А что мы поделывали в детстве

В детстве мы читали Андерсена... почему-то... Братьев Грим... И никогда... заметьте, никогда я так и не прочёл "Золотой ключик" Я любил просто гулять. Это был основной принцип моего демократического централизма. Домой я приползал. Мыл ноги в тазике на крыльце. Есть небыло сил. И я валился в кровать... некоторое время обижаясь на весь мир... что день прошёл... Родился я в дороге с Сахалина. В Звенигородке черкасской области. Там жили после войны мои дед и бабка по маме. И сразу попал в Симферополь. У меня есть рассказы о глубоком детстве на "проза.ру"... о весах, стаканах, прутике, ласточке, новом годе, солдатском хлебе, маме и папе, Чернушкиных глазах, Млечном пути и Крымской ночи. В пять лет отца перевели служить опять на Сахалин. Он хотел в ГДР, но моего деда, его отца репрессировали в 38-м. И хоть мама оформила реабилитацию, отец не проходил по личному делу. В армию он попал скрыв своё происхождение поступив в военное Днепропетровское училище. Сталин загнулся и он доложил о своём происхождении по инстанции. Был рад, что не выгнали. Что такое репрессировали и реабилитировали я не понимал.
На Сахалине, в посёлке Леонидово, под Паранайском мы прожили два года. Там я оформился. Занятия у нас были простые. Уходили в лес на поиски японского оружия оставшегося с войны. Играли в танках, в воинской части, в сгоревших самолётах. Я нашёл авиационную бомбу. Её взорвали и нас перестали пускать к сопкам в лес. Ходили в кино. Кинотеатр был скромный, но ухоженный. Типа летнего, только под крышей. Брат всегда говорил маме, чтоб она не давала мне денег на билет, потому, что как только начинался сеанс, выключали свет и я сразу засыпал. Все наши игры заканчивались вечерним костром и печёной картошкой. Никто особо за нас не переживал. Мама работала в книжном магазине. Там я научился читать. Когда она работала на почте я часто играл с её "наганом". Жили мы в деревянном одноэтажном четырёхквартирном доме, который зимой заносило снегом по крышу. Мать баловала нас кижучевой икрой, камбалой, корюшкой, клоповкой. Кто жил на Сахалине, знает. Там я научился блатным песням, ездить на взрослом велосипеде под рамой и драться. Когда мы вернулись в Симферополь я оказался в пограничном состоянии, между активным ребёнком и бандитом. Мать год не работала и занималась мной. Положительное во мне победило. Последнее что я помню из бандитского, как выменял у соседа золотые часы. Меня сдали подельники. И после этого спуску мне не давали. Запомнилось, как мы прилетели в Симферополь. Было лето. Тепло и солнечно. Отец взял меня на руки на переднее сиденье в такси. Я автоматически взялся а косяк двери лобового стекла, а он закрыл дверь. Было очень больно. Он меня жалел. Это, наверно был единственный раз, когда он меня жалел.
В Симферополе мы прожили больше года. Я там пошёл в школу. Потом мы уехали в Ужгород.
Детство моё прошло у воинских частей. У меня всегда были патроны, оптические приборы, запалы, детонаторы, штык-ножи и даже граната. У брата был пистолет. Время мы проводили на воинских спортплощадках.
А через лет девять, я попал в казахстан и узнал, что я бандеровец. Но это уже другая история.