Из глубины веков. Страна ингушей. Отрывок из сцена

МЫ - РОССИЯ!







ИЗ ГЛУБИНЫ ВЕКОВ
(рабочее название)
ЭПОХА ИНГУШЕЙ

Илья Ильин


Сценарные наброски


















ИЗТ
Над широкой долиной поднимаются столбы чёрного дыма, вперемежку с пылью, затмевая восходящее солнце. По ущелью чёрной массой движется армия Тимура Хромого. Невероятный шум от звона конской сбруи, скрипа сёдел, всхрапа лошадей, стука копыт.
Передовые отряды войска с криками и гиканьем врываются в очередной мирный ингушский аул. Из саклей выбегают полуодетые мужчины с саблями и кинжалами. Но они не в силах противостоять превосходящему противнику и падают под ударами кривых сабель завоевателей. Та же участь настигает немногочисленных женщин, выбежавших вслед за мужьями. Мечутся овцы, бараны, лошади.
Следующие за первой волной новые всадники - с горящими факелами. Они зажигают сакли и добивают выбегающих от огня. Новые дымы пожарищ тянутся к небу.
Из скрытого лаза в задней стене сакли на окраине вылезает мальчик, за ним дедушка. Они бегут к калитке в каменной ограде. Там дедушка ловит коня и подсаживает мальчишку на круп.
Дедушка:
- Держись за гриву, скачи в горы. В горы!
Дедушка распахивает калитку и бьёт лошадь. В этот  момент во двор заскакивают всадники. Лошадь с мальчиком мчится в сторону гор. Всадники вытаскивают стрелы и стреляют. Несколько стрел летит в мальчика. В спину дедушки впиваются три стрелы. Он падает на колени, но у него хватает сил махнуть рукой, прошептать:
- В горы. Там спасение.
Дедушка валится в пыль.
Двое всадников пускаются в погоню, но конь мальчика, не обременённый тяжёлым телом взрослого мужчины, нагруженного оружием, мчится словно ветер и легко уходит от погони. Всадники осажают коней и возвращаются.

Высокое, удивительно синее небо. Снежные вершины. Ниже чёрные неприступные склоны, ещё ниже – покрытые лесами, кустарником и травостоем террасы и косогоры.
Безмолвие.
Красоты Кавказа, горы, ущелья, долины.

Закадровый голос:

Снежные вершины, громады скал,
От сотворенья мира в хаосе поднявшиеся к небу дремучие леса, кипящие потоки шумных рек,
Луга, охваченные радугой цветенья и ароматом трав
И гордый человек,
Готовый умереть за дружбу, честь, свободу, -
всё это с незапамятных времён
наречено в поэзии народа страной былин и именем –
КАВКАЗ!
И сквозь туманы трёх тысячелетий
Народов наши встали имена.
Столетья мы наследовали скалы, на этих скалах –
Каменные башни, могильники безмолвных мертвецов…
Где отпечаток кисти человека, где солнца знак –
Движенья мира символ, о предках нам рассказывали скупо.
Но был ещё один хранитель тайн – язык!
Всегда живой и сильный, ни тленью, ни сраженьям
Не подвластный язык-мудрец народа моего.
В нём память прошлых дней и песни соловья.
В нём сохранился миф про Тейшабайне,
Сказ про Батыя – внука Чингиз-хана –
И про сражения с Тимуром Хромым, мир покорившим,
Но не эти горы!
Язык поведал мне, как трудно было дедам,
Как мужество их и любовь к свободе
Нам жизнь продолжили до этих дней…
И вот пришёл наш век – век торжества прогресса,
Век мыслей светлых, радостных надежд!
Отныне не будет тайн у нашего народа.
Для будущего не умрут легенды, трагедии, победы и любовь.
Знак времени иной. Иная жизнь течёт.
Кто пристально глядит, тот видит очень много.
Кто слушает, с тем время говорит.
Мне удлинили годы – старики.
Они меня водили в день вчерашний.
В день завтрашний уходим вместе мы,
Идущим вслед,
Оставим этот фильм о том, как выходил народ из тьмы!





Вдруг откуда-то из-под небес громкий крик(свист) орла.
Древняя дорога, омытая ливнями, укатанная колёсами арб, прибитая копытами лошадей и быков.
Кажется: дорога ведёт прямо в небо. Справа и слева от неё горные вершины, а прямая дорога стрелой упирается в густой туман и дальше – в синее небо.
Три арбы тянут уставшие грязные волы. На арбах сложены узлы, нехитрая хозяйственная утварь. Давно не смазанные оси скрипят, деревянные колёса хрустят по камешкам дороги. За повозками идут люди. За первой арбой, держась за бортик идёт старик. Рядом трое мальчишек разного возраста. За второй – три женщины средних лет, одна из них беременна, на сносях, пожилая женщина и пять девочек, тоже разного возраста. Рядом с третьей арбой идут мужчины – два брата: Хасан и Руслан.
Они все устали. Лица и одежда покрыты пылью. Они давно не ели и глаза воспалены от голода и ноги еле передвигаются. Позади мальчик лет 14-ти, старший сын Хасана Калой, погоняет трёх молоденьких овечек и двух баранов. К одной из арб привязан жеребёнок.
Внезапно беременная женщина отпускает бортик и со стоном падает на колени, затем валится на бок. Другие женщины и девочки с криком бросаются к ней. Спешат мужчины. Хасан забегает вперёд и останавливает первого вола. Руслан приподнимает голову женщины и достав кожаную фляжку, поит её. Подходит старик, достаёт из недр бешмета свёрток, из свёртка кусок ячменной лепёшки, протягивает женщине. Она отщипывает кусочек и кладёт в рот, остальное протягивает детям. Лепёшка идёт по кругу, от самого маленького до детей постарше. Самой старшей не достаётся и тогда самый младший протягивает ей свой кусочек – оказывается, он не сьел его, а держал в кулачке. У женщин выступают слёзы на глазах.

