Апачи Аризоны в начале резервационного периода

Кампанию против апачи полковник Крук начал планировать еще в июне 1871 года, но правительственный мирный курс в некоторой степени ограничивал проведение военных действий против враждебных групп этого племени.
В июле 1871 года с целью устрашения враждебных чирикауа вождя Кочиса, Крук совершает марш-бросок в направлении форта Боуи.  Несколько колонн кавалерии, покинув Тусон, прошли более ста десяти миль по пустыне, двигаясь через горы до форта Апач, потом вдоль гор Могольон  до форта Верде и Прескота с удалением друг от друга на 675 миль.
Данным маневром Крук планировал вынудить враждебных передвигаться в сторону бассейна реки Тонто, где апачи чувствовали себя в безопасности и там нанести по ним сокрушительный удар. Крук полагал, что после этого апачи должны будут понять, что в Аризоне для них больше нет безопасных убежищ и поэтому желание продолжать дальнейшее сопротивление у них поутихнет.
В этой экспедиции наряду с пятью ротами кавалерии и тыловым обозом Крук использовал отряд индейских скаутов, представлявший калейдоскоп из почти всех племен региона: опата, яки, навахо, апачи, мансо, пуэбло, а также метисов и мексиканцев.
Первоначально Крук доверялся скаутам этих племен и мексиканцам, но вскоре определил, что следы апачей могут распознать только лишь апачи и поэтому дальнейшие приоритеты в деле поиска враждебных отдавал скаутам апачи.
 В форту Апач Круку удалось завербовать в качестве разведчиков некоторое число койотеро, которым генерал установил такую же оплату и довольствие, что и солдатам кавалерии.
Скауты койотеро были закреплены за 3-м кавалерийским полком и отданы в непосредственное подчинение капитану Гаю Генри.
«Взаимодействие разведчиков апачи с кавалерией, превзошло все мои ожидания, а вклад койотеро в деле выслеживания враждебных был просто неоценим, – вспоминал капитан Генри. – Благодаря им (койотеро – авт.) при весьма неблагоприятных условиях нам удалось уничтожить семерых воинов враждебных и захватить в плен их женщин».
На марше полковник Крук личным примером демонстрировал образец выносливости и мужества. На протяжении маршрута его интересовало абсолютно все: растения, животные, природные явления. Он задавал массу вопросов индейским скаутам, когда изучал местность.
 «В отношении враждебных, – как писал Джон Бурк – адъютант Крука, – генерал был непримиримым противником. Но с теми индейцами, кто встал на путь мира и помогал армии обезвредить враждебных, он был тактичен и с большим уважением относился к каждому. В Аризоне Крук вербовал скаутов из числа пленников враждебных, и они хорошо ему служили. В делах с генералом индейцы никогда не лгали и не обещали того, чего не могли сделать. Он всегда говорил, что мягкость, честность, терпение, справедливость и холодный ум должны быть основополагающими во взаимоотношениях с апачи. Его стратегия в этом плане имела успех. Апачи доверяли ему».
Но как указывалось выше, прибытие тогда в Аризону мирного уполномоченного Винсента Кольера, не позволило Круку завершить начатую антиапачскую кампанию.
Крук понимал, что меры  принятые Кольером по замирению некоторых групп апачи (выделение им территорий под резервации) проблему этих  индейцев в регионе не решали, а лишь откладывали силовой вариант решения вопроса.
Несмотря на то, что Крук более всего был склонен решать проблему замирения апачей силовым путем, он, по мнению его адъютанта Джона Бурка, все же допускал и иные варианты решения этой стратегической задачи.
«Молва облекает апачей в мрачные цвета гораздо больше, чем они этого заслуживают. Население в основном имеет ложное представление о их злодеяниях, порожденное бытующим отношением к ним со стороны других индейцев, – писал Крук, – К тому же большая часть белого населения по отношению к апачи практикует такие же варварские методы войны как и сами апачи. Аризона сегодня стала прибежищем для различного рода криминалитета, игнорирующего законы, который всегда тень от своих преступлений будет бросать на апачей. Апачи же будут мародерствовать и воевать до тех пор в этой стране, пока не будут покорены».
Действительно, бесконечные набеги враждебных апачских отрядов невольно будоражили сознание находившихся в резервациях соплеменников. Эмиссары Кочиса и других враждебных вождей наведывались в резервации и вербовали в свои ряды воинов для совершения грабежей.
Крук был убежден, что резервации не должны быть приютами для тех, кто является ренегатом (отступником, изменником – авт.).
Так из резервации Дэйт-Крик явапаи постоянно высылали отряды на усиление враждебных апачей. Крук задумал положить этому конец, но миссия генерала Ховарда по замирению Кочиса не позволила ему реализовать своих планов до сентября 1872 года.
Получив дополнительную информацию о причастности явапай из Дэйт-Крик к нападению на экипаж писателя Лоринга, Крук лично направился туда с целью ареста ренегатов.
До этого хуалапаи сообщали Круку, что отщепенцы явапай из Дэйт-Крик и их лидер Очекама готовят покушение на генерала.
 Когда Крук в сопровождении нескольких солдат и погонщиков прибыл на совет с Очекама, явапай выглядели возбужденными и настороженными. На лица многих мужчин была нанесена боевая раскраска. На совет вместе с Круком из резервации Колорадо прибыли некоторые мохаве во главе с их вождем Иретебай. Мохаве должны были опознать налетчиков на экипаж Лоринга. Исходя из задуманного, мохаве должны были находиться среди явапай и угощать табаком именно тех из них, кого подозревали в убийстве Лоринга. Это должно было послужить сигналом для солдат.
Первая самокрутка табака была предложена самому Очекама, который сначала не хотел принимать угощение, но потом все же согласился. После того как мохаве всучили самокрутку последнему подозреваемому, Крук подал сигнал солдатам на захват ренегатов. Явапай оказали сопротивление и воин, находившийся возле Очекама, вскинув ружье, выстрелил в Крука. Лейтенант Росс и погонщик Дэн О’Лири смогли оттолкнуть командующего в сторону, после чего им удалось завладеть оружием стрелявшего.
Разразилась беспорядочная стрельба. Раненому Очекаме удалось вырваться из рук троих погонщиков и бежать вместе с остальными ренегатами к скалам.
После того как стрельба закончилась Крук предложил Очекаме и его людям сдаться иначе должны были пострадать их родственники. Однако большинство ренегатов отказались сдаваться, и ушли в горы. Те, кто сдались, сообщили, что Очекама и  еже с ним планируют направиться в резервацию мохаве в Колорадо для расправы с вождем Иретебай и теми его воинами, которые выдали их Круку.  Для того чтобы предотвратить межплеменную резню, Круку удалось довести до ренегатов, что информацию о налете на экипаж Лоринга он получил не от мохаве, а от других осведомителей.
Вскоре разведчики хуалапаи сообщили Круку о месте расположения лагерей отщепенцев Очекамы.
Спустя несколько недель в стан Очекамы, находившийся глубоко в горах Крук направил отряд кавалерии под командованием капитана Джулиуса Уилмота Мэйсона в сопровождении восьмидесяти шести скаутов хуалапаи, под началом известного следопыта Аризоны Эла Сибера и лейтенанта Уолтера Шуилера.
В месте соединения пяти каньонов под названием Мучос Каньонес отряд Мэйсона обнаружил четыре лагеря отщепенцев, взяв их в окружение.
На рассвете, в то время как разведчики явапаи начали  покидать лагеря, солдаты открыли огонь. В ходе боя было убито около сорока воинов отщепенцев. Женщины и дети явапай были захвачены в плен.
