил целую ектинию и на проповедь не вышел. Раньше такого с ним не бывало.
-Матушка Татьяна в монастырь ушла, для него это такое потрясение,-отвечали на это другие прихожане,-переживает отец, мысли все время о ней, вот и пропускает по-этому.
Так прошло две недели, и наконец наступил день, в который узник Анатолий, за которым скрывался батюшка Алексий, должен был выйти из изолятора и позвонить Кате по телефону. Батюшка ждал этого дня и очень боялся его; еще бы, этот телефонный звонок мог разрушить все его планы и похоронить заветную голубую мечту.
Поэтому за несколько дней до этого, батюшка решил начать постепенную подготовку Кати к принятию момента истины. Так, однажды он задал ей вопрос: хотелось бы ей, чтобы ее суженый был священником; хотела ли бы она стать попадьей?
-Стать попадьей,-отвечала Катя,- так это милый, ответ простой! Я хочу быть твоей женой, а уж попадьей ли, или генеральшей, или женой водителя, например, -это не важно! А так имеем то, что имеем: я буду женой уголовника и арестанта. Я буду очень ждать! Целую тебя, счастье мое... и будь осторожен.
Этот Катин ответ вселил некоторые надежды в о. Алексия, но все равно, за два дня до телефонного разговора он решил написать Кате сообщение, в котором хотел честно рассказать и признаться ей во всем. Признаться в первую очередь в том, что он вовсе не арестант по имени Николай, а приходской батюшка, который в добавок старше ее на целых двадцать три года, что у него двое взрослых детей от прежней жены, которая стала монахиней, и, наконец, в том, что она ему очень нравится, что он любит ее и что не мыслит без нее жизни, а потому согласен на любые ее условия, лишь бы быть вместе с ней.
Батюшка долго переписывал сообщение: добавлял, вычеркивал, изменял предложения. Но вот, наконец, оно было готово и батюшка отправил его Кате.
-Любимая Катюша,-заканчивал свое сообщение батюшка,-я знаю, что сильно обманул тебя, поэтому готов к тому, что ты разорвешь все отношения со мной.
Но все таки надежда умирает последней. Я в начале хотел тебе все это рассказать по телефону, но потом понял, что не смогу этого сделать. Написать для меня проще, да и тебе будет легче прочитать, чем выслушать меня. Прости меня, старого идиота, на я теперь жить без тебя не могу! Впрочем, последнее слово за тобой: если ты захочешь, чтобы наши с тобой отношения продолжались и дальше, то напиши мне и я тебе тогда позвоню; а если ты этого не захочешь, то ничего не пиши и я звонить не буду. Буду жить нашими письмами и твоими фотографиями. Люблю тебя очень и надеюсь на ответ.
Написав сообщение батюшка еще раз перечитал его, подправил несколько ошибок, затем перекрестился и нажал на кнопку «отправить».
-Теперь буду ждать,-подумал он-на все воля Божия. Если она мне действительно предназначена Богом, то напишет, а если нет, то...впрочем посмотрим, не буду пока загадывать что мне делать в этом случае. Жизнь все расставит на свои места.
В течении следующего дня никаких сообщений батюшке не было, но третий день, утром, только проснувшись и включив планшет, он увидел сообщение.
-Зачем ты это сделал, злой поп,-писала Катя,-поиграться со мной решил? Самоуверенный малодушный циник, я ведь поверила и очень хорошо к тебе относилась. Зачем ты так со мной поступил? Продолжать ли с тобой отношения дальше? Для начала жду от тебе настоящей твоей фотографии, а потом решу, как мне поступать. Только не вздумай мне скинуть фотки не свои, сразу же тебя предупреждаю. Тогда никаких отношений с тобой уж точно не будет!
-От таких Катиных слов у батюшки похолодело сердце, но потом немного отлегло.
-Если уж она мне написала,-подумал он,-пусть даже и такое сообщение, все таки надежда есть. Сделаю-ка я пару фоток и отправлю ей. Кто знает, вдруг все таки она смягчится и простит меня.
Батюшка сфотографировал сам себя и отправил фотографии Кате без всякого сообщения. Вечером он получил от нее ответ: «Жду твоего звонка и объяснений. Буду ждать завтра утром».
