51. Бъсы. Клочок

             
               
                Бъсы
             
                51. Святыня и бесы

Еще чернее и огромней
Тень Люциферова крыла…
Александр Блок.

Русская душа двойственна, ей присущи и святость, и бесовские завихрения.

Одна часть ее, одно «я» – простодушное, «лоховатое» и не от мира сего. Другое – жестокое, огненное, изуверски-непреклонное. И две этих сути вечно вопрошают, пытают друг друга:

Погубить себя или спастись?

Здесь хранилась в алтаре Владимировской церкви  одна из главных святынь России – Владимирская икона Божьей матери. Здесь же обитали и Бесы.


                БЪСЫ фэнсиона

Богоискатели, бомбометатели,
В этом дворце, в Чухломе, в каземате ли
Снились вам, в сущности, сны золотые.
Георгий Иванов.

Они появляются в хрониках этих улиц и переулков довольно часто – какой-то фатум влечет их сюда, сумасшедших, преступников, фанатиков, мечтателей…Пожалуй, и поэтов (Михаил Михайлов, Иван Каляев).

Здесь они находят друг друга, здесь совершенствуются в бесовском своем штукарстве, здесь их ловят и казнят, но они, неистребимые, в другом обличьи, являются вновь.


                Клочок

Еще один экспонат для «Музея Петербургского Зазеркалья».

В гнезде (военном штабе) бесов в Лештуковом переулке, 13 готовились к покушению на царя Александра II видные деятели организации «Народная воля» Александр Квятковский и Вера Фигнер. Хозяйкой этой конспиративной квартиры была младшая сестра Веры, Женя.

Все жили по подложным паспортам, с фамилиями  неброскими, но все же (рок фэнсиона) говорящими:  отставной учитель Чернышов и жена дворянина Лихарева. Господин Чернота и госпожа Лихо.

Есть глухое предание, что Веру и Александра связывало непреодолимое даже в виду обострившейся  революционной ситуации, личное  влечение.

Нежные заговорщики. Влюбленные друг  в друга убийцы.

В одну ненастную ноябрьскую ночь члены Исполкома Штаба Народной воли были арестованы, по доносу. Жандармы обнаружили в их убежище целый склад крамольной литературы, плюс одну бумажку, которую Квятковский, не успев уничтожить, скомкал и бросил в угол. Вера Николаевна проводила ее выразительным взглядом.

Следователи клочок подняли и приобщили к делу. Сначала никто не понимал значения записки: какая-то схема, каляка-маляка. Но после взрыва царской столовой в Зимнем Дворце выяснилось, что на этой бумажке рукой Степана Халтурина (он в Лештуковом тоже бывал)  изображен был план Зимнего Дворца и крестиком обозначено место столовой, под которую вырядившийся плотником Степан заложил динамит.

Этот скомканный катышок (одно из обличий  Недотыкомки) привел Квятковского на виселицу.

Еще одна ипостась Недотыкомки – бегущая по воздуху, шипя и свистя, круглая, с хвостом бикфордова шнура – Бомба.

Любовники смерти. Квятковский казнен был в 28 лет, по «процессу 16-ти».
Вера Фигнер по «процессу 14-ти» тоже была приговорена Петербургским военно-окружным судом к смертной казни. После девяти дней ожидания исполнения приговора казнь была заменена бессрочной каторгой.

Оба в тюрьме писали стихи.

Она – о младшей сестре (которая вскоре отправилась в ссылку в Иркутск):

Казалось, в трудный час разлуки
Все чувства вдруг проснулись в ней,
И любящего сердца муки
Отозвались в душе моей.
Когда бы поднял надо мной
Палач на плахе свой топор,
Едва ль бы с большею тоской
Смотрел тот жгучий, скорбный взор!

Александр, уже примирившись с мыслью о смерти, готовясь опустить голову на плаху, обращался к младшему брату Тимофею  (которого проводил недавно на каторгу):

Милый друг, я умираю,
Но спокоен я душою
И тебя благословляю:
Шествуй тою же стезею!

Страшное развитие вечной нашей темы, двойников. Террорист и террористка, мужчина и женщина. Два стихотворения, накануне казни, в преддверии смерти. И – его младший брат, ее младшая сестра. Два свидания в крепости,перед вечной разлукой. Симметрия рока.

Тимофей и Евгения. Оба тоже революционеры. Крамольники, террористы, народные заступники, совесть поколения, бесы, каторжане. Проклятые, потом увенчанные славой и снова развенчанные.

Владимирское народное училище. Здесь получил образование террорист Сергей Нечаев. Тот самый, эталонный экземпляр бъса. Создатель революционной «пятерки», убившей студента Иванова (см. культовый роман Достоевского).

Если к шизофрении Шигалева добавить паранойю Петруши Верховенского, гранитную основательность Шатова и чудный взор Ставрогина, да вскипятить их всех в котле и взбрызнуть – ядом ли, адом, мертвой, потом живой водой (имелось это зелье у Достоевского)… То сам Нечаев и восстанет из праха – всем Бесам Бес.

Феерический Кибальчич, цареубийца, романтик, изобретатель летательных аппаратов тяжелее воздуха.

Он был взят под стражу на Лиговском, 86 (мемориальная доска). Приговорён к смертной казни через повешение вместе с Желябовым,  Перовской и другими первомартовцами. Казнен 3 апреля.

И вот, дожидаясь в крепости приведения приговора в исполнение (две недели), Николай Кибальчич выдвинул идею ракетного «летательного аппарата с качающейся камерой сгорания для управления вектором тяги».

Полностью оригинальный проект машины, способной совершать космические перелёты.

Его просьба о передаче рукописи в Академию наук следственной комиссией удовлетворена не была, рукопись впервые опубликовали лишь в советское время.

Гений. Злодей.

...Снились им, в сущности, сны золотые.

Дьячок Троицкой церкви Серафим, прыгнул на деревянных крыльях с колокольни, и убил в падении  ребенка…

Улетим! – взмолилась Эллис …

Печальный Демон, дух изгнанья, летел над грешною землей…

Крылья отказали возгордившемуся Икару…

Тело «воздухоплавателя», взвилось над помостом на натянувшейся, как струна, удавке…