Джек-пот. 10

Продолжение.
Начало – http://www.proza.ru/2014/06/16/1315


Профессор рубанул воздух ладонью:
– В любом словаре, товарищи, вы найдёте грустное сообщение о том, что птица додо вымерла к концу семнадцатого века. Мол, не умели додо летать, были слишком беззащитны поэтому их слопали самые обыкновенные свиньи. Но, как видно из послания господина Штольца – это не так! Ещё в начале восемнадцатого столетия чудесная птица из семейства голубиных жила себе преспокойно, и где? У нас, в России, в Немецкой слободе! Правда, следует заметить, что доподлинно не известно, передал ли уважаемый магистр двух своих подопечных птиц Витусу Берингу, но мы знаем другое! Когда в тридцать восьмом году меня перевели на очередной рудник…

Сидевшая рядом с Василием Василичем Розочка незаметно поглаживала его по затылку, от чего было тепло и уютно. Василий Василич закрыл глаза, прислушиваясь к прерывистому дыханию Розочки…

Львица играла со львятами под акацией.
Лев гнался за антилопой… волочил бездыханное тело жертвы по выжженной траве…
Семейство терзало гну.

Профессор увлечённо продолжал:
– Тогда-то начальник лагеря – майор Кочан – и вызвал меня к себе. Ты, говорит, Мундрик, теперь не зека, а дока, потому как для науки важное открытие совершил! Ты по гусиному перу распознал птицу додо! Да-да! Это было второе перо мавританского дронта, обнаруженное мной в Магаданском крае! К сожалению, оно не сохранилось…
Розочка нетерпеливо ущипнула Василия Василича за мочку уха и горячо зашептала:
– Давай пойдём уже! Хвати ерунду слушать!..
– Неловко… – тихо ответил Василий Василич и кивнул на профессора. – Здесь, можно сказать, сенсация рождается…
Спас Розочку Маленький Мук, просунувший голову в приоткрытую дверь.
– Отец, – сказал негр, – крышу латать?
Василий Василич, воспользовавшись моментом, извинился и вышел.
Розочка незаметно выскользнула следом.
Профессора это не отвлекло:
– А я отвечаю майору Кочану – что вы, гражданин начальник?! Это не моя, а ваша заслуга! Потому как перо ваше. Он им протоколы подписывал, большой был оригинал! Кстати, организовал театр и сам играл Отелло… М-да… Не будем отвлекаться. Перо это майор нашёл на сопках, когда ходил на медведя... Он потом медвежью шкуру бывшей балерине Плишевской подарил. Широкой души был человек – майор Кочан… А Плишневская Дездемону играла… Боже мой, какая она была Дездемона!..
Соломон Давидович печально улыбнулся.

Розочка целовала горячо и долго, не скрывая своей наготы.
Василию Василичу казалось, что над ним склоняется Дездемона… Ещё мгновение и она задушит его! Но всякий раз Василий Василич оставался жив.
Пышные светящиеся волосы Розочки ласкали его лицо, грудь, живот…
За окном ночь сменила день.
Утром Розочка заперла дверь и выбросила ключ за окно. Жила она на пятом этаже, не спрыгнешь.
День сменила ночь.
Так пролетело несколько дней – разве можно было сбежать от её любви?

На шестой день в окно интеллигентно постучали костяшкой пальца. Со стороны улицы.
Василий Василич прикрылся простынёй. Даже в полумраке можно было заметить, что он изрядно похудел и стал бледнее прежнего. Розочка, напротив, светилась неземной красотой.
Приблизившись к окну, Василий василич увидел негра в синем комбинезоне. Тот стоял на пожарной лестнице и курил.
Заметив Василия Василича, Маленький Мук дал знак кому-то внизу и его подняли до приоткрытой форточки.
– Отец, – сказал он Василию Василичу. – Всё готово, можешь принимать работу.
И медленно уплыл вниз вместе с пожарной лестницей.

Негр потянул за верёвочку. Гигантское покрывало из шёлка слетело на землю, обнажив сверкающий фасад отреставрированного особнячка.
Василий Василич охнул от удивления и восхищения, как и собравшиеся вокруг представители руководства ДОДО и общественности, а их было предостаточно.
Василий Василич был краток:
– Кудесники трудового фронта! – воскликнул он, и под одобрительный гул пожал руку негру и его напарнику цыганской внешности. – За Вами будущее страны! Туш!
Грянул медью духовой оркестр. Толпа приглашённых старичков и старушек – приодетых обитателей московских двориков и переулков, бросилась к Василию Василичу с цветами, закружила в водовороте похорошевшую Розочку, Агнессу Лукиничну, Лёлика, профессора Мундрика, кудесников трудового фронта и рекой влилась в просторный сияющий свежестью и солнцем вестибюль, где дорогу им преградила тётя Маша:
– Ша! Читать разучились?!
За спиной у неё, над мраморной лестницей, было растянуто полотно с выписанным золотом пожеланием: «Добро пожаловать в ДОДО! С чистыми помыслами и ногами!»
Тётя Маша кивнула на войлочные тапочки, выстроившиеся рядами под аккуратной табличкой – «Тапки музейные».