Всю ночь батюшка Алексий не спал: молился, размышлял, ходил по дому взад-вперед, пил чай, опять молился. Заснул он лишь под утро, но и то не на долго. Через час прозвенел будильник, батюшка поднялся с кровати, умылся, взял в руки телефон, перекрестился и набрал номер Кати. Ждать долго не пришлось, Катя взяла трубку почти сразу; видимо она уже ждала этого звонка.
-Здравствуй Катюша,-сказал батюшка, услышав в трубке на другом конце «але»,-прежде всего хочу попросить у тебя прощение за содеянное. Сейчас я тебе все объясню, почему я так поступил.
-Не парься старый,-послышался Катин голос, -мне и так все ясно. Ты что, не мог сразу мне о себе все рассказать? Зачем врал, что ты зек, объясни? Ведь ты поп, учишь людей не грешить, а сам врешь? Почему, объясни мне?
-Думал, что если сразу признаюсь, кто я,-путаясь в словах ответил о. Алексий,-ты бросишь меня,...поэтому и обманул. Ты мне нравишься, Катюша, я просто без ума от тебя, я хочу, чтобы ты стала моей женой и очень прошу тебя об этом.
-Женой говоришь? Но ты же мне в отцы годишься, а я еще молодая, без мужчины сейчас живу. Усек, о чем я?
-Да, Катюша, я все понял; но поверь мне, я бы никогда тебе этого не предложил, если бы не был способен удовлетворить женщину. Несмотря на мой возраст я еще в силе.
-А-ха-ха,- в силе он! Хотелось бы верить, что это так. Что-то мне кажется,  что это только слова: ты такой-же «в силе», как был пару дней тому назад был зеком. Что же ты теперь мне предлагаешь делать: замуж за тебя идти что-ли?
-Да, Катюша, я этого очень бы хотел; хотел бы того, чтобы все было так, как мы с тобой писали в сообщениях.
-Понятно, старый. Тебе-то оно конечно в кайф,-молодую девушку прикрутить,-а вот мне-то каково оно теперь? Я то дура думала, что ты тот, за которого себя выдаешь,...уж больно похоже все было на правду. Правда меня и раньше, как только ты мне начал звонить, еще на измену высаживало (были подозрения), что тебе вовсе не сорок лет, как ты там в анкете писал. Уж больно голос у тебя был подозрительный, старческий какой-то. А кстати, почему со мной тогда разговаривал другой мужчина? Ведь голос у тебя сейчас вовсе не тот, который был, когда ты мне звонил раньше. Признавайся старый, что ты еще со мной мутил?
-Друга просил, чтобы он говорил с тобой,-батюшка поперхнулся и покрылся холодным потом,-боялся с тобой говорить,...сильно смущался...
-А врать не смущался?
-Люблю тебя,...поэтому и пошел на подлог.
-Ладно старый, что делать то теперь будем?
-Выходи за меня замуж, Катюша, все сделаю для тебя,...все, что захочешь. И деток твоих усыновлю, и жилье тебе предоставлю, и обеспечивать буду. Будешь у меня тут, как царица,...
-Ладно,-прервала его Катя,-посмотреть надо сперва на тебя, старый, а потом решать уже буду, что делать и как быть. Ты вот что: скажи мне, как ехать к тебе и деньжат на дорогу вышли. Только учти, я ведь одна не приеду, малышей с собой возьму, мне их оставить не с кем. Да и пусть посмотрят они на тебя, может ты им и не понравишься, дед мороз.
-Да, да, конечно Катюша,-обрадовался о. Алексий,- я все сделаю так, как ты мне сказала и с нетерпением буду ждать тебя.
-Ну тогда все, давай, действуй. Жду от тебе перевода на карточку. А как буду выезжать, наберу тебя, старый. Будешь встречать меня и деток. Кстати, машина то есть у тебя?
-Есть, Катюша, конечно.
-Ну вот и хорошо. А теперь давай, адью, мне еще переварить все это надо,...как обухом по голове все равно,...давай, целую тебя, дед мороз, пока.
После разговора с Катей батюшка еще долго сидел за столом с телефонной трубкой в руках. Он блаженно улыбался: как-же, Катя сказала, что целует его, а значит еще надежда есть, что она его простит и все сложится так, как он того хотел.