«Офицеры и рядовые действовали великолепно, – докладывал Мэйсон Круку, – в высшей степени положительно оцениваю работу наших разведчиков хуалапаи. В ходе боя хуалапаи не прятались за спины солдат и превосходно сражались».
Мятеж явапаи был подавлен, лишь небольшая группа во главе с Очекамой пыталась скрыться в Мексике, но в ходе преследования отряд
5-й кавалерии под командованием капитана Бернса настиг индейцев, которые понимая безвыходность своего положения, сдались солдатам.
 Таким образом, на западе Аризоны сопротивление апачей и их соседей было сломлено.
Но юго-восток, юг и север Аризоны продолжало лихорадить от набегов враждебных. Апачи обзавелись современными скорострельными ружьями и в столкновениях с войсками чувствовали себя весьма уверенно. В этот период, когда был заключен мир с Кочисом, апачи не представляли силы, с единым центром сопротивления, которым отчасти, на протяжении последних десяти лет, являлся легендарный Кочис. Боевые действие апачей отличались локальностью. Их отряды были весьма малочисленными, что позволяло индейцам легко перемещаться с места на место, и оставлять противнику после себя только одни проблемы.
В середине ноября 1872 года, учитывая уязвимость враждебных в зимний период, Крук начал кампанию против апачи, которую так долго откладывал по вышеуказанным причинам.
Три колонны, сформированные из трех кавалерийских рот и отрядов  от 30-40 индейских скаутов, начали боевое патрулирование местности в верховьях реки Верде и вокруг пика Сан-Франциско. В течение двух недель было уничтожено несколько лагерей апачей и захвачено большое количество провианта враждебных. При этом солдаты, продуваемые всеми ветрами, преодолели двухсот пятидесяти мильный переход по пресеченной местности. Наивысшей точкой, которую удалось преодолеть армии Крука в поисках мест нахождения враждебных это плато Колорадо, находившегося на высоте десяти тысяч футов (более трех километров – авт.)
Каждый день в четыре часа утра солдаты были уже в седле. Достигнув форта Апач, Крук вновь пополнил ряды скаутов следопытами из числа койотеро. Одним из них был шаман койотеро и идеолог апачского сопротивления 80-х Нокаделклинни, которого кавалеристы называли Бобби Доклини.
При переходе из форта Апач в форт Грант  колонна Крука добиралась целый день, так местность была сильно изрезана каньонами. На привале, в то время как солдаты просто валились с ног, командующий отправился на охоту. «Это то самое безразличие к усталости, – писал Бурк, – которое демонстрировал Крук в соединении с пренебрежением к опасности и сноровкой, позволявшие ему в экстремальных ситуациях сохранять самообладание и снискавшие восхищение со стороны проходивших с ним службу».
Достигнув форта Грант, Крук сформировал еще девять независимых друг от друга колонн, направив их по разным направлениям территории враждебных.
До этого апачи никогда не подвергались столь массированному давлению со стороны регулярной армии.
«Вынуждайте апачей сдаваться сразу же, как настигнете их, – приказывал Крук командирам колонн.  – Если они отказываются, навязывайте бой, которого они всегда жаждут. Не давайте времени индейцам на перегруппировку сил. Безостановочно преследуйте их до тех пор, пока последний воин не будет вами пленен или убит».
Кстати говоря, Крук не принимал оправдания офицеров, когда  в результате преследования их подразделения теряли след апачей. «Если лошадь  солдата пала, то он должен продолжать преследование пешком», –наставлял подчиненных Крук.
В ходе преследования враждебных в авангарде основных сил всегда по указанию Крука следовали индейские разведчики, в обязанности которых входило обнаружение следов на подступах к лагерям враждебных и сопровождение к ним основных сил. Но зачастую отряды скаутов, разжигаемые страстью сражения, инициативно начинали атаковать выявленные лагеря враждебных, не дожидаясь подхода солдат.
Признавая ключевую роль индейских скаутов в борьбе против враждебных, Крук распорядился размещать на их одежде опознавательные знаки, дабы солдаты в ходе боя могли отличить своих индейцев от воинов противника. Командиры скаутов по значимости исполняемых функций приравнивались к командирам подразделений частей регулярных войск. Наиболее известными командирами индейских разведчиков, внесшими огромный вклад в ходе войны против апачи в период 70-х-80-х годов, принято считать Дэна О’Лири и Эла Сибера.
«Когда я им (скаутом тонто – авт.) говорю, что собираюсь их убивать, то всегда так и поступаю. А когда говорю что я их друг, то они знают что это так и есть», – хвастал Сибер перед Круком,  подчеркивая свой авторитет среди разведчиков апачи.
Без участия индейских разведчиков войскам сложно было выявлять лагеря и убежища  враждебных апачей. Хотя апачи никогда не выставляли ночную охрану своих лагерей. С помощью индейских разведчиков солдатам необходимо было просто выйти к лагерю апачей и занять позиции вокруг него, чтобы на рассвете потом атаковать индейцев.
     Однажды обычная разведывательная группа из числа восьми кавалеристов и двадцати индейских скаутов в горах Бэд-Рок вышла к лагерю вождя одной из общин тонто Дельшая, убив там четырнадцать человек индейцев. Эта же разведывательная группа по собачьему лаю в горах определила место нахождения еще одного лагеря тонто, и, атаковав его, уничтожила еще одиннадцать враждебных.
Каждый офицер, участвовавший в антиапачской кампании Крука понимал, что армия в деле борьбы с враждебными больше всего обязана именно индейским разведчикам.
Но, Бюро по делам индейцев и ряд высокопоставленных армейских чиновников, в вопросе использования Круком апачей в борьбе против апачей занимали прямо противоположную позицию, полагая, что ставка Крука в войне против враждебных на скаутов апачи отрицательно скажется на боеспособности армии, которую генерал, мол, использует на вторых ролях. «Кто по вашему кому помогает? Индейцы армии или армия индейцам», – вопрошали завистники успеха Крука.
Так или иначе, но успех в кампании против апачи был обеспечен слаженными совместными действиями индейских разведчиков при поддержке армии.
Кроме этого, бюрократы военного департамента и БДИ, добились решения военного министра США о передачи управления тылом в период индейских кампаний на Западе от военных гражданским.
Крук явно воспротивился подобному решению, потому что как боевой офицер хорошо понимал значение тылового обеспечения в ходе кампании. По свидетельству того же капитана Бурка, Крук всегда проявлял особое беспокойство комплектованием тыловых обозов. «Генерал лично проверял каждого мула, бракуя тех животных, которые не соответствовали его стандартам. Мул, который при переходе вброд останавливался, чтобы напиться, немедленно им браковался», – вспоминал Бурк.
К тому же Крук требовал, чтобы аппарели (пандус, пологая площадка или платформа для подъема и спуска грузов, животных и т.п. – авт.) и вьюки подбирались с учетом особенностей каждого животного.
В то время предметы, используемые в тыловом вьючном обозе кавалерийских подразделений американской армии, имели арабские и испанские названия. Седло для вьючного животного называлось «джалма». Седельное одеяло – «sobre-el-jalma» (то, что сверху вьючного седла).
В качестве погонщиков в антиапачских кампаниях Крука преимущественно использовались мексиканцы, от которых Крук требовал, чтобы каждый мул знал строго отведенное ему место в линии обоза, а также и вьюк, который нес на спине. Хорошо выдрессированные мулы при полном снаряжении по звуку колокольчика закрепленного на кобыле (обычного белого окраса) должны были выстраиваться в линию за этой кобылой. Мулы, как говориться не достаточно подготовленные, сбивались в кучу, нарушали линию, создавая заторы на пути движения обоза, что в свою очередь сказывалось на скорости продвижения войск. Чтобы опознавать воспитанных мулов от невоспитанных Крук приказывал погонщикам брить невоспитанным мулам хвосты. Таким образом, воспитанные животные именовались «шустрыми колокольчиками», а не воспитанные «бритыми хвостами».