Беременная женщина (Айшат):
- Хасан, это была последняя лепёшка. Мы не дойдём. У меня нет сил идти. У дади нет сил идти. Посмотри на детей – они ослабли от голода и тоже не дойдут. Давай зарежем овцу.

Хасан:
- Нет. Если мы зарежем овцу у нас не будет приплода. Я иду на охоту. А вы располагайтесь здесь и ждите меня. Калой, сын мой, сходи вон к тому каштану. Видишь – на нём густая крона, значит там рядом родник или ручей. Принеси воды.
Хасан подходит к арбе и достаёт лук и стрелы, берёт мешок.
Подходит Руслан, тоже достаёт лук.
Хасан качает головой.
Хасан:
- Руслан, ты останешься здесь. Кто будет охранять наши семьи? Я подстрелю немного дичи, а если повезёт то и тура и вернусь. Разведи костёр.

Руслан кладёт лук обратно и кричит детям:
- Дети, собирайте валежник и хворост.
Смотрит на чёрные тучи, собирающиеся над горами.
Руслан:
- Будет дождь, возьми накидку.

Хасан:
- Ничего. Лучше накрой мою Айшат. Видно – плохо ей, тяжело. Родить должна. Я пошёл.

Хасан уходит в лес.
Руслан смотрит вслед. Айшат приподнимается и тоже смотрит вслед мужу. Но тут же хватается за большой живот и со стоном опускается на траву.

Хасан бесшумно пробирается по лесу, внимательно прислушиваясь и вглядываясь в заросли. Над головой клубятся и громоздятся чёрные тучи. Поднялся ветер. Сверкнула молния и раздался громовой раскат. Упали первые тяжёлые капли.
Хасан посмотрел вверх, покачал головой и пошёл дальше. Лес стал редеть и показалась поляна.
Лицо Хасана напряглось – он увидел в центре поляны стоящего оленя. Крупный бык с ветвистыми рогами поводил мордой влево и вправо. Шум дождя скрывал шорохи и олень не подозревал беды. Водяная завеса прибила все запахи и олень не мог учуять опасность. И всё-таки его что-то насторожило.
И тут Хасан увидел волка. Матёрый большой волк стоял расставив лапы на другой стороне поляны и также высматривал добычу, примеряясь к нападению.
В какой-то момент их глаза встретились: человека, собиравшегося убить оленя, чтобы не дать умереть от голода своей семье и волка, чьи волчата пищат в расщелине и ждут еды.
А гроза разошлась не на шутку. То и дело полыхало и гремело, дождь давно превратился в ливень.
Хасан прислонясь к дереву наладил стрелу и стал целиться оленю в глаз.
Волк присел на задние лапы, готовясь к прыжку.
Никто не хотел упускать добычу.
И в этот момент вмешалась природа.
С вершины горы, торчащей над поляной, подмытый водой сорвался огромный валун. Ударившись об откос и вызвав камнепад валун свалился прямиком на оленя, перебив ему хребет.
Сверху посыпались камни помельче и всё-таки досталось и Хасану и волку.
Всё произошло так быстро, что никто не смог ни отскочить, ни уклониться.
Хасана спасло дерево, принявшее на себя большую часть камней и только один, размером с кулак ударил его в плечо.
Волку повезло меньше. У него оказалась перебита левая задняя нога и ободран бок.
Когда камнепад утих, Хасан выбежал на поляну. Рядом с валуном лежал олень. Он ещё был жив и месил грязь передними ногами, пытаясь подняться.
Хасан достал кинжал и наклонился к голове с огромными рогами. Олень дёрнулся и затих.
Волк, понимая, что такая же участь может постичь и его поднял морду и завыл.
Хасан принялся вырезать куски мяса и складывать в кожаный мешок. Туда же уложил печень и ещё горячее сердце.
Вскинул мешок, поднял лук и пошёл.
Волк опять завыл.
Хасан остановился, оглянулся. Подошёл к волку.
Волк зарычал, оскалился.
Хасан присел на корточки.
Хасан:
- Что брат берзо, не повезло. Видно и тебе нелегко приходится.
Волк ещё раз рыкнул и притих.
Хасан:
- Помогу тебе. Сейчас, брат, подниму тебя и положу на плечо, а ты не кусайся. Если укусишь, брошу.
Хасан просунул руку под тёплое брюхо волка и замер. Волк щерил пасть, но не кусал. Хасан приподнял его и подставив плечо, взвалил волка мордой вперёд.
- Ух ты, тяжёл ты брат… фу, а воняешь псиной немытой.
Забрав свободной рукой мешок с мясом и лук зашагал к стоянке.