Катя приезжала на праздник Вознесения Господня; батюшка служил и поэтому попросил встретить ее одного своего знакомого, о чем было согласованно с Катей. Он шел домой со службы и очень волновался: как будет происходить их первая встреча, что он будет говорить, понравится ли он Катиным деткам? Все эти мысли просто выносили его мозг и не давали ему покоя. Но вот, наконец, и его дом. Батюшка вошел в калитку и увидел мальчика, лет двенадцати, с малышом, которому было три-четыре года. Дети играли. Увидев батюшку, они подозрительно посмотрели на него, засмеялись и побежали вглубь двора.
Отец Алексий открыл дверь, вошел в дом и прошел на кухню, откуда слышался разговор и детский плачь. В кухне за столом сидели Катя и знакомый батюшки- Иван Васильевич.
-Ну вот и сам отец пришел,-сказал Иван Васильевич, увидев о. Алексия,-я пожалуй пойду домой. Праздник сегодня, а вы уж тут сами, без меня.
Он встал, попрощался и вышел.
Катя зло посмотрела на батюшку и сказала: «Ну, здравствуй дед! Вот, оказывается ты каков? Ну что-ж, раз уж пошла такая пьянка, садись, перетрем (поговорим), что нам теперь делать и как быть.»
Батюшка послушно сел за стол и потупил взор. Начался непростой разговор, который Катя закончила так: «Я согласна, старый, быть твоей женой, но на определенных условиях:
во-первых: мы с тобой расписываемся и ты усыновляешь моих детей;
во-вторых: ты переписываешь дом на меня и деток;
в-третьих: распоряжаться деньгами теперь буду я, -я хозяйка;
в-четвертых: я конечно постараюсь, но вдруг...короче, если я загуляю от тебя, то ты мне должен будешь это прощать. Сам ведь понимаешь, что ты дед, а я молодая девушка. Ты согласен на это?»
Батюшка молчал с минуту, видимо переваривал и обдумывал услышанное. Но потом произнес твердым голосом: «Да, согласен, Катюша, я люблю тебя и только с тобой могу быть счастлив. Можно я тебя поцелую?»
-Можно; теперь целуй, раз ты согласен,-ответила Катя и встала со стула.
Встал и батюшка. Он подошел к Кате, взял ее за плечи и крепко поцеловал.

эпилог 

Минул год с тех пор, как о. Алексий женился на Кате. Жизнь его в корне изменилась и теперь в нем уже нельзя было узнать того батюшку, что был раньше. Он немного постарел, осунулся, ссутулился; с его лица исчезла та радостная, неповторимая улыбка, которая раньше так притягивала к нему многих. Да и внутренне батюшка изменился: стал более рассеян, раздражителен, замкнут в себе. Если раньше он заранее приходил на службу, служил не спешно, соблюдая устав, а после нее, порой, часто оставался в храме и отвечал на вопросы прихожан, то теперь батюшка приходил впритык, службы проходили наспех и скомкано, а о беседе с прихожанами не было уже и речи. Быстро попрощавшись и преподав общее благословение он спешно уходил домой.
-Молодая жена у него теперь,-говорили прихожане,-как-же, ведь теперь он ее должен ублажать. Не до нас ему теперь...
-Да, влип он с этой дамой, как кур во щи,-говорили другие,-вот уж точно, как говорится в молитве Господней: и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого... Наш батюшка к самому лукавому в лапы то и попал.
-Что он хотел, то и получил,-говорили третьи,-сам во всем виноват. Матушку в монастырь отправил, молодую женщину привел в дом. Пусть теперь терпит: что посеял, то и пожал.
Я встретил о. Алексия в начале октября; осень была теплая, листья на деревьях окрасились в багряные и желтые тона, а осеннее солнышко ласкало землю и все живущее на ней.
Батюшка шел по улице толкая вперед детскую коляску, в которой сидела малышка Милена. Рядом с ним шел маленький Антошка, а сзади, чуть по отдаль, шла Катя. На ней была короткая кожаная курточка, мини-юбка, сапожки-батфорты на высокой платформе и шпильке. Длинные, распущенные, черные волосы,  зачесанные на прямой пробор, спускались по спине назад, а легкий макияж подчеркивал красивые черты лица. Эту прекрасную картину дополняла длинная, тонкая сигарета, которую курила Катя.
Глядя на нее я невольно залюбовался и остановился, чтобы как можно дольше продлить эти прекрасные мгновенья. Это мое поведение не осталось не замеченным: Катя остановилась, с презрением посмотрела на меня и сказала: «Смотри, дядя, как бы тебе бебики (глаза) то не потерять».