В зале было торжественно. Сверкала люстра.
Агнесса Лукинична подняла бокал с шампанским:
– Друзья, я волнуюсь!.. Признаюсь, это самый счастливый день в моей жизни! Поэтому позвольте быть краткой! Дорогой наш Василий Василич! Вы спонсировали ремонт здания, в котором располагается наше "Добровольное общество – Друг Охотника – ДОДО", на благо которого Вы работали больше десяти лет и отдавали любимому делу всё, что могли. Мне хочется поблагодарить Вас от всего нашего общего сердца, Василий Василич, и сказать Вам, что проснувшийся в Вас, так долго дремавший организаторский талант и дальновидность учёного мужа…
Не найдя подходящих слов, Агнесса Лукинична залпом опорожнила бокал, затем подошла к Чижикову и тоном, не терпящим возражений, сказала:
– Разрешите Вас поцеловать Вася!
Что и проделала, впившись ему прямо в губы, крепко, по-брежневски.
Все бурно зааплодировали.
Розочка покраснела и шепнула тёте Маше:
– Как хорошо, что он уезжает! Иначе эта мымра…
Агнесса Лукинична легонько оттолкнула от себя ошарашенного Василия Василича, облизнула губы и провозгласила:
И самое главное, товарищи! Василий Василич принял решение организовать и спонсировать экспедицию к гейзерам Камчатки по поискам птицы додо! Ура! Наполним наши бокалы и выпьем за дорогого Василия Василича! Удачи тебе, дорогой наш человек!
Одна из старушек выкрикнула при этом:
– Спасибо, касатик! Приодел нас!
– Зубы вставил! – подхватил другой старичок.
Сидящие за накрытыми столами гости, а это были в основном всё те же старички и старушки – старички в новых с иголочки костюмах с розочками в петлицах, а старушки – в нарядных вечерних платьях, все они встали и хором зычно пропели:
– Выпьем мы за Васю, Васю дорогого! Свет ещё не видел молодца такого!
Оркестр подхватил мелодию, а затем перешёл на классику – штраусовский вальс, что не помешало Агнессе Лукиничне объявить:
– Первый всемирный конгресс ДОДО объявляется открытым! Ура!
– Ура-ра! – подхватили остальные, и Василий Василич, в том числе.
– Совсем недалеко от гейзеров Камчатки, в урановых рудниках Магадана, прошла моя молодость! – кричал профессор Мундрик в слуховой аппарат глухому старичку слева.
– Я всю жизнь тянулся к теплу! – мечтательно вопил Лёлик в ухо старушке справа. – Гейзеры – моя мечта! Утопия детства!
– Закусывайте, закусывайте! – кричала Агнесса Лукининча старичкам и старушкам.
Маленький Мук с напарником налегали на традиционную водку.
В дверях показалась вьетнамка Тяу Во.
Она вошла в зал, но на неё никто не обратил внимания.
Девушка присела на свободный стул. Так, чтобы видеть Василия Василича.
Тяу Во смотрела на него своими бездонными миндалевидными глазами, а  Василий Василич не замечал её. Агнесса Лукинична что-то горячо доказывала ему и профессору.
Единственная, кто заметила вьетнамку, была Розочка.
Тётя Маша перехватила взгляд дочери и спросила:
– Ты её знаешь?
Розочка ничего не ответила и решительно направилась к вьетнамке.
– Что они находят в этом шибздике? – пожала плечами тётя Маша. – Ни росту, ни гонора?
– Кто? – не понял или не расслышал Лёлик.
– Да бабы!
– А кто шибздик-то?
Розочка подошла к вьетнамке. Что-то энергично произнесла.
Тяу Во тихо ответила.
Наконец, до Лёлика дошло.
Да и во вьетнамке он узнал Тяу Во.
– Ох… Японские острова! – выдохнул Лёлик.
Чтобы не вы вызвать подозрений у тёти Маши, он добавил:
– Живот прихватило!
Лёлик бросился к дверям, но, не дойдя до них, принялся незаметно махать ладошкой Василию Василичу и профессору. На его счастье, они заметили его телодвижения.
Лёлик выскочил за дверь, друзья в недоумении последовали за ним.
– Линять надо! – сказал Лёлик. – Твоя вьетнамка объявилась. В зале она.
– Что за вьетнамка? – поинтересовался профессор Мундрик.
Пожевав губами, Василий Василич спросил:
– Соломон Давидович, Вы не будете против того, если мы отправимся в экспедицию прямо сейчас, а не через две недели, как собирались?
– А как же снаряжение? – огорчился профессор.
– Приобретём на месте! – предложил Василий Василич.
– Да! – кивнул Лёлик.
– Почему бы и нет? – печально улыбнулся Мундрик. – Вы хотя бы спрашиваете. В тридцать седьмом меня объявили японским шпионом и без лишних слов отправили по этапу.
Они быстро спустились по лестнице к выходу.
Кстати, не забыв скинуть перед выходом тапочки под аккуратной табличкой – «Тапки музейные».


Продолжение следует – http://www.proza.ru/2014/06/24/250