Завидя Хасана к нему бегут дети.
- Весть у нас! Весть у нас! – кричат наперебой.
Подбежали, обступили, испугались волка. Так и пошли большим кругом: в центре Хасан.

Хасан:
- Ну, что замолчали? Кто весть скажет?
Старшая девочка:
- Я, я скажу. Мальчик родился.
Ни один мускул на лице Хасана не дрогнул. Нельзя – кругом полно нечистой силы.

Под высокой разлапистой сосной, в наскоро устроенном шалаше (?), на чёрной овчиной шубе лежит Айшат. Рядом, на её руке, завёрнутый (?) в тряпицу и укутанный с головой в одеяло, сшитое из кусочков овчины, младенец.
Айшат слабо и виновато улыбается.
Рядом с шалашом в яме, обложенной камнями горит костёр. Над костром тренога, с которой на цепи свешивается котёл. В котле закипает вода. Нераспряженные волы стоят с арбами на обочине. Овцы, бараны и жеребёнок пасутся тут же под присмотром двух мальчишек.

К Хасану спешит Руслан. Молча снимает мешок с мясом и относит к женщинам и девушкам, стоящим у костра.

Хасан снимает волка в отдалении под старым дубом. Около волка кружком остаются дети.

Хасан кричит:
- Иш-ша! Сын! У меня сын родился!
Хасан от радости пускается в неистовый танец.
Хасан спешит к шалашу, падает на колени, подползает к жене.
Хасан:
- Спасибо за сына.
Айшат приникает головой к плечу мужа.

Женщины режут мясо на куски и кидают в кипящий котёл. На их лицах радость.
Тут же жарится оленья печень, крупными кусками нанизанная на заостренные ивовые палки, воткнутые в землю с наклоном к огню.

Запах блюд разносится по округе. Дети оставляют рычащего волка и бегут к костру. Весело кричат:
- Алей! Лей!
Танцуют.

Хасан:
- Ты смотри, откуда у них только сила взялась.
Выползает из шалаша. Смотрит на проясняющееся небо.
Хасан:
- Руслан. Возьми мешки, надо забрать оставшееся мясо. Пойдёшь левее, держи путь на ту круглую вершину.

Руслан берёт мешки, лук и уходит в лес.

Хасан подходит к костру. Присаживается рядом со стариком-отцом.
Хасан:
- Дади, может, останемся на этом месте?

Отец:
- Нет, Хасан. Здесь не место. Плохая дорога, по которой может прийти Тимур Хромой. Мало камней для постройки гала, один родник… Послушай… как мало птичьих голосов.

Хасан:
- Дади, думаешь, Тимур полезет в горы?

Отец (сердито):
- Я не могу знать, что в голове этого шайтана. Я думаю о вас, я думаю о твоём сыне, который только что пришёл в этот мир.

Хасан:
- Я поставлю каменный обелиск на этом месте. И назову это место Перевал сына (на инг.?).
Хасан поднялся. Посмотрел вокруг.
- Калой, сынок, распряги быков. Остаемся на ночь.

Отец:
- Хасан, зачем ты принёс этого берзо?

Хасан:
- Я не мог оставить его. Он ранен. Я смажу его бок жиром и дам ему мясо. Если он сможет, ночью уйдёт. Если нет – утром я убью его. Волк никогда не станет псом.

Отец:
- Делай, как знаешь.

Хасан подходит к костру, выбирает среди мяса кусок жира и растапливает его на углях, рвёт лист лопуха, подставляет под капающий жир. Берёт большой кусок сырого мяса и идёт к волку.
Хасан:
- Брат, берзо. Мы не можем оставить тебя. Ты никогда не станешь служить нам. Сейчас я тебе смажу рану и дам мясо, за которым ты отчаянно охотился. Но ночью ты должен уйти.

Хасан мажет раненный бок волка жиром и кладёт мясо рядом с ним. Уходит. Подходит к костру.

Женщина:
- Мясо готово!

Старик кряхтя встаёт, подвигается к котлу, берёт деревянный черпак, выплёскивает бульон на угли. Туда же кидает кусочек мяса.
Старик, воздев руки кверху:
- О могущественные боги! Примите жертву нашего рода. Кто родился сегодня – пусть живёт! Кто должен родиться – пусть родится.

В этот момент завизжали дети, показывая на дорогу. Вдоль дороги по обочине неторопливо бредёт лошадь, сильно припадая на левую переднюю ногу. На её спине что-то темнеет. Хасан вскакивает и спешит к лошади. За ним отец. Вблизи видно, что из левой ноги коня, выше колена торчит стрела, а на спине, уцепившись за гриву, лежит мальчик. Он то ли спит, то ли без сознания.
Хасан осторожно снимает мальчика, отец разжимает его ручонки. Лошадь от усталости тут же падает набок. Мальчика Хасан несёт к костру. Мальчик стонет.
Женщины причитают, пытаются напоить мальчика бульоном.
Хасан:
- Оставьте его, дайте ему поспать.

Женщина:
- Кто этот несчастный? Кто его родители?

Хасан:
- Не знаю. Если мы не найдём его родню, пусть будет у меня ещё один сын.

