Самая красивая на свете женщина

Летать на Дирижабле — занятие удивительное. Сидишь, наблюдаешь за  тем, что происходит за окном. Хочешь по привычке увидеть там убегающие дорожки, сельский быт на фоне леса. Да на такой высоте, зрелище куда как более завораживающее: птицы, облака. Земля — крошка внизу! Кто-то оживленно крутит головой, а кто-то вцепляется покрепче в свой дорожный скарб и ждет, пока ноги не вступят на твердую почву, нервно сглатывая слюну. Не знают они, что нет на земле этой почвы. Я как ученый геолог усвоил это на отлично. Лечу на конференцию. У меня с собой карты, на которых нарисованы литосферные плиты, плавающие в магме. Вся эта твердь держится на раскаленной массе, которая может растопить плиты к чертям, как горячая сковорода сливочное масло.
Страшно ли быть таким умным, как я, а точнее, осведомленным? Уже нет. Смотрю на этих трусишек свысока и помалкиваю: ведь для меня полет на корабле сущая ерунда, даже если он пищит от любого порыва ветра по швам. Купленный мной билет обратно отнюдь не гарант того, что я долечу хотя бы в одну сторону. 
И все же — это путешествие, а значит, рядом со мной сидят разные люди. И это прелюбопытнейшее занятие, разглядывать . И кого же Бог путешествий заботливо подобрал мне в попутчики сегодня? Иногда я слушаю их «сказки» про себя, а иной раз и сам сочиняю свои рассказы.
Слева сидит довольно скучная пара, которая явно друг с другом давно не разговаривает, если рядом нет свидетелей. Напротив - лысеющий толстый мужчина. На лице его впечаталась учтивая улыбка вперемешку со страхом. Такому придется сказать, что я его брата не уважаю, иначе буду лживым подлецом... А что у нас ...
- Дядя, дядя, вы смяли мне подол платья, — справа от меня сидела настоящая принцесса. Девочка, которая в свои девять-десять лет знала, как надуть губки, приоткрыть удивленно глазки и застыть в изумлении, чтобы умилить взрослых. Нет милая, со мной так не выйдет. Я слегка приосанился, поднес руку ко лбу, будто хотел откозырять:
- Извиняйте, барышня. Я вас не признал сразу, — кокетка быстро-быстро замигала своими огромными как веер ресницами. Ага, значит проглотила наживку. Склонила головку к левому ушку и ангельским голоском пропела:
- Вы меня с кем-то путаете.
- Отнюдь, вы должно быть та самая барышня, которая...
Она внимательно ждала продолжения. Почти не дыша. Такие жеманницы с детства привыкают либо к лести, либо к щелчку по хорошенькому носику за высокомерие. От меня она ждала сладкого, а именно комплиментов.
- Та самая? - с наигранной живостью повторила девочка и погладила свою опрятную рыженькую куколку.
- Да. Та Самая. - сказал я и снова замолчал.
Она подождала еще три минуты. Я думал, что терпения у нее побольше.
- А что у вас в рулонах? - сделала она еще одну попытку вывести разговор на единственно интересующую ее тему, о том какая же она Самая Самая.
- О! Это исторические карты! Видите ли, я — учитель истории, — сочинил я на ходу. Моя сказка началась.
Девочка захлопала в ладоши:
- История — это прелестно, — потом она подняла голубые глазки к потолку и они начала заполняться почти настоящими слезами.
- Почему вы плачете? Я вас обидел?
- Нет-нет. Просто, я недавно читала про одну войну, — ага, так я тебе и поверил, что ты читала про что-то помимо нарядов фрейлин королей. - И там погибло столько солдат. О, они так храбро сражались, но … но... война  - это так ужасно... вы тоже так считаете?
Она говорила так, будто ее представляли на балу в день ее Шестнадцатилетия. Ни как девчушка, которой показано драться с мальчишками и убегать со всех ног от нянек. Рядом с ней дремала какая-то женщина. Мать или тетка, судя по той же форме носа, задранной кверху. Даже во сне у этой женщины нос дышал высокомерием. Как я обожал таких слушателей. Своей сказкой я так щелкну малышку по задранному носику, что она даже не поймет, почему вокруг звездочки разлетаются:
- Конечно, войны — это ужасно. Вот почему я занимаюсь совсем другой историей.
- Что значит другой! - надменно спросила крошка.
- Ну, если бы вы, барышня, были капельку постарше, — я чуть-чуть понизил голос и показал жестом на ее спутницу. Потом развел руками, показывая, что ее возраст связывает меня путами и я ничего не могу с этим поделать.
Ее глаза теперь вспыхнули неподдельной голубизной любопытства. Мой расчет был верен. В этом очаровательном возрасте, начала превращения в женщину, любой краешек «взрослой» жизни  манит к себе.
- И вовсе я не боюсь правды, — схитрила она, будто бы воспитатели ей доверяют все свои тайны, кроме тех, которые могут испугать ребенка.
- О нет! Вы не понимаете. Тут не страх... тут рок!!! Даже хуже...
- Что же? - вот он мой любимый момент, ангел превратился в чертенка. Она вся обратилась в слух.
- Правда.
Она вздохнула и откинулась на спинку стула, понимая, что придется по-детски выклянчивать историю, а ей так хотелось быть со мной на равных. Прошло пять минут, потом десять. На лице девочки пронеслось целое кино. В итоге интерес победил.
