Кафка

— Афанасий Аркадьевич, Вам нравится Кафка?
— Я вот что скажу, пожалуй. Нет в мире человека разумного, полагаю, неспособного оценить сей великий талант австровенгрийского производства. Его уникальные произведения, пронизанные чувством отчаяния и безысходности — это, несомненно, уникальное явление в мировой литературе. — Ответил Афанасий Аркадьевич, выламывая дверцу бардачка автомобиля неким подобием фомки. — Сука, где эта сраная магнитола?
— *** знает. А какое произведение Вы считаете главным его шедевром, Афанасий Аркадьевич?
— Процесс, наверное, или Замок. А вообще ты заебал уже, стой на шухере. — Разозлился тот. — Сука, ни *** здесь нет, хоть ****ый руль снимай.
— Что, прямо вообще ни ***?
— Без ****ы.
— ***во.
— Пойдём ебнём? У меня ноль на такой случай припасена.
— Давай.

С этими словами Афанасий Аркадьевич и его безымянный друг покинули салон неизвестного автомобиля с пустыми руками и в печальном настроении. Они никогда не узнают, что магнитола была бережно припрятана под водительским сиденьем.