Неизменности

Мы с вдохновением общаемся на разных языках. Когда оно приходит и бесплотной тенью садится на предложенный стул, то мы просто смотрим друг на друга, пытаясь заметить, что же изменилось с того времени, как мы не виделись. А проходит обычно много времени — вдохновение редко ко мне залетает. Только изменений мы обычно не замечаем.
Оно всегда полупрозрачное, с уставшими и покрасневшими от бессонницы глазами, в мятой одежде с пятнами от такого же полупрозрачного кофе. Я, наверное, очень похож на него, разве что не полупрозрачный. Ну, еще у меня волосы всклокоченные. И так всегда.
Как будто бы мы не меняемся, словно законсервированная рыба, которая будет выглядеть одинаково на протяжении нескольких лет, пока не протухнет, окончательно уходя в иной, возможно, лучший мир. А, возможно, и в точно такой же мир, только с более просторными консервными банками. Но это не суть. Суть в нас, в нас самих.
В этой комнате мы не меняемся, и мир не меняется, когда смотришь на него из окна. Каждое утро я просыпаюсь с всклокоченной шевелюрой и подхожу к окну – за ним копошатся люди, едут машины. Иногда кто-то включает на небе огромную лампу и светит солнце. Когда эта лампа перегорает, а главный электрик занят починкой какой-нибудь из звезд, на небе тучи. А если там, наверху, прохудилась канализация, идет дождь. Все просто. И ничего никогда не меняется.
Вдохновение сидит передо мной, сложив руки на коленях. Оно заметно нервничает, потому что долго не приходило. Даже дольше, чем обычно. Я тоже немного смущен, потому что смущаюсь всякий раз, когда оно приходит — мне кажется, что я не особо его достоин, ведь есть те, кому его полупрозрачная фигурка куда нужнее.
Оно тихонько кашляет, намекая на то, что неплохо было бы перейти к столу. Вроде бы не в первый раз уже видимся, а я все время забываю о хороших манерах. Так обычно бывает, когда встречаешься с красивой девушкой — нужно вовремя уловить момент, когда ее поцеловать, если сделаешь это слишком рано, то она оскорбится и залепит тебе пощечину, а если поздно — она начнет покашливать и гневно сверкать глазами. Вдохновение, в принципе, во многом похоже на девушку. Даром, что бесполое.
Я сажусь к столу. Вдохновение, подтянув свой стул к моему, глубоко вздыхает. Я беру ручку, подготавливаю чистый лист бумаги, надеясь, что на этот раз у нас все получится. И тут оно начинает говорить.
Его голос похож на музыку, какую издают сотни колокольчиков на ветру. Или на мелодию арфы, извлекаемую из недр инструмента изящными женскими пальчиками. Или… На все прекрасные звуки этой земли сразу. Пение птиц погожим весенним утром, голос матери, поющей колыбельную своему ребенку, барабанная дробь дождя по нагревшимся под солнцем крышам…
Но я его не понимаю и просто сижу, слушая очаровывающую песню его голоса. Замечая, что я ничего не пишу, вдохновение начинает сердиться. Я вижу, что оно ругает меня, кричит что-то, но опять не понимаю ни слова.
Потом оно улетает, гневно сверкнув полупрозрачными глазами на прощанье. Я убираю со стола бумагу, прячу ручку в пенал и сажусь читать или смотрю в окно, любуясь потоком несущихся куда-то людей, похожих на рыб, которых течением сносит в консервные банки.