-Прошу прощения, мадам,-ответил я и посмотрел на нее поверх очков,-вы, кажется, раньше ходили по музыке (раньше занимались кражами)?
-Откуда знаешь меня, дядя?-Катя изменилась в лице,-кто тебе разбазарил что про меня?
-Твое лицо, на нем все написано; оно красноречивее любого расскажет о тебе все. Впрочем, речь сейчас не о тебе: я встретил своего давнишнего друга и хочу с ним поговорить. Ты не будешь, надеюсь, против?
-Это кого,...Лешу что-ли?
-Да, его. Мы с ним восемь лет вместе проучились, ну а потом жизнь разбросала нас по разным углам. Вот, теперь, встретил его случайно и хочу пообщаться с ним.
В это время к нам подошел сам батюшка Алексий. Он пристально всмотрелся в мое лицо, а потом удивленно воскликнул: «Силуан, это ты?»
-Да, я, собственной персоной.
-Какими судьбами? Сколько лет, сколько зим? Знаешь, я даже не могу поверить, что ты стоишь передо мной. Что ты здесь делаешь? Может в гости зайдешь?-при этих последних словах батюшка немного смутился и добавил,-конечно, если Катя против не будет...
-Думаю, что не будет,-засмеялся я в ответ,-мы с ней уже немного познакомились и нашли общий язык.
-Да уж, не буду против,-подтвердила она,-я всегда рада порядочным людям, только попрошу вас не мучить меня разными вопросами.
-Хорошо, не буду,-ответил я,-ответы на все мои вопросы я уже получил,...прочитал их на твоем прекрасном лице.
Я попросил Катя повезти коляску, а мы с о. Алексием пошли сзади и начали наш разговор, который продолжили дома у батюшки. Катя оказалась очень гостепреимной хозяйкой, сидела с нами за столом, рассказывала кое-что из своей жизни, а потом взяла малышей и отправилась спать. Вот тогда-то батюшка и рассказал мне всю эту историю.
-Леша, скажи мне,-спросил я у него,-ты счастлив сейчас, или нет?
-Да, Силуан, счастлив,...впрочем, разве можно от тебя что-то скрыть? Какое же это счастье? Разве можно мою нынешнюю жизнь назвать счастливой? Вот раньше я был свободен, а сейчас самый настоящи раб! Я полностью зависим от желаний и настроения Кати, и ты знаешь, поделать ничего не могу. Моя страсть к ней сильнее всего на свете.
-Что же ты, брат, получил взамен, принеся ей такую жертву?
-Ничего! Ничего, кроме позора и поношений. Понимаешь, ради нее я пошел на разрыв с семьей,-дети отказались от меня, поскольку я лишил их наследства в пользу Кати; все прихожане и знакомые отвернулись от меня, так-как я женился и нарушил каноны церкви; для архиерея и епархиального духовенства я стал поношением и притчей во языцех,-надо мной все смеются! Ее дети, которых я усыновил и удочерил, иначе, как «старый», или «дед мороз», меня не называют. Короче, брат, потерял я все! Катя изменяет мне с молодыми, порой по нескольку дней отсутствует дома, а я ничего не могу поделать. Вот такая моя жизнь теперь.
-Я все понял, Леша.  Знаешь, я могу тебе оказать конкретную помощь. Твоя жизнь изменится и все вернется в прежнее русло. Ты вновь обретешь Богом данную свободу, и вновь почувствуешь радость жизни, но для этого тебе придется расстаться с Катей. Ты согласен?
-О, нет, Силуан, нет, только не это! Я все отдам за нее, за жизнь с ней. Раз так, я ничего не хочу менять,... ничего!
-Хорошо, мой друг, я тебя и не заставляю ничего менять. Ты сам хозяин своей судьбы, на все воля Господа и твое собственное изволение. Я сердечно благодарен тебе за теплый прием, но...мне пора в дорогу. Прости меня, если что не так и молись обо мне. Прошу твоих святых молитв.
Я встал, расцеловался с моим другом, попрощался с ним и вышел из дома на улицу, где ждали меня чудная осень, легкий, ласковый ветерок, багряные и желтые листья на деревьях, мягкое солнышко и Богом данная мне свобода.

КОНЕЦ