Пьеса для Насти

Пятый час утра.
Я не могу уснуть.
Это бывает часто.
Проснулась Катя.
Встала спросонок, пошмыгала носом,
подошла к столу, взяла вату, скатала
шарик, засунула в ноздрю и легла спать.
У неё часто носом кровь идёт.
Слабые сосуды.
Она это сделала автоматически.
Она не видела меня, хотя я был в
полуметре.
Это должен был сделать я.
Но я часто работаю по ночам.
А матери у Кати нет.
И она привыкла с 8-ми лет справляться
сама.
И я сидел и гладил ей ножки,
как она любит, и целовал ей руки.
 
Во мне странным образом уживаются
взаимоисключающие вещи.
Как я люблю Катю и одновременно
ненавижу её мать ссуку, разрушившую всё,
а главное и детство детей.
Но это продолжается некоторое мгновение
и отпускает.
И дальше я понимаю, что на самом деле
это замечательно, что она оставила нас
в покое и перестала отравлять нашу
жизнь своим присутствием.
И что наказала она сама себя, лишив себя
детей.
И всё же у меня не укладывается в голове,
как можно было родить двух детей, девочек
и спокойно уйти.
 
И я молю того в которого не верю, чтобы
и у моих дочек это не укложилось в голове
никогда.
Чтобы они любили своих детей как я.
Хотя бы как я.
На самом деле я наверно
не умею этого делать, но иногда мне
кажется что я люблю.
И тогда я плачу.
От пустоты и одиночества.
Знал бы кто чего мне стоит не удалять,
то что я пишу, и сколько я уничтожил
написанного.
Но я пишу.
Мне надо как-то разобраться во всём этом.

И ещё.
Я много всякого разного и наверно лишнего
понаписал в твой адрес.
Наверно.
Я не представляю, что бы я делал без тебя.
Я так благодарен что ты просто есть.
Что всё таким странным образом переплелось
в моей голове.
И всё так сложно, как и должно быть.
Потому что если было бы проще, тогда бы
ничего у меня не получилось и было бы
только хуже.
Я даже не представляю, что может значить
вся эта история для тебя.
Не представляю.
Может и вовсе ничего не значит.
Но мне кажется, что значит.
Я хочу так думать.
Кто мог бы меня лучше понять в этой истории,
как не ты?
 
Ты есть.
А это самое главное.
И что может быть лучше?
И ещё.
Я наверно во многом виноват.
Наверно так нельзя делать.
Нарушать твоё пространство.
Орать на весь Тель Авив и всю Москву,
и ещё пару городов, о которых ты не имеешь
представления, что я тебя люблю.
Я пещерный человек.
И умоляет меня только то, что я это делаю
из своей пещеры.
Если я местами смог тебя рассмешить, я рад.
Если я хоть немного отвлёк тебя от твоих
браслетов, колец и серёжек, от твоих нарядов
и фотографий, от твоей инсты и продаж.
Если в твоём окружении нашёлся хоть один
человек, который просто поинтересовался что
это такое, я счастлив.

История ещё не закончена.
Для меня она не закончится пока я дышу.
И развиваться она может странным образом
и совсем неожиданно.

Это пьеса.
Я надеюсь, что ты уже поняла, что я только
соавтор.
Всё будет происходить так, как ты напишешь.
И ни с кем ничего не случится.
Кроме одного незначительного смешного
персонажа, который упорно не хочет
признавать, что это всего лишь пьеса.
И растрачивает всего себя возмутительным
и опасным образом.
Прости его.
Он сошёл с ума.
Ему так легче.
Бог с ним.
Говорят он везучий.
И его...
Его невозможно не полюбить.
Этот персонаж.

Ну вот и светает.