Глаза деда

Я помню своего деда. Седой, с чуть закудрявившимися волосами, пронзительными карими глазами, горбинкой на носу и улыбкой на смуглом лице; сидит на своем кресле в комнате и потягивает самокрутку, запивая горечь ее сладковатым чаем. Такой он был в моем детстве, таким запомнился мне на всю жизнь.

Бывает, босиком, с раннего утра, как проснешься, побежишь в комнату, а он уже тут, читает журнал. Спросишь: «Деда, а ты давно уже проснулся?». «Давно, как только светалось» - ответит он, посадит на колени и даст из конфетницы кусочек рафинада. И только ты возьмешь его, положишь в рот, как тепло дедовой души накроет тебя с головой, и все те страдания, которые пришлось пережить ради нас.

Он не любил говорить о войне. Он прожил ее давно, но она оставалась у него в сердце. И только в глазах его, пристально, с любовью смотрящих на тебя, отражающих и боль, и счастье, можно было увидеть отпечаток страшных событий.

На войну призвали его уже из армии. До конца службы оставалось тогда всего ничего. Но 39 год, начало второй мировой, пограничные войска… Всех в сражение. А там облава. Многих убили враги, кого-то свои, идущие сзади, кого-то взяли в плен. НКВД. Если ты в плену – ты изменник родины, и не иначе. Плен, тяжелая работа, допросы. Дни, месяцы, годы… Затем освобождение, и, как ни странно, тюрьма. И круг повторяется по новой. Заканчивается война, Родина начинает забывать о войне. И тут он – посреди всей страны. А где-то далеко ждет его семья: любимая жена, уже подросший на столько лет сын, и только одна надежда – только бы дождались дома.

Рыбинск. Родные улицы, дома, спокойные счастливые люди. И он – бывший разведчик. И дом его, а там – они. Дождались.

«Дедушка, а расскажи о войне!» - лепечешь ему, еще не понимая в том возрасте, что война страшна.

«Чего ж рассказывать? Повоевали, победили!» - с улыбкой отвечает он. И только глаза не улыбаются, а безмолвно плачут в унисон всколыхнувшимся в сердце чувствам.

Рыбинск, 2009 г.