С подачи мексиканских погонщиков неуважительно отзывавшихся об американских офицерах, последние название закрепилось за молодыми лейтенантами кавалерии, которых в шутку называли «бритые хвосты».
Ежедневная работа погонщика заключалась в том, чтобы  разгружать, нагружать мулов, вычесывать скребком их шкуру, осматривать раны и  ссадины, а также водить на водопой.
Благодаря тому, что Крук уделял персональное внимание формированию тыловых обозов,  мулы в армейских обозах Крука перевозили на себе 320-ти фунтовые вьюки, хотя по нормам средний максимальный вес вьюка на спине мула не должен был превышать 175 фунтов. Вьючные обозы Крука в ходе долговременных переходов по пресеченной местности никогда не отставали от кавалерии и солдаты при необходимости всегда вовремя обеспечивались как пищей, так и боеприпасами.
К концу декабря 1872 года колонна майора Брауна в составе двух рот кавалеристов и тридцати разведчиков апачи, выступившая из форта Грант в горах Суеверия соединилась с ротой капитана Джеймса Бернса и разведчиками пима, приступив к поиску лагерей тонто вождей Дельшая и Чунтза в районах Четырех Пиков и Мазатзал.
Пробираясь вверх по скалам от прогретых каньонов внизу до  заснеженных вершин гор Пинал, войска по трудно проходимым тропа и по пояс в снегу добрались до местности в районе Солт-Ривер. Разведчики апачи определили, что здесь  находиться пещера, которая является излюбленным убежищем тонто. Ландшафт этой местности был настолько крут, что солдаты в условиях низких температур, и под покровом ночи, чтобы сохранять скрытность передвижения, были вынуждены совершать восхождение пешими.
Как сообщал в мемуарах капитан Бурк, один из разведчиков по имени Нантахе пояснил, что солдатам необходимо перекрыть пути отступления враждебных, образовав несколько линий заграждения, и в случае боестолкновения с ними сражаться отчаянно, не оставляя в живых никого из противников. Кто-то из солдат скептически возразил, мол, на такой высоте и в условиях сурового климата вряд ли кто-то из враждебных может здесь находиться. Нантахе лишь улыбнулся и сказал: «Поглядим».
Потом Нантахе вывел взвод снайперов под командованием лейтенанта Уильяма Росса на позиции весьма удачные для ведения прицельного огня по пещере, расположенной как бы на уступе в четырехстах или пятистах футах от вершины скалы. Капитан Бурк, и сорок человек солдат заняли позиции в нижней части каньона на площадке перед скальной стеной.
Перед пещерой, из опавших и расколовшихся камней образовался защитный вал, и на уступе перед входом в пещеру шесть воинов враждебных исполняли ритуальный танец.
По команде Росса снайперы открыли по танцорам огонь, сразив каждого.
Через переводчика майор Браун обратился к враждебным, которые засели в пещере, с предложением о сдаче. В ответ апачи издевательски показали свои задницы, насмешливо похлопав руками по ягодицам. Тогда Браун предложил враждебным выдать хотя бы женщин и детей, но апачи отказались, предупредив, что намерены сражаться до последнего.
От входа в пещеру апачи по дуге выпускали стрелы,  для того, чтобы они попадали в спины солдат, укрывавшихся за скалами. Однако, как свидетельствует Бурк: «Стрелы апачей почти не наносили вреда…».
Браун в свою очередь приказал солдатам стрелять под скальное перекрытие, чтобы пули рикошетом поражали засевших в пещере враждебных. Подобный тактический прием дал некоторые результаты, после чего Браун снова предложил сдаться. В ответ из пещеры раздались вопли, сопряженные с неким иступленным криком. «Будьте настороже, – говорили индейские разведчики, – они там поют песню смерти, а это значит, что скоро  бросятся в атаку».
Потом двадцать молодых воинов враждебных выскочили из пещеры, запрыгнули на защитный вал из камней, вскинув ружья и луки, и в приседе обстреливали позиции солдат. Между тем один из воинов враждебных  проскользнул через первую линию солдат, которая вела огонь по его соплеменникам, и ползком пытался пройти вторую заградительную линию, о которой даже не подозревал.  Но ружейный залп сразил его, прежде чем он успел вскинуть ружье и открыть прицельный огонь.
После массированной огневой атаки по пещере, майор Браун отдал команду на штурм. Тонто уже сопротивление солдатам не оказали. Войдя в пещеру, солдаты Брауна обнаружили убитыми семьдесят шесть человек враждебных. Почти все из тридцати пяти уцелевших апачских женщин были ранены.
По словам Бурка пещера представляла хорошо укрепленный бастион, обеспеченный запасами еды, утварью добытой в набегах и боеприпасами. Пленные женщины сообщили Брауну еще об одном лагере враждебных соплеменников, находившемся в южной части этого каньона. По словам женщин, воины из этого лагеря, услышав выстрелы, наверняка прибудут сюда и атакуют солдат. В этой связи Браун приказал спешно возвращаться к вьючному обозу и выступить к тому месту, где находился лагерь, на который указали женщин тонто.
Один из раненых воинов, которого солдаты приняли за мертвого, рассказал соплеменникам, которые на звуки выстрелов поспешили прийти к пещере, о разговоре между индейскими скаутами о том, что солдаты собираются атаковать их лагерь. После чего те вынуждены были возвратиться обратно и упредить остальных о надвигающейся опасности.
В ходе боя у пещеры была ликвидирована одна из самых ретивых группировок враждебных тонто. Но сопротивление тонто, не смотря на уничтожение «пещерной группировки» продолжалось.
 Данная операция в очередной раз убедила скептиков в том, что эффективность в деле установления горных убежищ враждебных достигается только путем совместных действий войск и скаутов апачи. Без помощи индейских разведчиков войска никогда бы не отыскали в горах замаскированные лагеря враждебных.
«Чем больше мы на деле узнавали разведчиков апачей, – писал Бурк, – тем  сильнее привязывались к ним. Конечно, они были более дикими и суеверными, чем скажем пима и марикопа, но гораздо надежнее и обладали они  мужеством и отвагой, несравнимыми с другими индейцами».
Крук старался привлечь к службе скаутами как можно больше апачей еще из соображений того, что статус этих индейцев в армии гарантировал лояльность поведения их соплеменников, так как скауты были своего рода «заложниками» военных, что не позволяло им перебегать на сторону враждебных.
После сражения в пещере Солт-Ривер майор Браун вместе с захваченными пленниками отправился в форт Макдауэл (Кэмп-Макдауэл). Пробыв там несколько дней, колонна Брауна вновь возвратилась в горы Суеверия, где обнаружила небольшой лагерь тонто, атаковала его, убив несколько воинов и захватив в плен женщин и детей. Многим обитателям этого лагеря удалось бежать и рассеяться в горах.
 Через несколько дней к солдатам пришел мальчик апачи и сообщил, что его люди желают мира. Дав ребенку поесть, Браун отпустил его и попросил, чтобы  с просьбой о мире к нему явился кто-нибудь из взрослых. Вскоре пришла старая женщина (апачи как уже отмечалось, не рисковали в качестве парламентеров отправлять человека способного сражаться, поэтому данные функции у них, как правило, выполняли женщины), которую Браун, как и пришедшего до нее мальчика, накормил и отправил обратно. После старухи явился старик тонто, который рассказал, что их община разбежалась  в горах, и он мог бы собрать ее, после чего они готовы сдаться, ожидая подхода солдат у места впадения реки Сан-Педро в реку Хилу. Старик сдержал слово.