ТИТРЫ

Ночь. Среди вершин видна полная луна. Спят на циновках дети, укрытые овчинами. Спят женщины, укрывшись одеялами. Спит Айшат с маленьким сыном в шалаше. Рядом со входом, завернувшись в бурку в обнимку с луком спит Хасан. Отец ворочается на арбе в беспокойном стариковском сне. Не спит Руслан. Сторожит. Сидит на камне у дороги у дерева, борется со сном. Кричат совы. Ухают филины. Волк, поднявшись на трёх лапах, принюхался. Схватил в пасть кусок мяса и заковылял в лес. Овцы и бараны шарахнулись к шалашу. Жеребёнок заржал и, взбрыкивая задними ногами, скачет кругами. Но люди так устали и так крепко уснули, впервые за долгий путь вдоволь наевшись мяса, что ничего не слышали.
Ночь. Руслан уснул, прислонившись спиной к дереву.

Утро. Ещё более густой туман укутал перевал. Где-то вверху раздался крик-свист орла, предвещая новый день. Руслан проснулся и вскочил, осмотрелся, успокоился – всё в порядке. Подбросил в угли хвороста и дров, раздул огонь. Подошла жена Руслана, Лейла.
Руслан:
- Жена, свари калмыкский чай. И детей буди.
Лёйла:
- Ишь, чего захотел, где я тебе молока возьму.

Руслан машет рукой и идёт будить Хасана.
Хасан встаёт, долго трёт глаза.

Руслан:
- Надо уходить, пока туман не наделал беды… Смотри-ка -берзо ушёл.

Идут к костру. Хасан берёт деревянное ведро.
Хасан:
- Слей.

Руслан льёт воду на подставленные руки. Хасан умывается. К костру подходят, зевая и поёживаясь, дети и взрослые.

Руслан:
- Нужна корова или буйволица, нужно молоко и твоей Айшат и детям.

Хасан:
- Придём на место, придут за нами Даци, Саид, Алхаст, Башир, Хазби. У кого-нибудь сменяем корову на вола. А если повезёт Эшку, он приведёт корову и тогда волы остануться.

Руслан:
- Всем завтракать и в путь…

На ближайшей вершине сидит орёл. Мы видим мир его глазами. По дороге прошли волы с арбами и люди, скот. На полянке в стороне от дороги у старого дуба, ещё дымящиеся угли костра.
 
Орёл сваливается, недолго парит над дорогой и садится на землю недалеко. Любопытно ему. Арбы и люди исчезли в тумане за перевалом. Орёл с шумом машет крыльями и взмывает в небо. Под ним проплывают снежные вершины, чёрные ущелья, зелёные долины, голубые ленты рек.
Крик-свист орла.

Видна дорога. Сильный ветер гонит листья через дорогу, ливень, грязный поток. Снег. Выскочившее из-за гор солнце пробегает небосвод.

Та же дорога, но заасфальтированная, с разметкой. Весна.
Снизу едет чёрный внедорожник. Из открытого окна несётся современная песня с элементами ингушской народной музыки. Притормаживает, сворачивает на обочину. Музыка стихает. Из машины выходят трое молодых людей, в чёрных куртках. Осматриваются. В наступившей тишине щебетанье птиц, шелест листвы. Идут к старому дубу.
Первый молодой человек:
- Где-то здесь родился мой прапрапрадет.
Второй стоит у дуба:
- Калой! Смотри!
Двое подходят к кричавшему.
Второй:
- Смотри, Калой.
Из дуба наполовину торчит кинжал. Проржавевший и позеленевший от времени.
Калой поднимает руку, еле достаёт кончиками пальцев, трогает рукоять. Вздрагивает.
- О! Аллах! Сколько лет прошло…

Третий:
- Друзья! Идите сюда!

Идут к нему. Третий стоит у покосившейся каменной плиты, врытой в землю. В плите выбит силуэт мальчика на коне, также позеленевший от времени.

Калой показывает на камень:
- Вот на этом месте.

Друзья присаживаются на корточки. Калой гладит серую шероховатую поверхность грубо отёсанной плиты. Задумался.

Раздаются щелчки бича, овечье блеянье, крики погонщиков. Через шоссе переходит большая отара. К юношам подходит старик пастух. Опирается на посох.
Пастух:
- Ассаляму аляйкум уа рахмату-ллах. Что, молодёжь, отдыхаем? Сотни раз проходил мимо этого памятного обелиска, но так и не знаю кому он.

Юноши встают, поворачиваются к пастуху.
Калой:
- Аллейкум ассаллам, дади. Это обелиск моего рода, дедушка.

Пастух:
- Какого рода ты, сынок.

Калой:
- Базоркиных.

Пастух:
- Вот оно что… Знал я в юности одного Базоркина – Мурада. В сорок первом из нашего села ушли добровольцами семь человек. Мурад был с нами.

Калой:
- Мурад?! Это мой прадедушка!

Пастух:
- Хороший был человек, настоящий горец. Ни одной пуле не кланялся. Храбрым воином был. Попали мы на фронт под Москвой. Твой прадедушка стал пулемётчиком, в том бою сто фашистов уложил.

Второй юноша зло:
- Ты Москву защищал?