- Ну говорите же, говорите. НУ, пожалуйста... дяденька.
- Ну раз вы просите, - неохотно начал я.
Она замерла, периодически поглядывая на свою родственницу, видимо очень строгую.
- Итак, давным давно...
- Когда это?
- Очень давно, много тысяч лет назад, жила на свете одна женщина...
- Где?!
- Далеко жила, ну в деревне горной одной. Где именно - точно не известно.
- Почему?
- Потому что, так я не расскажу тебе самого главного.
Девочка закусила губу, обещая себе перебивать хотя бы через раз.
- Так вот, та женщина была самая самая некрасивая на свете. Жутко страшная была, то есть. Еще она криком все брала. И никто ее за это не любил. Жила тем, что шила подушки и набивала их хворостом: богато выходило на вид, а жестко и неудобно спать. Она была еще и очень вредная женщина, и несмотря ни на что, полюбила принца из соседнего государства, захотела стать королевой. Как-то раз, когда она собирала в лесу хворост, принц проезжал мимо. Рядом с этой Пюпиной собирала хворост другая девушка. У нее были голубые глаза...
Тут малышка прищурилась, как будто точно знала толк в красивых глазах и свои выбирала самостоятельно.
- Красивые белые кудри...
Малышка еле заметно победоносно выдохнула.
- Но все это Пюпине не помогало. Все было в ней каким-то неправильным. Вроде и нос не сильно вздернут кверху, а острый такой, что если в дерево воткнется, то не вытащишь. И ресницы вроде бы длинные, а  на ум приходят глаза коровы.
Девочка сглотнула, от такого удара по самолюбию у нее упала кукла. Я хотел поспешно ее поднять, но она меня с силой оттолкнула и сама полезла под сидение передо мной. Я с удовольствием понял, что она злится, пыхтя пытаясь найти свою рыжую подругу. Дальше крошка слушала тихо и внимательно. Совсем не перебивала.
- Так вот, принц тот увидел вторую девушку, влюбился с первого взгляда и женился на ней. Тогда на следующее лето начал в лес наваживаться другой принц. Пюпина, конечно, тут же в него влюбилась, начала случайно появляться на его пути в лесу. Раз появится, второй... А на третий, принц заприметил на речке другую красотку из деревни. Она пела так, словно где-то рядом ручеек шумит, убаюкивает. Влюбился принц почти сразу, увез ее в свой замок и сделал принцессой-женой. Потом был третий, четвертый принц...
И совсем затосковала Пюпина. Но желание у нее было сильное-сильное. А сама она была вредная-вредная. Начала ходить Пюпина к волшебникам, колдунам и знахарям, чтобы те превратили ее в красавицу. Но изверги разводили руками и говорили, что какая душа — такая и красота. А на ее уговоры, ответствовали, что законы мира таковы и нарушить их в праве только сумасшедший.
И вот, спустя несколько лет, поползли слухи, что старик-колдун в соседней деревне с ума сошел, да такой добрый и отзывчивый стал. Никому не отказывает, всем добрые дела делает.
Тогда Пюпина собралась к нему. Пришла, поплакалась и как на духу рассказала, что хочет быть красоткой, а никто ей в том помочь не может.
- И я не смогу, - улыбнулся дедуся. - Чтобы из такого чудища как ты сделать красотку, всем колдунам нашего королевства чар не хватит. Один нос вон твой чего стоит. А ручищи у тебя как у шведского кузнеца, посмотри сама. Тут проще всех остальных женщин уродинами сделать.
И тут Пюпина начала плакать и умолять колдуна сделать хотя бы эту малость.
- И пусть все остальные будут уродками. Что ж я одна такая хожу.
- Не одна, не одна. Много вон вас таких. В королевны только ты правда собираешься, нахальная сильно. Ну да не кручинься, помогу тебе. Отправляйся спать, утром все по-другому будет.
- И что по-другому стало? - не выдержала родственница девули, которая как оказалось давно меня внимательно слушала.
- А все стало как есть.
Обожаю непедагогичные концовки. И тут я заготовил именно такую.
- Стала Пюпина самой-самой красивой на свете женщиной. Остальные еще пущими уродками сделались. А со временем люди и забыли, что бывали на земле когда-то дамы, истинное загляденье ... И вот такая история о самой-самой.
Девочка сидела с самой странной улыбкой на свете.
- Интересная история, дяденька. Меня часто в классе называют Самой-Самой..
- Ну, это понятно. Самой капризной?
- Нет.
- Самой красивой? - я подмигнул ей. Что ж, я вполне насладился этим путешествием, и тем преображением на лице моей спутницы. Ноги затекли. Пора было размяться. Я приподнялся. И ...о черт... полетел вниз головой, мои ботинки, они за что-то зацепились.
- Самой веселой, — сказала чертовка, показывая мне на мои шнурки. Они были крепко связаны между собой.
- А вас, наверное, называют самым глупым, — ее спутница, ошарашив меня, показала мне язык.
- Зато у нас самое интересное путешествие, — с хохотом сказали мы хором: я, девчушка и ее спутница.
Дирижабль уже готовился к снижению, а я просто был очарован моей Самой-Самой обаятельной чертовкой. Очень скоро она превратится в настоящую красавицу. Хорошо, что никакой кричащей Пюпины не было отродясь, и все я это выдумал, развлекая мою юную красавицу.
22.06.14