На марше, по мере продвижения колонны майора Брауна в форт Грант, к ней присоединились еще несколько групп тонто. В итоге в форт с Брауном пришли 100 человек тонто, 26 воинов которых согласились поступить на службу скаутами.
Командный лагерь из форта Грант, полковник Крук перенес к подножью реки Грэм. Возвращавшиеся из экспедиций колонны отдыхали там и пополняли  запасы провизии. Затем, в целях обнаружения убежищ враждебных в заснеженных горах Сьерра-Анча, Мазатзал и Могольон, колонны снова возвращались в Бассейн реки Тонто.
С тех пор, как армия Крука стала массово использовать услуги разведчиков апачи, их враждебные соплеменники находились в постоянном напряжении и потеряли покой. Надежда на благополучный исход в деле  своего спасения таяла день ото дня.
Однако отряды враждебных по-прежнему доставляли беспокойство  мирному населению.
Пока солдатские патрули прочесывали горы, военный отряд враждебных тонто в марте 1873 года напал на город Викенбург (Аризона), лишив жизни многих населявших его. Индейцы при этом увели табун лошадей и стадо крупного рогатого скота. Так как по близости не было войск, преследование апачей началось спустя сутки силами кавалерийского отряда под командованием майора Рэндала и разведчиков апачи.
Скауты предположили, что враждебные  отправились к своему скрытому убежищу на вершине горы Таррет, которое было столь неприступным, как и пещера в Солт-Ривер.
Карабкаясь по горам, в сумерках, солдаты к полуночи вышли к стойбищу враждебных, и до рассвета наблюдали огни индейских костров.
На рассвете, когда тонто пришли в движение, солдаты с заранее занятых вокруг стойбища позиций открыли огонь по враждебным, после чего бросились на штурм. Некоторые из враждебных, кто не был сражен пулей бежали к краю утеса и бросались вниз, разбиваясь насмерть о камни. Некоторым воинам все же удалось скрыться. Несколько оставшихся в живых женщин сдались солдатам.
Поражение на горе Таррет, как и в пещере Солт-Ривер усилило смущение враждебных. Тонто точно знали, что их соплеменники, помогая солдатам, приведут последних ко всем остальным горным оплотам, которые им известны. От понимания этого многие враждебные приходили в отчаяние и потихоньку начали сдаваться в фоту Верде (Кэмп-Верде), всячески выражая стремление к миру.
Таким образом, вскоре сдался военный лидер тонто Ча-липун (Чарли Пэн или как его еще называли Чарли Сковородка) и его группа. На вопрос что заставило этого вождя сдаться, Ча-липун ответил, что отнюдь не страх перед силой американского оружия, а противостояние с собственными людьми. По словам вождя ни он, ни его воины не могли спать спокойно ночью из-за боязни быть окруженными и уничтоженными. Они не могли охотиться или заготавливать мескаль, боясь быть обнаруженными.
В беседе с Ча-липуном, Крук заверил вождя, что если он и его люди впредь будут оставаться мирными индейцами, то он (Крук) станет их другом.
К концу антиапачской кампании Крука, вспоминал Бурк: «…возвращавшиеся в форт Верде кавалеристы выглядели весьма измотанными. Бородатые, грязные, оборванные, но гордые от осознания успеха победы над таким ужасным противником».
В обращении к солдатам полковник Крук рассказал, мол, враждебные жаловались ему, что каждая скала на их земле перешла на сторону солдат.
Он также отметил и тех, без кого эта победа была невозможной. По словам Крука, разведчики апачи просто «бесценны».
Однако борьбу еще продолжал непримиримый Дельшай, которому удавалось удерживать членов своей общины вместе и продолжать совершать набеги вдоль Солт-Ривер и Хилы.
 В апреле 1973 года на поиски легендарного лидера тонто отправилась колонна майора Рэндала.
Выйдя к лагерю Дельшая у ручья на юге гор Мазатзал солдаты, как всегда окружили его и на рассвете атаковали. Как только атака началась, Дельшай сразу же выбросил белую тряпку, показывая, что он готов сдаться.
Рэндал сказал Дельшаю, что не верит ему, так как  Дельшай сдавался и раньше, но  всегда нарушал свое слово.
Дельшай пояснил, что теперь будет подчиняться военным, так как желает уберечь своих людей от голодной смерти. Полгода назад у него было 125 воинов, а сегодня всего 26.
Рэндал принял сдачу Дельшая и его людей, сопроводив их в форт Апач.
Но Дельшай испытывал неприязнь к тому месту, так как местные индейцы явапай, пинал, койтеро, расположившиеся в резервации провоцировали людей Дельшая, издеваясь над ними, предавая насмешкам и оскорблениям. Дабы избежать развития внутреннего конфликта, администрация резервации переместила общину в форт Верде, где находились большинство тонто. Это место известно теперь как Государственный Парк Ранчо Мертвой Лошади (Dead Horse  Ranch State Park), на берегу реки Верде.
Администрация резервации форта Верде срезу же преступила воспитанию тонто в духе ценностей белого человека. Под контролем лейтенанта Уолтера Шуилера и агента доктора Уильямса все находившееся в Верде апачи использовались на строительстве оросительного канала необходимого для ирригационной системы резервации. Поскольку правительство планировало переселить индейцев из форта Верде в резервации Сан-Карлос, то финансирование строительных работ и обеспечение индейцев пайками практически не осуществлялось.
Чтобы накормить индейцев, Шуилер изыскивал средства от продажи коровьих шкур.
Апачи, облаченные в списанную солдатскую форму,  пришедшим в негодность инструментом в руках, рыли канавы в пять миль длинной. Мужчины капали, а женщины в корзинах выносили землю. При строительстве канала были задействованы не только индейцы из Верде, но также индейцы находившиеся в фортах Уиппл и Хуалапаи.
 Количество больных среди индейцев к концу посевной начало возрастать с каждым днем.  Лейтенант Шуилер, взяв на себя функции агента в связи с болезнью доктора Уильямса (психическое расстройство), с целью обезопасить индейцев проживавших в долине реки Верде от эпидемии лихорадки разрешил тонто покинуть Верде и уйти на время в горы.
Несмотря на то, что основная масса тонто вернулась в Верде, все же некоторые группы ренегатов вновь укрылись в горах, откуда делали вылазки, нападая на соседние ранчо.
Крук через посыльных сообщил ренегатам о необходимости вернуться в резервацию в ближайшее время, в противном случае на них объявлялась охота.
В этой связи Крук в своей штаб-квартире в форту Уиппл с целью заключения формального мирного договора между племенами Аризоны, враждовавшими в прошлом, собрал вождей: тонто, пима, папаго, марикопа, юма, мохаве, хуалапаи и явапай. 
После подписания этого соглашения тонто вновь вернулись в Верде и приступили к посевной. Индейцы освоили шестьдесят акров земли под овощные культуры и чуть больше под зерновые. Тонто возвели водяное колесо и преуспели в вопросах орошения земли. Трудолюбие этого апачского племени вселяло надежды в опекунов в лице администрации резервации.