Пастух качает головой:
- Ай, ай. Как нехорошо ты говоришь. Задурманили мозги твои выродки всякие. Мы не только Москву защищали – мы союз наших народов защищали, мы Ингушетию защищали, мы твоё село защищали… А знаешь ли ты, сопляк, сколько других народов головы сложили, чтобы ты смог родиться… кто твой отец? Я скажу ему, что он плохо тебя воспитал – не в почтении к памяти предков, не в почтении к старости… и ты и твой отец не достойны рода своего.
Пастуха от возмущения трясёт. Юноши опустили головы.
Калой подходит к пастуху, не поднимая головы говорит:
- Прости, что мой младший брат неуважительно отнёсся к твоим сединам, но не говори так про наш род. Видно ты не знаешь, что наш отец погиб в схватке с бандитами пять лет назад, наш старший брат служит в российской армии, летает на бомбардировщике, брат нашего отца преподаёт в главном университете России, ещё один брат нашего отца офицер-пограничник, охраняет границу на севере…
Пастух:
- Я редко бываю в сёлах, ещё реже разговариваю с людьми, уже много лет месяцами ни с кем, кроме помощников поговорить не с кем. (Усмехается). Иногда заговариваю с баранами и овцами – вот уж, воистину, лучших слушателей не найти… Действительно, отстал я от жизни, многого не знаю. Вы молодые – вам жить, одно прошу – живите по заветам отцов и дедов, по совести, в уважении к старшим и в дружбе со всеми народами и Аллах осветит ваш путь… А сейчас настал час молитвы. Усман принеси-ка нам коврики для намаза.

Подходит помощник с молитвенными ковриками и кувшином с водой. Совершают омовение, становятся на молитву.

Дорога. В пыли скрывается за перевалом джип. На обочине стоит старик пастух, опирается на клюку и качает головой.

(1757г.) Где-то в горах. Горный аул. Пять башен с постройками вокруг. Раннее утро. Полумрак, солнце ещё не взошло. В лесу крадутся люди, одетые в чёрные одежды. Они вооружены саблями и пиками. Их много.
Люди в ауле ещё спят. Грабители подкрадываются совсем близко. В каком-то дворе залаяла собака. Потом другая.
Свист – сигнал к нападению.
Громко улюлюкая и взвизгивая, грабители перепрыгивают через низкие каменные ограды, врываются в башни, строения.
Женские крики, мужские проклятия. Кто-то успел вытащить саблю, удары стали, звон, крики. Из строений выбегают полураздетые люди. За ними мчатся грабители, догоняют, убивают. Не щадят ни женщин, ни детей. Но в одной из башен успели закрыть тяжёлую дубовую дверь – тщетно грабители пытаются разбить её. Сверху летят камни и стрелы. Несколько грабителей падают замертво.
Главарь свистом собирает своих людей.
Всё кончено. Всюду убитые, растерзанные женщины, проколотые пиками, окровавленные дети вперемежку с собаками.
Главарь на незнакомом языке отдаёт распоряжения. Главари выгоняют из строений скот, выводят лошадей, грузят арбы добром убитых ингушей.
Главарь стоит в одном из дворов. К нему за руки волокут старика, бросают в пыль у ног.
Главарь:
- Зачем вы притащили этого старика?
Грабитель:
- Он кричал, что хочет что-то важное сказать тебе.
Главарь:
- Поднимите его.
Грабители хватают старика под мышки и резко ставят.
Главарь:
- Говори!
Старик:
- Шакал! Да будет проклят твой род! Тьфу! (Плюёт в лицо).
Главарь медленно утирается рукавом.
Главарь:
- Знаешь что, старик. Я не убью тебя. Я оставлю тебе жизнь, и пусть твои глаза ослепнут, а ум твой помрачится от желания умереть, а умереть я тебе не дам. Будешь на дворе аварского хана (?) жить с собаками и грызть кости, а мои люди будут тебе за ухом чесать. Иногда.
Смеётся, грабители подхватывают.
Главарь:
- Связать его! Бросьте в арбу!

Угоняют скотину, подгоняют волов и лошадей, запряженных в арбы - грабители исчезают в лесу.

Встаёт безучастное солнце, освещая страшную картину. Из башни выходят две женщины, дети. Женщины плачут, падают на колени. Дети сбиваются кучкой. Старший мальчик, лет четырнадцати, подходит к матери, опускается рядом на колени, трясёт её за руку.
Мальчик:
- Не плач, нана. Не плач! Я отомщу! Я найду их, я убью их! Клянусь, нана.
Мать прижимает голову мальчика.
Мать:
- Осиротели мы с тобой Тотур. Муж мой, отец твой мёртв. Как мы будем жить дальше, как?!
Мальчик встаёт:
- Теперь я мужчина в нашем роду.
Поднимает оброненный кинжал, цепляет на пояс.
Мальчик:
- Вставай нана, вставай тётя Соскейо. Похороним мёртвых до заката. Утром пойдём в Чим, к твоему брату, к дяде Хасбулату.
Выбиваясь из сил женщины и дети сносят окровавленные тела в каменное строение на краю аула. Уже почти в полной темноте скрываются в башне. Мальчик появляется на балконе, всматривается в тёмный лес.

