Тени появляются в полдень

Я знала тысячи легенд, но сегодня все они разом покинули мою голову. Потому мне остается только молча слушать звук прибоя и всматриваться в даль. Ждать, когда оранжевый диск солнца лениво окунется в морскую пену и окрасит ее в багровый цвет. Словно море – это огромный кусок раскаленного железа, и, чтобы закалить, Небесный Кузнец опускает его в воду каждый день, и каждый день морская гладь снова и снова закипает, а потом остывает до следующего дня. Утром все тот же Кузнец достает остывший свой диск и снова раскаляет его до бела.
И за этим всем каждый день следят горы. Иногда мне кажется, что я тоже скоро стану куском камня, застывшим в одной позе до скончания веков, наблюдающим за солнцеворотом день ото дня.
Я знаю множество легенд. Каждую ночь они сняться мне, смешиваются воедино, утекая сквозь пальцы. Но сейчас, как назло, не могу припомнить ни одной. Все мое сознание поглотил шум прибоя и солнце, медленно опускающееся в морские воды.
Когда все началось? Вчера? Позавчера? Год назад? Или с самого рождения мне суждено вот так сидеть и ждать непонятно чего?
Возле меня иногда в полдень появляются тени. Ни то люди, ни то звери, ни то привидения вылезают из-под камней скалы и садятся рядом, молча наблюдают за морской гладью. В одной из таких теней я узнаю отца, хотя ни разу в жизни его не видела. Иногда даже бросаю ему пару фраз, но ответа не жду – тени на то и тени, что молча следуют за нами. Если бы тени могли говорить, то мы бы задохнулись от правды – ведь они не врут.
Но сегодня, именно сегодня, мне хочется узнать всю правду. Выпить ее, как горькое лекарство, как противоядие и ждать результата. Выживу ли, умру ли – время покажет.
- Ты ее любил? Хоть одно мгновение в своей жизни, ты любил ее?
Силуэт еле различим, иногда тает, но возвращается вновь. Лицо меняется, словно перетекает из одной гримасы в другую – от страха до безмерного счастья.
- Те слова, которые она мне говорит о тебе – это ложь? Правда?
Подул ветерок, тихий и прохладный. Прибой по-прежнему шумел в ушах, и я пыталась угадать в этом гуле его ответ.
Теперь точно понимаю: все началось в тот день, когда он бросил меня, открестился от еще не рожденного ребенка. Именно в тот день, когда мама стала для меня единственным родным человеком, когда все меридианы  мира сошлись в одну точку – ее сердце, любящее за двоих... вот тогда судьба впервые дала мне пощечину. Нет, у меня было самое счастливое детство, были в нем любящие меня люди, добрые лица и неповторимые моменты – спасибо мамочке за то, что она посвятила свою жизнь мне и дому, в котором я выросла и живу. Но все-таки чего-то не хватало. Какой-то мелочи, маленького кусочка паззла, без которого вроде бы и можно обойтись, но картинка все равно остается не полной.
- Почему? Почему ты усомнился в ее верности?  Или же сам был не верен?
Где-то вышине кричали чайки, так жалобно, что хотелось плакать.
- А что до меня? В чем я была виновата?
Сначала я не предавала этому большого значения. Ну, есть одна мама, нет папы – не беда. Были чужие отцы, заменившие мне родного. Потом, чем старше становилась, тем разница между «родным» и «не родным» становилась яснее и четче. В конце концов, я спросила у мамы, как спрашивают все дети: «Кто он? Как его зовут? Где его найти?»... и натолкнулась на стену. Даже нет – на глыбу льда. Она раз и навсегда вычеркнула его из своей жизни, а заодно и из моей. Пару раз, в пылу ссоры, я еще пыталась пробиться сквозь эту глыбу, а потом престала. «И какое мне до него дело?». Если честно, я не из тех людей, которые будут навязываться со своими чувствами к другим.
До сих пор его не искала. И вряд ли буду. Время, когда мне нужна была его любовь, уже давно в прошлом, а давать свое тепло безвозмездно не собираюсь. Никогда не понимала тех брошенных в детдомах детей, которые, вырастая, ищут своих матерей и отцов. А нерадивые папаши и мамаши, увидев, что их чада стали более-менее успешны, тут же «прозревают», падают на колени, со слезами на глазах просят прощения, мол «бес попутал», «время такое было», «я была слишком молода» и т.д. Нет, конечно, всякие случаи бывают, не спорю, но если ты не искала сына лет двадцать-тридцать, жила в свое удовольствие, а теперь требуешь на старости лет ухода и ласки – разве это справедливо? Что ты дала взамен ему? Сидела ли возле его кроватки бессонными ночами, когда режутся зубки или болит животик? Водила ли его в детский садик морозным утром, кутая в колючий шарфик «чтоб не простыл»? Лечила ли ему коленки – верный признак буйных дворовых игр? Сидела ли на родительских собраниях в школе? Провожала ли в армию со слезами на глазах? Не дав ни капли ласки, нечего просить даже мимолетный его взгляд – вот мое мнение. Конечно, я не знаю, что меня ждет впереди, но бросить плоть от плоти своей, кровь от крови - страшнейшее из преступлений, худшее из предательств.   
Но от природы я была всегда очень любопытна. И задавая эти вопросы безликой тени, отбрасываемой утесом, я пытаюсь разложить по полочкам «дела давно минувших дней».
«В чем я виновата?» - проговариваю эти слова медленно, растягивая каждый слог, словно пробую разобраться во вкусовом составе нового, ранее не виданного блюда. Тень незаметно поворачивает ко мне голову и рассматривает незнакомку пустыми, невидящими глазами. А потом враз исчезает, поглощенная солнцем.
- И снова ты меня бросаешь... Я, знаешь ли, уже привыкла.
Жизнь длинная, и, кто знает, может, нас столкнет судьба когда-нибудь на улице как незнакомцев, прохожих. И пусть, лишь мельком взглянув на тебя, я улыбнусь и подумаю: «Какой хороший человек! Был бы ты моим папой!».
И ты, всего на миг, оторвавшись от разговора, скажешь межу прочим, глядя мне вслед: «Какая хорошая девушка! Вот бы мне такую дочь!»...