В 1873 году, в целях предания большей самостоятельно агентствам, опекавшим индейцев, Конгресс США упразднил ведомство управляющего по делам индейцев Аризоны. Каждое агентство с этого периода по вопросам закупок напрямую должно было контактировать с федеральным Бюро по делам индейцев. С целью профилактики  коррупционных проявлений со стороны агентов, в резервации два раза в год с проверкой направлялись инспектора БДИ. Но это нововведение на практике никак не повлияло на то, чтобы разрушить хорошо отлаженный механизм обмана индейцев со стороны агентов и контрагентов.
Между Сан-Диего фортом Юма, Марикопа Уэлс, Прескоттом, фортом Уиппл, Тусоном, резервацией Сан-Карлос и фортом Апач заработал телеграф. Одно из первых телеграфных сообщений исходило от вождя апачей Питоне в адрес вождя юма Паскуаля, в котором вождь апачи грозил вырезать всех юма, если вождь юма не сдержит свое обещание сохранять мир в резервации.
В этом же году командующему округом полковнику Джорджу Круку за достигнутые успехи в деле покорения Западных апачей было присвоено звание бригадного генерала (в американской армии промежуточное звание между полковником и генерал-майором – авт.)
  С этого периода генерал Крук осуществлял контроль за всеми резервациями в Аризоне кроме резервации Чирикауа (резервация Кочиса).
От офицеров и солдат, выполнявших функции по охране резерваций, Крук требовал, чтобы они относились к апачи «как к сыну невежественному, но не глупому».
Проблем в резервациях хватало. Большое скопление людей приводило к распространению очагов заболеваний. Если раньше администрация разрешала индейцам покидать резервацию в связи с опасностью какой-либо эпидемии, то со второй половины 1873 года вышел запрет на оставление резервации индейцами. Военные старались запасаться медикаментами в первую очередь, чтобы лишний раз не давать повода индейцам покидать территорию резервации по причине угрозы распространения какого-либо заболевания. 
  Многие из апачей время от времени проявляли беспокойство и устраивали мятежи в резервациях.
Самой большой проблемой любой резервации являлись потасовки между проживавшими там племенами апачей и их соседями. Не исключением были и внутриплеменные конфликты между различными общинами апачей. Отдельные вожди и воины соперничали за влияние в племени. Многие старались просто выслужиться перед администрацией, для того, чтобы заручиться поддержкой белых и с их помощью подавить притязания на лидерство того или иного претендента.
Как утверждают исследователи, если бы управление резервациями в Аризоне оставалось хотя бы десять лет в руках генерала Крука, то последний устранил бы все имеющиеся противоречия в системе их функционирования и первую очередь, добился бы расселения враждовавших племен по отдельным территориям. Но на то момент Крук не мог преодолеть искусственных барьеров, выставляемых политическим курсом Бюро по делам индейцев.
Наряду с мерами поголовного ежедневного перечета индейцев,  запрета покидать резервацию, Крук подготовил инструкции в отношении организации индейского самоуправления на территории резервации. В этой связи апачи создавали внутриплеменную полицию. Полицейские-индейцы являлись инструментом в руках администрации, который оказывал влияние на остальных членов племени. Для того чтобы привлечь воинов апачи в ряды полицейских Крук распорядился выделять их семьям дополнительный паек и дополнительный надел земли для обработки.
Также согласно инструкциям женщины апачи должны были опрятно одеваться, соблюдать личную гигиену и содержать жилище в чистоте.
Для приобщения апачей к обращению с денежными знаками, Крук ввел в резервациях уроки финансовой грамотности. Бухгалтера агентств должны были внимательно следить за накоплениями наличности, вырученной от продажи продукции произведенной индейцами, и объяснять индейцам, что можно приобрести за ту или иную монету или купюру.
Те апачи, которые состояли на службе в кавалерии в качестве разведчиков, имели жалование соразмерное с солдатом контрактником.
Естественно апачи не понимали толк в деньгах и практически весь заработок спускали на приобретение безделушек.
 Однажды Крук в один из дней выплат жалования, не удержался и сказал, обращаясь к скаутам, которые собирались в очередной раз спустить деньги, как говорится на ветер: «Деньги похожи на желудь, который если его посадить в землю взрастет и даст дерево, но если деньги тратить впустую, то они будут похожи на растоптанный желудь».
Крук объяснял индейцам, что если они на часть своего жалования закупят в Калифорнии лошадей, овец или коров, то их доходы приумножаться и они будут жить лучше.
По словам Бурка, апачи были настолько впечатлены доводами генерала, что отправились в Калифорнию за скотом, овцами и лошадиными табунами.
Наставники из числа офицеров проводили с индейцами занятия, на которых рассказывали о структуре государственного управления простыми, доступными для апачей способами.
Если апачи не были согласны с той или иной формой управления в резервации или мерой воздействия применяемой к ним агентами, Крук призывал офицеров и агентов не педалировать ситуацию, а давать индейцам возможность адаптироваться к восприятию того или иного правила постепенно. Так же Крук рекомендовал воздерживаться от любых воспитательных мер, способствующих вызвать вспышку недовольства апачей.
Однако резервационная политика Крука  не получила своего развития.
Лоббисты так называемой «Индейской Клики» в лице воротил теневого бизнеса, наживавшиеся на контрактах с государственными ведомствами, завязанными на обеспечении резерваций, используя свое влияние в Вашингтоне, добивались  недопущения  самостоятельного развития индейцев.
Они пробили вопрос переселения тонто из резервации Верде, которая им была отдана навсегда в унылые земли резервации Сан-Карлос, где от плохого климата не могли прижиться даже ящерицы.
Но Круку пока удавалось откладывать переселение тонто, которое произошло лишь в 1875 году.
Взаимоотношения между военной и гражданской администрациями резерваций постоянно обострялись.
Так в конце мая 1873 года в резервации Сан-Карлос произошло покушение на агента Чарьлза Лараби. Причиной инцидента стали интриги доктора Уилбура предшественника Лараби, который манипулируя индейцами, с целью замести следы своих махинаций, натравливал их на неповиновение военным и подстрекал к нападению на своего сменщика.
«Алчный Уилбур, – вспоминал Крук, – едва не стал причиной новой воины с апачи. Желая скрыть свои сомнительные делишки он делал все возможное, чтобы помешать работе своего сменщика, побуждая индейцев  убить его».
Изобличенный в махинациях и воровстве Уилбур интриговал против вновь назначенного агента Чарльза Лараби, который потребовал расследования деятельности Уилбора, прежде чем примет у него дела. 
К тому же Лараби нашел, что апачи также недовольны Уилбором, который, возмутил их до такой степени, что они готовы были бежать из резервации.
Уилбур ничего не предпринимал, когда в резервации Сан-Карлос в ходе борьбы за соперничество апачи разделились на фракции. Одну из них возглавили вожди Эскиминзин и Чигуито другую Кочинэй и Чунтза. Один из воинов Чунтза соблазнил жену Чигуито, а воин Эскиминзина отомстил за это, убив одного из родственников Чунтза. В стане апачей созрел мятеж. Лараби встревожился и запросил с целью предотвращения конфликта дополнительную роту солдата. Понимая, что само прибытие дополнительных войск в Сан-Карлос скажется на его дальнейшей карьере, Уилбур попытался натравить на Лараби индейцев. Нахождение в резервации излишнего количества солдат всегда возмущало индейцев.  Уилбору же была выгодна заварушка, потому, что, таким образом, он намеревался сокрыть следы своих преступлений, списав под шумок все на не обдуманные действия Лараби и индейцев.
Прибытие солдат лейтенанта Элми предотвратило мятеж и бегство апачей из резервации.