(1769г.) У порога шалаша, перед костром, над которым дымится котелок сидят двое: старик и мальчик лет шести. Старик, пастух одет в бурку, мальчик в суконную рубаху. Старик чистит кремнёвку и заряжает порохом из газыря. Мальчик заворожено смотрит на оружие. Шалаш на возвышении, на сколотой части большого валуна, поросшего мхом и барбарисом. На лугу пасётся большое стадо овец и баранов. С одной стороны луга отвесные скалы, с другой глубокий, но неширокий овраг, по дну которого весело журчит ручей. Дорога одна – вниз в лесную чащу, тронутую началом осени.
Мальчик:
- Дади, а когда ты маленький был у твоего дади было ружьё?
Дади посмеиваясь:
- Нет, Елберт. Тогда ружей не было. Пушки были, а ружей не было. Сабля, да кинжал – оружие горца. Если промахнёшься, да эту палку пока зарядишь, медведь задерёт, а хороший воин саблей зарубит. Этой палкой только волков отпугивать.
Мальчик:
- Дади, а ты с медведем дрался?
Дади:
- Нет, Елберт. Не довелось. (Смеётся). Меня медведь боится, стороной обходит. Ну-ка, посмотри, готова ли похлёбка.
Мальчик встаёт, берёт палочку, тыкает мясо.
- Готово, дади, мягкое.
Старик кряхтя встаёт. Берёт деревянную ложку, черпает и сливает бульон в огонь.
Старик:
- О! Великий Гелой (Бог Солнца), да не потухнет очаг твой во веки, о! всесильный Ахкисел (Бог лета), убереги нас от засухи и падежа, о! божьеликая Тушоли (мать плодородия), не забудь о детях твоих, ниспошли урожай обильный. Примите боги мою жертву и мою молитву, не гневайтесь на народ галгаев.
Старик достаёт кинжалом кусок баранины, кладёт на деревянное блюдо, отрезает кусочек и кидает в огонь.
Продолжает молитву:
- О! Главный наш бог – Ерда, прими и ты мою жертву и не оставь нас без помощи твоей в нужде и беде.
Старик с мальчиком усаживаются на прежнее место, ставят блюдо перед собой. Мальчик достаёт небольшой личный кинжал и, подражая деду, так же отрезает по кусочку мясо и ест.
Внезапно со стороны оврага из кустов поднимается длинная лестница. Кто-то, удерживая её верёвками перекинул лестницу через овраг.
Старик:
- Что это? Или мне показалось?
Мальчик смотрит в ту сторону.
- Нет, дади, кто-то лезет по лестнице к нам.
Старик:
- А ну-ка, Елберт, спустись и поймай лошадь.
Старик берёт кремнёвку и поднимаясь всматривается в сторону оврага, где по лестнице в раскорячку ползут люди в красных шароварах, синих рубахах и в смешных круглых шапочках с кисточками. Мальчик сбегает с валуна и ловит лошадь под уздцы.
Первые лазутчики оказываются на этой стороне. Когда их перебралось человек семь, они внезапно выхватили кривые сабли и с криками кинулись к валуну.
Старик не целясь, стреляет:
- Елберт! Быстрее, скачи к отцу.
Старик при этих словах отбрасывает котёл в сторону, хватает с шалаша солому, кидает в костёр. Огонь вспыхивает ярче, но дыма не даёт. Мальчик забирается на лошадь, но не уезжает. Лазутчики уже близко.
Мальчик:
- Дади, дади!
Старик:
- Скачи! Скачи к отцу!
Мальчик на лошади крутится на месте, плачет.
- Дади!
Старик:
- Скачи Елберт, быстрее!
Старик подбрасывает ещё соломы, но дыма опять нет. Он срывает с себя бурку и кидает её в огонь. Мальчик понукает лошадь и та уносит мальчика вниз по дороге в лес. Голова первого лазутчика появилась у края валуна. Старик бьёт её ногой. С криком и руганьем на непонятном языке голова скрывается. Появляются сразу две. Ещё одного успевает сбить старик. При этом шевелит бурку и наконец в небо устремился столб серо-бурого дыма. Старик хватается за кинжал. Лазутчик с криком замахивается кривой саблей, но промахивается. Старик кинжалом попадает ему в руку и сбрасывает с валуна. Но сзади ещё один. Он бьёт саблей, попадает по плечу. Старик валится на бок и скатывается с валуна. Лазутчик победно кричит. Вместе с ещё одним они разбрасывают костёр, но поздно. Дым уже заметили. И на другой скале тоже зажгли сигнальный костёр.
Лазутчики (турки) хватают овец и баранов и балансируя на неустойчивой лестнице уносят добычу на другую сторону.

По лесу скачет большая группа вооружённых ингушей. Впереди на чёрном коне скачет отец Елберта, Тотур. Он увидел сына, придержал лошадь.
Тотур:
- Елберт, сынок, где дади?
Мальчик, не справляясь с лошадью проскакивает мимо, кричит:
- Там дади, там плохие люди!
Кто-то из всадников подскакивает и останавливает лошадь с мальчиком.
Тотур:
- Сынок, скачи домой, пусть все спрячутся в башнях!
Всадник отпускает лошадь и она с мальчиком скачет дольше. Всадники мчатся к пастбищу. Они выскакивают на луг, когда турки ещё не забрали и половины стада. С ходу с гиканьем, криками они мчаться на лазутчиков. Те бросают добычу и бегут к лестнице, кто-то успевает перебежать, кто-то падает в овраг, кого-то достают острые сабли ингушей. Турки не сопротивляются и вскоре всё кончено. Десяток турок остались лежать на земле.
Тотур подьезжает к валуну, спешивается и приподнимает старика.
Тотур:
- Дядя Хасбулат. У тебя рана кровоточит. Надо перевязать, потерпи.
Дади:
- Успел, успел я дать сигнал?
Тотур:
- Успел, успел. Помолчи, не теряй силы.
Тотур отрывает полосу подола рубахи, накладывает на рану на плече и перевязывает другой полосой.
Дади:
- Мало, мало просто дать сигнал. Нам нужно войско, своё войско, как в большой России. Нужен совет, большой совет старейшин, со всей долины Галгаев.
Тотур:
- Мудрые слова говоришь, дядя Хасбулат. Соберём, обязательно соберём совет. А пока помолчи, сейчас поедем к Арсамек, она тебя вылечит. Борш, Саик, помогите мне.
Спешиваются и подбегают всадники. Вместе поднимают старика и сажают на лошадь.
Тотур:
- Борш, Саик, Дахка, Иналук и Джанан, останьтесь, перегоните отару на склон Сеска-Солсы, а мы возвращаемся в Чим.

