Глава 1. Сквозь Тьму к Рассвету - Часть 14

Сквозь Тьму к Рассвету

ISBN – 9781311809971

**Продолжение...**

* * *

Брат лежал на диване, пультом переключая каналы. Услышал голос брата, вскочил. Экскурсии по дому не предполагалось – сразу пошли на кухню. Димыч открыл портфельчик, достал коробку конфет, небольшой вафельный торт, несколько банок консервов: икра, крабы, кальмары – Серафима обожала деликатесы.

– Оттуда привёз? Или в Москве отоварился? – проявила она интерес.

– Из Москвы. Хотя теперь и в нашем городе всё можно купить.

– Можно купить, да цены кусаются, – покачала головой родственница. Её перебил Женечка. Небрежно махнул рукой в сторону сложенных на столе гостинцев, обиженно проговорил:

– Что ты конфеты да торт? Привёз бы лучше ихнего шнапса. Мы бы его икоркой закусили, вот бы и интерес был! Да ты всегда недогадливый!

– Тебе только напиться, – заворчала жена, убирая гостинцы.

– Не напиться, а братку встретить, – примирительно ответил Женечка. – Ладно, неси твоей наливки: гость за столом.

Недовольно ворча, Серафима вытерла руки о передник, расставила тарелки и рюмки, стала подавать привычную домашнюю снедь. Картошка, огурчики, помидоры – всё со своего огорода! Достала графин с наливкой, вазу с конфетами.

– Ну, будем, – проговорил Женечка. – За встречу. Признайся, приятно приезжать в родные пенаты! В заграницах хорошо, а дома всегда лучше.

– Лучше, – согласилась с Женечкой Серафима, – особенно, если живёшь там, как у Христа за пазухой, приезжаешь домой раз в три года и всего на три дня. Ты же последний раз на похоронах матери был и пробыл ровно три дня. Сейчас насколько приехал?

– Навсегда, – ответил Димыч. За столом воцарилась немая тишина. Серафима обеспокоенно и пристально посмотрела на гостя. Брат покачал головой и глубокомысленно изрёк:

– Только дураки из благополучной Европы едут в нищую Россию.

– Может и так. Только я вот приехал, – устало вздохнул Димыч. Объяснять причины своего возвращения он не собирался, поэтому увёл разговор в сторону. – Вы-то как? Как племяш мой? Вымахал, конечно! Наверное, он уже институт заканчивает!?

– Как мы? Сам видишь, – Серафима обвела рукой стол. – Этим и живём. Работы нет. Брат твой уже три года не работает. Последний раз подвязался в строительную бригаду – рубили дом новому русскому. На Женечку бревно упало – как же, бревну больше не на кого было падать! Женечка в больнице больше месяца провалялся. Да, Бог с ним – этот новый русский всё равно никому не заплатил за работу.

Валька институт ещё на втором курсе бросил – что толку учиться на инженера? Кому сейчас инженеры нужны? Работу ищет. Да где её найдёшь? Везде зарплаты нищенские, а то и вообще не платят. За бесплатно работать теперь дураков не находится.

– Тяжёлая жизнь, – подтвердил Женечка, потирая некогда ушибленную ногу, – доходу никакого, прорех море: чтобы Валентина от армии откосить, флягу мёда отдать пришлось и денег ещё добавить. А уж, сколько побегали, покланялись – это за своё-то добро! А что делать? Сын. Не поверишь, чуть до инфаркта не дошёл! Работу бросил – ну её к лешему. Думал, домашним хозяйством продержимся. Да лето выпало сырым и холодным: в огороде всё повымокло. – помолчал, покряхтел и, подведя итог каким-то своим соображениям, глубокомысленно заключил: зря всё-таки вернулся. Чем заниматься думаешь?

– На завод устраиваюсь.

– С ума сошёл – на завод! – воскликнул брат, – там зарплату тракторным прицепом в последний раз выдали. Бригадир сговорился с каким-то фермером, тот по дешёвке взял, а бригаде выписали по полной стоимости. Мужикам урон, а что сделаешь, людям жить надо.

Брат собирался продолжить рассказ о трудностях здешней жизни, но Серафима, непривычно долго молчавшая, задала, наконец, сакраментальный вопрос:

– Где жить собираешься? Конечно, Ольгушин домик твой, но он столько лет без хозяина! – пожала плечами, – Женька в нём ульи хранит.

– Вообще не понимаю, с чего это Ольгуша его тебе отписала? – высказал брат своё отношение к истории с домиком, – везёт тебе, братан, в жизни: тебе и Европа, и деньги, и работа, и имущество. А тут хоть помри, ничего не получишь. Почему всё тебе?

С грустью смотрел Димыч на младшего брата. Ему всего сорок – время свершений, энергии действия. А он, располневший, обрюзгший, безвольно сидит, опрокидывая в себя рюмку за рюмкой. Размытое серое свечение, вяло окружающее фигуру брата, яснее ясного говорит о депрессии, низкой самооценке, отсутствии интереса к жизни.

– Ты всё перепутал, Женечка. В нашем детстве всё было подчинено заботам о тебе. Ради тебя родители переехали с хутора в Григорьевку. Из-за тебя мама оставила работу. Из-за тебя и мне крепко попадало. Раз я катал тебя на тележке, нечаянно опрокинул её, ты и заплакал. Из дома выбежали мама и бабка Татьяна. Мама кинулась к тебе, а бабушка схватила меня за ухо, больно оттаскала за него, страшно ругаясь при этом.