Но в конце мая 1873 года, в день выдачи пайков один из воинов вождя Кочинэя совершил покушение на агента Лараби. В рукопашной схватке с индейцами погиб лейтенант Элми. Солдатам удалось взять ситуацию под контроль. Лараби сложил полномочия, и управление в резервации перешло в руки военных. Жесткая военная дисциплина Сан-Карлос стала приоритетом дальнейшей жизни индейцев на территории резервации.
Но, в октябре 1873 года, управление резервацией Сан-Карлос перешло в руки гражданских. Агентом был назначен Джеймс Робертс, который в то же время являлся агентом и в резервации койотеро форт Апач. Военный пост резервации перешел под командование майора Рэндала.
В январе 1874 года за попытку организации мятежа Рэндал приказал арестовать вождя аривайпа Эскиминзина, но последний с группой соплеменников скрылся в горах. В ходе преследования беглецов войска получили приказ живыми их не брать. Часть апачей из-за боязни расправы возвратилась в резервацию, где спряталась в ее отдаленных уголках.
Группы ренегатов под предводительством Эскиминзина и Чунтза осуществляли вылазки и грабили на дорогах. Однажды они напали на фургонный обоз, находившийся на одном из берегов реки Хилы. Из-за высокой воды в реке обоз вынужден был расположиться у реки. Апачи попросили у фрахтовщиков еды и виски, и когда им было отказано, то они убили всех обозников. Затем одна из групп ренегатов совершила набег на Темпе, убив по пути шестерых граждан.
Вскоре измотанные и голодные ренегаты возвратились в Сан-Карлос и сдались администрации. Эскиминзин впервые пошел на сотрудничество с администрацией, выразив полную готовность помогать солдатам, отлавливать ренегатов из числа других групп апачей. Подобное желание объяснялась элементарной борьбой за собственное выживание. Многие вожди апачей понимали, что необходимо, наконец-то, смиряться с обстоятельствами, на которые влиять они уже не могли, и приспосабливаться к другим условиям жизни.
Агент  в форту Апач доктор Соул хирург по специальности, состоял там, на службе на протяжении двух лет опекая койотеро, которые делали невиданные успехи, приобщаясь к ценностям цивилизации. В 1872 году на посту агента его сменил Джеймс Робертс, который позже как отмечалось выше, был назначен агентом в резервацию Сан-Карлос. При Робертсе койотеро заполучили ранее обещанный вождю Мигелю президентом США Грантом скот в количестве пятнадцати голов. Робертс добился выделению для койотеро еще четырнадцати голов и сотни овец.
К слову будет сказано уважаемый читатель, что скот  в эпоху Дикого Запада был на вес золота и стоил немалых по тем меркам денег. Койотеро вскоре стали неплохими скотоводами, проявляя заботу в отношении животных. Но успехи в земледелии и скотоводстве, которые демонстрировали койотеро, никак не оправдывали повальное пьянство, которое охватило их резервацию. Кроме этого проблема эпидемий ложилась тяжелым бременем на плечи Робертса.
Чтобы остановить изготовление алкоголя (тисвин) индейцами из проросшего зерна, Робертс вынужден был заказывать рационы для койотеро не из цельного зерна, а уже готовый какой-либо продукт из него. Данная полумера лишь в малой степени решала проблему. Койотеро все равно умудрялись добывать алкоголь и надолго уходили в запои, часто завершавшиеся драками со смертельным исходом.
Как и всякий гражданский, Роберст на втором году службы в должности агента, все чаще сталкивался с прямом вмешательством в свою работу военных.
Майор Рэндал  требовал от Робертса жестко наказывать тех апачей, которые тайком переправляли выданные им пайки соплеменникам, скрывавшимся в горных убежищах, а также и тех, кто принимал участие в заговорах против администрации и подстрекал остальных прекратить занятие земледелием. В этой связи Рэндал, невзирая на мнение Робертса распорядился вести надзор за выдачей рационов индейцам.
Конфликт между майором Рэндалом и агентом Робертсом в начале 1875 года достиг критической отметки.
Робертс, как и полагалось, собирался устроить поголовный пересчет находящихся в  форту Апач  различных общин индейцев, с целью определения точного количества пайков, которые требовалось им выдать. Командир поста майор Рэндала, подержал это мероприятие, и направил отряд солдат в агентство. Как уже отмечалось, апачи  настороженно относились к присутствию большого количества солдат на территории резерваций. Однако сильная метель, по мнению Робертса воспрепятствовала эффективному подсчету индейцев и он решил отменить поверку. Но  войска под командованием капитана Оджилби уже прибыли в резервацию и потребовали проведения поверки. Индейские вожди выказали агенту свое возмущение относительно беспричинного присутствия войск на территории резервации. Робертс в свою очередь, попытался задобрить индейцев пайками. Но апачи не унимались, требуя от солдат покинуть резервацию. Оджилби, как не уговаривал его Робертс, не соглашался и считал, что должен предотвратить явный мятеж апачей.
 Индейцев удалось успокоить, но  вскоре койотеро и другие общины апачей находившихся в форт Апач были переселены в резервацию Сан-Карлос, под опеку нового агента Джона Клама,  который демонстрировал способности организатора, и укротил амбиции военных.
Еще одной причиной, по которой индейцев из форта Апач переместили в Сан-Карлос, было обнаружение руды на территории резервации, и промышленники не преминули развернуть шумиху о необходимости продажи этой земли в «национальных» интересах. Как оказалось, в махинации продажи резервационных земель был вольно или невольно вовлечен агент Робертс, репутация которого в связи с этим была подпорчена, что в итоге повлияло на его замену Кламом.
Резервация Чирикауа находилась вблизи мексиканской границы, куда частенько группы апачских ренегатов захаживали, промышляя воровством и грабежами.
Выполняя функции агента в резервации Чирикауа, Том Джеффордс весьма скоро стал понимать, что индейцам не стоит абсолютно рассчитывать на некую особую поддержку правительства в вопросе обеспечения рационами. Он зачастую игнорировал все правила и инструкции, установленные правительством для находившихся в резервации людей Кочиса. Главным, считал Джеффордс должно быть сохранения мира. Поэтому зачастую, для того чтобы избежать каких-либо возмущений со стороны апачей, Джеффордс из собственного кармана закупал для них медикаменты и не обходимую утварь.
По достоинству оценив усердие Джеффордса, чиновники БДИ в некоторой степени стали с пониманием относиться к его нестандартным способам управления резервацией и улучшили режим поставок продовольствия для чирикауа.
Единственная резервация, где не осуществлялся военный контроль за индейцами, это была резервация Кочиса, который продолжал честно сотрудничать с Джеффордсом, помогая тому возвращать потерпевшим гражданам украденный индейцами скот и лошадей.
Джеффордс своим личным авторитетом держал дисциплину среди подопечных. Его успехи в деле управления свирепыми чирикауа раздражали самого генерала Крука, который то и дело старался уязвить Джеффордса, и добиться передачи контроля за людьми Кочиса армии.
Джеффордс без смущения отрицал всякие обвинения в своей адрес, касающиеся того, что он потворствовал набегам своих подопечных на территорию Мексики. Хотя лично он хорошо был осведомлен о визитах индейцев резервации в Мексику и грабежах, которые они учиняли там.
Более того резервация Кочиса стала транзитным коридором, убежищем для многих других племен апачи, которые следовали в Мексику и обратно.
Находившиеся в форту Верде явапаи и хуалапаи между собой состояли в дружественных отношениях, но с тонто эти племена примеряться не хотели. Разведчики хуалапаи и явапаи активно содействовали поиску лагерей  все еще небольших групп враждебных, окапавшихся в Бассейне реки Тонто, которые на протяжении лета 1873 года сбегали из резервации. Несмотря на жару и дефицит питьевой воды отряды солдат регулярной армии и  индейских разведчиков выслеживали ренегатов и возвращали их в резервацию.