Горный аул Чим на склоне горы Цей-Лома. Десяток башен окружённых дворами и хозяйственными постройками. Ещё десяток домов-саклей. Ранний вечер. Из коротких труб тянутся к небу тоненькие дымки. Хозяйки готовят ужин, изредка выходят из башен в хлев и обратно, кто-то доит корову. У кого-то залаяла собака, ревёт бык.
На окраине селения стоят старики. Впереди жрец Шаип с высоким посохом, на конце которого трепещет небольшой лоскут белой материи. Шаип весь седой – волосы, торчащие из-под белой папахи, усы, борода и даже брови. За ним пятеро старейшин аула. Все в папахах и бурках. Они молча ждут мужчин, вглядываясь в чащу. Наконец там появляются всадники. Впереди раненный Хасбулат, поддерживаемый Тотуром, едущим рядом. За ними остальные. Они не останавливаясь проезжают мимо к башне Хасбулата, въезжают во двор. За ними заходят жрец и старики. Тут же снуют мальчишки, среди них Елберт.
Жрец Шаип:
- Что случилось?
Тотур:
- Турки напали, угнали несколько овец, ранили Хасбулата.
Спешившиеся всадники снимают Хасбулата и несут к башне. Выбегает старая Зайнап, жена Хасбулата, всплёскивает руками, начинает причитать.
Тотур:
- Несите в дом. Елберт, сбегай, позови тётю Арсамек, скажи ей – Хасбулат саблей ранен.
Елберт, за ним остальные мальчишки убегают.

Внутри башни, перегороженной холстиной, на мягкой кошме лежит раздетый до пояса Хасбулат. В очаге ярко горит огонь, отбрасывая тени на закопченные каменные стены. На овчинных подушечках у очага сидят Тотур и жрец. По стене висят вперемешку одежда, корзины, блюда, в нишах хозяйственная утварь и посуда.. Стоит большой сундук, за сундуком небольшая поленница дров, откуда время от времени Тотур берёт полено и кладёт в очаг. На приспособлениях горят лучины.
Жена Хасбулата и старая, закутанная в чёрное знахарка Арсамек суетятся у раненного.
Арсамак в чаше мешает варево, шепчет заклинания. Пучком трав проводит по ране, брызгает из чаши.
На морщинистом лбу Хасбулата появляются крупные капли пота. Он стонет.
Арсамек говорит Зайнап:
- Смешай масло с мёдом и пои чаще. Утром отрежь кусок курдючного сала свежего от барана, на которого я покажу, и на рану положи.
Тотур:
- Я утром барана зарежу, ко мне придёшь и на барана укажешь.
Зайнап:
- Благодарю тебя, Тотур. Доброе сердце у тебя.
Тотур:
- Ничего, тётушка, боги добры нынче к нам. Поправится Хасбулат и опять станет колотушкой по утрам стучать и все проснутся и будут знать, что Хасбулат уже на ногах, пора скотину на пастьбу выгонять.

Ярко горит огонь в очаге. Огненные блики бегают по лицам Шаипа и Тотура. Молчат, напряжены.
Шаип (вполголоса):
- Вчера гонец был. Объявлен Мехк-кхела. Через пять дней я пойду к Онгашту. Со мной велено пять воинов взять для охраны Совета. Ты пойдёшь, подбери ещё четверых. Возьмите сабли, луки и по пять стрел, и наденьте кожаные доспехи.
Тотур:
- Хорошо, дядя Шаип.
Шаип:
- Пойдём пешими. Возьми одного коня для вещей.
Тотур:
- Хорошо, дядя Шаип.
Арсамек:
- Что это вы там шепчетесь?
Шаип (грубо):
- Какое тебе дело, развесила уши, старая колдунья! У нас мужские дела!
Арсамек:
- Э-э. Уж больно ты загордился, а когда-то проходу не давал. Не ты ли меня когда-то тайком медовой называл? (Смеётся).
Шаип встаёт:
- Ва, женщина, совсем стыд потеряла! Прикуси язык. Тотур, пойдём из этой гала. Был бы Хасбулат на ногах, он бы не позволил в своём доме этой старой колдунье так неуважительно относиться ко мне.
Тотур встаёт, отворачивается – прячет невольную улыбку. Они выходят.