– Вот-вот, – подтвердил Женька, – я и говорю, что с рождения я невезучий, и всё через тебя страдаю. Почему тебе наследство, а мне всяческие неприятности?

– Погоди, тогда и мне неприятностей хватило: во-первых, было очень жаль тебя. Во-вторых, руки перестали меня слушаться – не двигались совсем, повисли недвижные. Наверное, полгода ни есть, ни пить не мог. В школу не ходил – какая учёба?

– Что же такое должна была сказать бабка Татьяна, если от её слов у ребёнка отсохли руки? – задумчиво спросила Серафима.

– Наверное, это вгорячах и сказала, – ответил он.

– Шутишь? – недоверчиво возразила Серафима, – это ж так пожелай что кому, и сбудется? Враки. А зря. Я бы много чего нажелала.

У Димыча при мысли о том, чего могла «нажелать» Серафима, пробежали по спине мурашки. А Женька презрительно фыркнул:

– То ты, а то бабка Татьяна! Все говорили, что она сильной колдуньей была. Не пойму только, – обратился он к брату, – сам говоришь, что она тебя любила. Не могла же из-за меня в несколько минут разлюбить.

– Думаю, что за несколько минут ни полюбить, ни разлюбить нельзя, но её слово, в сердцах сказанное, прилипало надолго. А руки мои потом отошли.

– Так из-за этого она дом тебе завещала? Но в последние годы ты не общался с ней. Не пришёл в больницу, даже когда она умирала.

– Я весь тот день провёл в больнице: Аська сломала ногу. Я сидел у её постели, снимал её боль. А когда вышел в коридор, встретил отца и дядю Стаса, тогда всё было кончено.

Объясняя прошлое брату, Димыч слегка лукавил – он знал, что Ольгуша спрятала его от Татьяны. Боялась, что, уходя, наградит его бабка Татьяна тёмной силой, и станет она для него проклятием.

– Думаю, дом она завещала, чтобы с ним передать мне какую-то часть своего Дара. Хотя не знаю, Даром это было бы или наказанием. А дом – что дом? Ты же помнишь, что мы его продали, на вырученные деньги родители подарили тебе мотороллер.

– Мотороллер мне подарил папа, потому что ты отказался от бабушки.

– Говорю же тебе, что я ни от кого не отказывался. Ольгуша всё устроила. И два дома на территории одного двора придумала именно она, тоже исключительно из-за тебя или ради тебя. Она переселилась в летнюю кухню, чтобы, не подвергая тебя опасности, и вопреки запрету отца, лечить хотя бы детей.

Со временем кухоньку обустроили, расширили, рядом пристроили этот гараж, в нём вырыли погреб. Я переселился к Ольгуше. Дом стал имуществом родителей и перешёл к тебе. Кухоньку Ольгуша мне завещала. Видишь, всё просто, всё по-братски!

– Не скажи, – взорвался брат,– про Ольгушино завещание никогда разговору не было. Мама удивилась завещанию, потому что на одном дворе должны были поселиться две семьи. Ольгуша не могла об этом не думать. Но поступила так. Почему?

– Не догадываешься? Не строй из себя мальчика, – зло вставила Серафима, – у него же Сила! Передала всё-таки бабка Татьяна ему силу! Он глаза отвёл людям, задурил им головы. И Ольгушу заставил сделать на него завещание. Как это только не догадался с отцом провернуть такую шутку! Сейчас бы мы не в одном дворе жили, а скитались бы, как бездомные.

– Точно! – словно обрадовался Евгений, – как я не додумался? Всё дело в твоей чёртовой силе. Что захочешь, то и заставляешь людей делать – манипулируешь ими! С родителями ты маху дал, как и с Ольгушиным домишкой. Теперь опомнился, явился права качать! Только напрасно. Двор наш. Чужих мы здесь не потерпим. Если потребуется, я в суд подам. Коммуналки сегодня не приветствуются! А дом Ольгушин нам самим пригодится, тем более что это не дом, а всего лишь какая-то кухня.

Димыч смотрел на своего родного брата, и внутри крепла звенящая волна. Не было злости, не было презрения. Просто хотелось, очень хотелось стукнуть этого дурака чем-нибудь тяжёлым по голове. Стукнуть так, чтобы пришёл в чувство и понял, что не должно быть у родных братьев спора из-за наследства. Сформулировал неосознанное желание в мысль.

Тяжёлая картина, висевшая как раз над тем местом, где сидел его братишка, скользнула со стены, рухнула вниз, прямо на Женькину голову. Поднялась суматоха, Серафима вскочила, Женька запричитал, заохал: «Говорил я тебе, что не надо вешать эту дуру над тем местом, где люди сидят!» Схватился за голову – рассечённая кожа кровила. «А может, это снова ты?» – подозрительно проговорил он, косясь на брата.

Димыч и сам не знал, он это или не он. Слишком опасно наклонён гвоздь, до тупости упёрт Женечка, и раздражение на вечное отсутствие взаимопонимания между братьями росло и ширилось в его груди.

Чтобы закончить больную тему наследства, проговорил:

– Не собирался я поселяться в Ольгушином домике, и забирать его не хотел, нужен он вам – пользуйтесь. Я за машиной пришёл.

* * *

Продолжение следует...

Полную версию книги в формате EPUB вы можете получить отправив свой запрос автору Надежде Выглазовой (vyglazova46@mail.ru) или Николаю Выглазову (nvyglazov@btinternet.com)