  В Верде, как и впрочем, в любой другой резервации, двоевластие (командир поста и индейский агент)  между собой конфликтовало.
Лейтенант Шуилер упрекал агента за мягкотелость по отношению к апачам, агент, в свою очередь высказывал претензии Шуилеру относительно того, что войска пугают его подопечных, когда появляются в агентстве, и тем сам провоцируют их на неадекватные действия.
«Большинство агентов, – говорил Шуилер, – бояться возмущений индейцев и всячески стараются заискивать перед ними, примиряя их между собой. Но индейцы, чувствуя слабину такого агента, просто перестают уважать  его. Я и сам боюсь индейцев, – признавал далее он, –  но также знаю из опыта, что гарантом моей безопасности будет являться страх, который  мне необходимо насаждать среди них. Индейцам понятны два чувства: ненависть и страх. Если они не бояться оппонента, то просто его презирают, всячески выказывая ему свое неуважение».
В сентябре 1873 года агентом в форт Верде назначен доктор Уильям Корбьюсер, который быстро установил доверительные отношения с хуалапаи и явапай. Эти индейцы настолько захватили внимание доктора, что он, учитывая их общительность и чувство юмора, научил их каламбурить, соединяя сочетание английских выражений с их собственным языком. Таким образом, вскоре многие дети резервации уже напевали «Джон Браун маленький индеец». Причем эту песенку можно было услышать и днем и ночью.
Многие из тонто продолжали покидать резервацию и осуществлять набеги в окрестных территориях, чем вызывали обеспокоенность не только доктора Корбьюсера, но и генерала Крука.
В этой связи, отряд разведчиков под управлением Эла Сибера часто направлялся Круком в район обитания ренегатов из числа тонто, где осуществлял патрулирование. В результате разведчики Сибера в районе Рэд-Рок (Красная Гора) захватили некоторое количество женщин ренегатов, которые указали место, где скрываются их мужчины. Лежбище располагалось в скалистых отрогах, добраться до которого можно было лишь только через узкую щель скалах, достаточную для того, чтобы в нее пролез человек не крупного телосложения. Целая ночь понадобилась разведчикам Сибера, чтобы  пройти эту щель и выйти  к убежищу ренегатов, заставив их сдаться.
«Только страх быть уничтоженными, заставит ваших индейцев (тонто – авт.) окончательно осесть в резервации», – сетовал Крук, выказывая свое негодование лейтенанту Шуилеру тем, что его люди при захвате ренегатов никого из них не убили. 
К середине лета 1873 года Дельшай получил информацию об упразднении резервации Верде и переселении всех тонто в Сан-Карлос, в связи с чем, покинул резервацию.
 Из нескольких сотен бежавших тонто большинство, включая Дельшая в скором времени вернулись  обратно. Однако с возращением неугомонного вождя обстановка в Верде накалялась, так как Дельшай оставался непреклонным относительно своих убеждений – сражаться с белыми до конца соей жизни и вынашивал планы нового побега. Дельшай окружал себя единомышленниками из числа других лидеров тонто и приступил к заготовке оружия.
Лейтенант Шуилер сообщил о своих подозрениях относительно Дельшая генералу Круку, который приказал арестовать вождя и поместить его в караульное помещение. Кроме того, Крук рекомендовал для надежности сначала ликвидировать несколько сподручных Дельшая из числа лидеров тонто, которые его поддерживали.
Арест Дельшая Шуилер планировал провести во время поверки индейцев, из-за частоты проведения которой, как полагал лейтенант, никаких подозрений у Дельшая не вызовет. Переводчик тонто, услугами которого пользовался Шуилера, как раз был одним из последователей Дельшая и незадолго до построения разрядил ружье лейтенанта.
Когда перед строем Шуилер объявил недовольным тонто, что все они с этого момента будут находиться под арестом, Дельшай выступив вперед, сообщил, что он не признает себя заключенным и вообще не желает больше находиться в Верде. Словно по команде воины Дельшая вскочили на ноги, и, выхватив винтовки из-под одеял, которым были обвернуты, наставили их на лейтенанта. Шуилер в ответ выбросил вперед свое ружье, но обнаружил его разряженным. Несколько сотен тонто окружили солдат. В это время появился вождь мохаве Чарли, который во всеуслышание заявил, что Дельшай и ренегаты тонто не хорошие люди и должны быть убиты. Чарли также призвал юма встать на его сторону, на что те охотно согласились. Индейцы, выступившие на стороне Шуилера и Мохаве Чарли, постановили поместить Дельшая в качестве военнопленного на территории его ранчерии Мертвая Лошадь и охранять его там, пока Шуилер не примет в отношении него решение.
Дельшаю пришлось подчиниться. Но под покровом ночи матерый апач скрылся. С Дельшаем ранчерию Мертвой Лошади незаметно покинули восемнадцать воинов и двадцать четыре женщины. Через несколько дней и остальные тонто последовали за соплеменниками.
Армия разыскивала ренегатов на протяжении всей зимы и весны. Сложность в поимке заключалась в том, что Дельшай разбил общину на несколько групп, место нахождения которых определить было практически не возможным из-за их высокой мобильности.
Отряды Шуилера и Сибера сопровождаемые разведчиками хуалапаи и явапай прочесывали горы Таррет.
Отряд Шуилера и командира разведчиков хуалапаи капрала Шука обнаружил один из лагерей ренегатов, внезапно атаковав его. В ходе боя были уничтожены все ренегаты.
 Следующей ночью отряд Шуилера попал в горах в снежную бурю и заблудился. Чтобы не замерзнуть, солдаты вынуждены были все ночь двигаться по кругу. На рассвете они обнаружили следы ренегатов, и вышли к лагерю одного из лидеров тонто по имени Натотела по славе и авторитету не уступавшего Дельшаю, уничтожив там пятнадцать ренегатов.
В ходе поиска отряд вышел еще к одному скрытому лагерю ренегатов расположенному в пещере. Но там никого из ренегатов не оказалось. Отправив вьючный обоз в форт Макдауэл, Шуилер распорядился устроить около пещеры засаду, так как разведчики тонто уверяли, что к пещере скоро кто-нибудь из ренегатов все же вернется. Как всегда апачи оказались правы. Постепенно к пещере стали прибывать женщины, которые несли воду, а  к вечеру появились и воины. На рассвете Шуилер атаковал обитателей пещеры, уничтожив ренегатов. Среди погибших оказались лидеры тонто Нанотза и Натотела.
Далее Шуилер приступил к поиску Дельшая, который как указывали разведчики  вместе с Кочинэем, Чунтза и Чандэси проявлял активность в Бассейне реки Тонто.
В период кампании по ликвидации группировки Дельшая, отчетливо проявлялась ненависть индейцев проживавших в резервации к свободным тонто. Дельшай же этих соплеменников считал отщепенцами, прекратившими борьбу, и они у него вызывали не меньшее отвращение и ненависть.
Крук воспользовался антидельшаевскими настроениями в среде индейцев и объявил, что апачи не сдавшиеся властям будут уничтожены,  а сложившие же оружие получат пищу и кров.
Хуалапаи, явапай, тонто, мохаве, юма, все рвались участвовать в кампании по поимке Дельшая.
Отряд Шуилера и ста двадцати двух индейских разведчиков из числа указанных племен вышел к лагерю ренегатов, в котором обнаружил только труппы ренегатов тонто изуродованные палицами. Всем стало ясно, что в погоне за славой здесь поработали разведчики пима.