Вечер. В башнях светятся окна-бойницы. Верхушки горных вершин окрашены заходящим солнцем. Во дворе сидят и стоят старейшины, другие мужчины аула, бегают мальчишки. По дороге из леса выходит небольшое стадо коров, подгоняемое пастухами.
При виде жреца все встают, обступают.
Старейшина Тимурко:
- Скажи нам, уважаемый Шаип, как здоровье Хасбулата?
Шаип:
- Будем просить богов и, да смилостивятся они, и ниспошлют выздоровление нашему Хасбулату. А я на рассвете поднимусь к святилищу Ун нанальги и буду просить милости у неё. Очи-ой!
Все негромко вторят:
- Очи-ой.

(1770г.) Долина Тарс Аре. Селение Онгашт.
Вблизи селения Онгашт (Ангушт?), на большой поляне собираются старейшины – представители 24 родов ингушей.
Долго обсуждается вопрос об объединении и о просьбе к северному соседу – России о покровительстве и защите маленького народа, в обмен на лояльность и верноподданничество. Фактически решается вопрос о присоединении к России.
Трёхдневные торжества по сему случаю.

СЦЕНА
На большой поляне, с одной стороны обрамлённой рекой, с других холмистыми предгорьями и высаженными садами молодого селения, на специально устроенных каменных лавках, укрытых коврами сидят старейшины. Их 24. Одетые в нарядные белые и чёрные черкески, украшенные газырницами, перепоясанные кожаными с металлическими наборами ремнями с боевыми кинжалами. У некоторых были сабли в ножнах, украшенных национальными узорами. Все в конусных боевых шапках. Почти все опираются на посохи или палки.
Старейшины гордо сидят большим полукругом. Вокруг, на расстоянии полёта стрелы расставлены воины-охранники. Недалеко небольшой кучкой стоят юноши и молодые горцы. Перед старейшинами на большом высеченном из камня кресле, также укрытым ковром и украшенный полосой ткани с орнаментом, накинутым на спинку, восседает муйты Мальсагов (председатель). Перед ним лежит большой плоский камень.
Мальсагов:
- Вейнахи! Да избавят боги от несчастий наши семьи… Нужда заставила собраться на большой Совет. Наш народ много лет терпит набеги и разорения от врагов. С востока, запада и юга приходят в наши аулы и селения разбойники, грабят и убивают, не щадя ни детей, ни женщин, ни стариков. И только с севера не исходит угроза. Там живёт мирный народ, называющий себя – русский. Много лет приходят с севера купцы, привозят железо, ткани, порох. Эта страна – большая и сильная. У них много воинов, у них грохочущие трубы, сеющие смерть. Одно плохо – у них царь – женщина!
Старейшины шумят, цокают, качают головами.
Мальсагов:
- Но вспомните царицу Тамару!
Старейшины опять, теперь одобрительно шумят и кивают.
Мальсагов:
- Пришло время решить судьбу нашего народа, наших детей и потомков. Говорите!
Мальсагов показал рукой на крайнего.
1-й старейшина:
- Вейнахи! Уважаемые! Пусть никогда не погаснет огонь в ваших очагах! Говорю своё слово. Со времён Субэдэй-бахадура, со времён баскаков и Тахтамыша, Хромого Тимура и персов, кто только не посягал на наши земли. Вот теперь турка пришёл, угоняет наш скот, убивает наших пастухов. Моё слово: просить царицу прислать воинов для защиты.
Все старейшины смотрят на председателя.
Председатель медленно встаёт с кресла и поднимается на камень (знак несогласия).
Старейшины, кто с сожалением, кто с одобрением галдят.
2-й старейшина:
- Уважаемые! Да не лишат нас боги милости своей! Царица пришлёт воинов. Они станут защищать нас. Но нам же придётся кормить солдат, строить для них жилища. Платить за воинов царице дань. И станем мы донниками ещё одного народа. Не годится.
Все смотрят на председателя.
Председатель, не вставая берёт себя одной рукой за нос, другой за ухо (знак согласия).
3-й старейшина Шаип:
- Вейнахи! Уважаемые! Да будем мы свободными! Народ русский, живущий на севере, никогда не приносил беды в наши дома. Этот народ победил своих баскаков и самого Чингисхана. Это сильный народ. Надо просить их царицу принять нас, ингушей, в их семью. Мы должны стать братьями и быть верными нашей дружбе. Вот все мы здесь не умеем написать имени своего, не знаем, как понять палочки и крючочки, а у народа русский есть дома, где они дают знания своим детям. Моё слово: просить царицу принять нас в большую семью, просить царицу разрешить нашим детям приезжать в их дома за знаниями.
4-й старейшина:
- Уважаемые! Да продлятся дни родных наших! Уважаемый Шаип, не торопись. Не мешай две крупы в одной чаше. Нам надо решить главный вопрос – пусть царица примет нас в свою семью – ты правильно сказал. Моё слово: выбрать достойных из достойных, пойти в Кизляр к комедату (коменданту), составить доношение на белом листе царице.
Опять смотрят на председателя.
Председатель берёт себя за нос и ухо.
5-й старейшина:
- Уважаемые! Да будем живы с добром! Мы все здесь выборные, мы все здесь достойные из достойных. Идти надо нам всем. Моё слово – да!
6-й старейшина:
- Моё слово – да!
7-й старейшина:
- Моё слово – да!
И так все оставшиеся 17 старейшин, один за другим:
- Моё слово – да!