Умею плавать, а тону

Героя нашего три участковых мучили, докучали… Наконец, выпытали у него что-то вроде объяснительного заявления, которое вам привожу:
«Вечерние улицы любимого города проветривали уставшую голову. После чрезмерной, как оно всегда бывает, репетиции я шел на встречу с другом. К моему изнурению добавлялось кудрявое настроение, бегавшее от красот закатных крыш до смехотворного гнева.
Ночь ступала вровень с вагонами метро к станции Чернышевская. Я бы застал холодное к людям объятие светлеющей весенней дамы с Петербургом. Но быль судила по-иному.
На эскалаторе услышал развязные тембры и голос женщины. За девушкой рыбачили два товарища. Худощавый и бледноокий сел на ступеньки за жертвой. Крупный и репаголовый постарался обнять ее. Она оттолкнула подвыпившего франта, уйти не смогла: интеллигенция перекрыла путь.
Бывают люди с принципами, преступая которые, они предают себя. И вряд ли после могут оставаться личностями. Совесть – частый гость моего сердца. Я знал, что отвечу.
Из глубины нутра поднялись пузыри волнения. Душевный кислород проник, в конце - концов, и в мозг. «Я странно устроен», - с улыбкой подумал, бойцовской манерой натягивая на лоб и оправу очков шапку.
Сероокий, расположившийся на ступеньках, Неизвестный (выражаясь участковым языком) участил на меня взгляды, но не остановил. Я обошел бледноглазого и обнял испуганную черновласую девушку.
- Пойдем. Я провожу тебя.
Она посмотрела на меня, потом на хмурого репаголового и, не обнаружив особенного сходства, опромежь национальности, пошла по эскалатору. Прозвучало междометие, которым громоздкий товарищ хотел нас испугать. Но мы спокойно вылавировали от него и вскоре сошли с подвижной лестницы.
Девушка все время поглядывала назад, ускоряя шаг. Я догадывался, в чем дело. Мы вместе вышли из метро. Я приостановился, дабы подвыпившие обладатели кожаных курток не погнались за ней.
Черновласка успела украдкой обернуться. Тихо сказала «Спасибо», напоминая перепуганного и благодарного подростка.
Когда она скрылась за углом здания, окна которого казались зевающими ртами домовых, подоспели и подвыпившие ребята. Репаголовый зацокал: «не получилось!».
Друг опаздывал. Я от волнения и откуда-то взявшегося страха молча стоял у метро. Товарищи меня окружили. Худобледный принялся за переговоры. Репаголовый резвым матом вещал о моих достоинствах. В итоге, я отчетливо услышал интуицию. Совесть, в благодарность за спасение девушки, решила спасти и меня, нашептав, что если я не начну бой первым – жизнь закончится.
Аккорды моей науки складываются так, что обязательно, изучив гармонию, необходимо ошибиться, сдиссонировать. Вспомнил каданс детства. Тогда, на озере, попав в яму, перестал чувствовать дно под ногами. Паника явилась сглазом членов жюри, заставившим меня позабыть сыгранные вещи на экзамене. Умея плавать, я тонул «паниковидным» человеком.
Из-за «паниковидности» пропустил два удара, повредил руку, что музыкантам не положено. Друг пришел, когда подвыпившие товарищи, разговаривая с полицией, сбирались писать на меня заявление.
Переживал только из-за предстоящей репетиции и записи. На следующий день она состоялась, хоть из-за меня ансамбль переписывал отдельные части произведения несколько раз.
Потом болело тело, радовалась душа».
Конечно, юноша пустился в лирику: что только не сделаешь уставшим. Но участковый остался доволен, взяв у музыканта автограф для будущего.