Отряд Эла Сибера в ходе экспедиции ликвидировал более пятидесяти мужчин ренегатов, захватив в плен множество женщин тонто, которые предпочли  сойтись с разведчиками, возвратившись в Верде. Учитывая факт того, что сами скауты были не против поиметь в качестве жен вдовствующих женщин тонто, то слывший хохмачем Эл Сибер, выстроив своих подопечных как бы для проведения церемониала,  «благословил» их на вступление в брак.
Тонто, которые сдались, просили пощады у белых. Используя их раскаяние, Крук предложил сделку: «Они просили пощадить их, и обещали соблюдать в будущем все взятые на себя обязательства. Наконец я решился на компромисс, позволяя им остаться в обмен на то, чтобы они принесли головы некоторых их главарей, на что они согласились».
 На протяжении следующего месяца, много окровавленных голов было принесено в агентство Сан-Карлос и установлено на всеобщее обозрение вокруг плаца. 25-го июля несколько апачей появились в Сан-Карлос с набитым чем-то доверху мешком из-под пшеницы. Когда они перевернули его, то оттуда выкатились семь окровавленных голов. Крук принял подношение, но все же не мог определить, кому принадлежали эти головы. Большинство уверенно высказалось за то, что  здесь были головы Чунтза, Кочинэя и Чандеси.
Головы были насажены на шесты, воткнутые в землю по краям плаца
в Сан-Карлос, и словно выстроились для парада в честь прибытия нового индейского агента Джона Клама, который должен прибыть туда 8-го августа.
 Однако главный противник Крука, Дельшай, все еще был недосягаем, и генерал Крук предложил, за его голову 50 долларов. «Этот дикарь являлся ужасом для Аризоны на протяжении многих лет, – писал Крук в годовом отчете в августе 1874 года, – известно также, что он никогда не сдерживает обещаний, которые дает».
Трое разведчиков тонто, которые знали, где скрывается Дельшай, получили задание от Шуилера найти его, убить и принести его голову.
Спустя некоторое время скауты возвратились в лагерь Крука и вручили агенту Уильяму Корбьюсеру сверток, при этом повторяли: «Тел-Че, Тел-Че». Так тонто называли Дельшая, что означало «Муравей».
 «Вскрыв сверток, я обнаружил целый скальп, с левым ухом, в отвисшей мочке которого была прикреплена жемчужная застежка от рубашки», – писал позднее Корбьюсер. Дельшай в левом ухе вместо серьги всегда носил запонку из жемчуга в качестве трофея, которую добыл в набеге в молодые годы, сняв ее с рубашки убитого им белого переселенца.
Скауты пояснили, что они выследили и убили Дельшая возле гор Таррет, 29-го июля. Эта гора, считалась известным оплотом тонто расположенным вдоль реки Верде.
Через месяц воин тонто по имени Десалин принес еще одну голову в агентство Сан-Карлос, уверяя, что это, мол, настоящая голова Дельшая. Вместе с этой головой, Десалин привел шестерых пленников и тридцать девять ренегатов из своей общины, которые подтвердили, что голова принадлежала Дельшаю.
 Далее индейцы один за одним начали таскать в агентство головы и скальпы соплеменников утверждая, что именно их голова принадлежит Дельшаю.
 «Убедившись, что все стороны приводят серьезные доводы, и появление очередной головы не ошибочно, я уплатил им всем», – писал позднее генерал Крук.
Один из апачи Сан-Карлос позднее сказал как-то генералу Круку, что взятая их людьми голова принадлежала не Дельшаю, а его сыну. Симпатизировавшие Дельшаю соплеменники также засвидетельствовали, что эта голова не Дельшая. Тогда генерал Крук и решил, что скальп с ухом из форта Верде, как раз и принадлежал Дельшаю, а голова из Сан-Карлос кому-то другому. В годовом отчете от 31-го августа 1874 года, он это и утверждает: «Дельшай был убит собственными людьми возле горы Таррет».
До сих пор точно не установлено, принадлежала голова из Верде неуловимому Дельшаю. Существуют различные версии по этому поводу и все они сводятся в основном к тому, что все-таки Дельшая приговорили сами тонто, сначала сняв с него скальп, так как, установленные сроки, поставленные Круком для поимки Дельшая, заканчивались, и индейцы, вызвавшиеся исполнить приговор, торопились. Впоследствии, для большей убедительности, чтобы развеять всякие сомнения насчет скальпа с жемчужиной в ухе, тонто предоставили и голову, срезав ее с трупа Дельшая.
 Недовольство Дельшаем, его позиция и несогласие выслушивать мнение большинства людей племени относительно мира с белыми, постепенно вызывали отторжение у соплеменников, и даже самые преданные Дельшаю воины, покидали его оплот, и сдавались войскам.
Дельшай вошел в историю борьбы народа апачи в Аризоне в период 60-х начала 70-х годов ХIХ века как самый знаменитый индеец. Его имя вызывало не меньший страх у жителей Аризоны, чем имена более именитых вождей апачи: Кочиса, Мангаса Колорадаса, Викторио и Джеронимо. Военные считали Дельшая талантливым тактиком и стратегом, неординарно проводившим партизанскую войну. «Он атаковал и исчезал, оставляя в недоумении солдат и скаутов, – писал о нем в мемуарах Марк Барнс, – он был великий воин, единственный среди апачи, который взялся за оружие, чтобы бороться за свой народ и свою страну. За свою землю он стоял до конца и по праву принадлежит к ряду канонических лидеров апачи».
После смерти Дельшая небольшое количество групп тонто все же продолжали еще цепляться за свободу. Крук был уверен, что лидеры групп ренегатов Ча-липун (Эсчетлепан), упоминавшийся нами выше, Чапо, если на них немного надавить вынуждены будут сдаться. «Убедите все же их сложить оружие, а потом отправьте в Верде, туда, где все индейцы измучены ими», – говорил Крук лейтенанту Шуилеру. То есть Крук предлагал Шуилеру, не наказывать указанных вождей, а просто отправить в Вереде, где их соплеменники, проживающие в резервации, из-за ренегатов терпели лишения, и поэтому желали расправы с ними.
Учитывая то, что апачи находились в разных резервациях, и контролировать их было не совсем удобно, БДИ все больше склонялось к решению вопроса об объединении всех групп апачи на территории одной резервации.
Генерал Крук по этому вопросу выражал свое компетентное мнение: «Самые злобствующее из пятнадцати сотен апачей Аризоны сейчас находятся в Верде. Если же правительство сдержит свое обещание, данное этим индейцам, и сохранит за ними территорию резервации Верде навсегда, то не возникнет трудностей и с сохранением мира с этими индейцами.
Я искренне надеюсь, что те, кто заинтересован лишить этих индейцев резервации Верде, потерпят крах, но если они все же достигнут своей цели, то ответственность за пятнадцать сотен апачей имеющих дурную славу в Аризоне, должна быть, возложена на то ведомство, откуда исходит это решение. Верде удовлетворяет всех без исключения индейцев. Если апачей изгнать из родных жилищ и поместить среди враждебных племен на территории вредной для жизни и здоровья человека, то этим переселением мы ввергнем индейцев в отчаяние.  И это будет на совести тех, кому принадлежит это идея. Кому? Обратите свой взгляд на наше «человеколюбивое», «сострадательное», «набожное», «миролюбивое» Бюро». Крук здесь говорит с сарказмом, в отношении чиновников БДИ, которые и пробивали в правительстве идею концентрации всех апачей в одной резервации.
Но как не сопротивлялись военные, в этом вопросе свою позицию им отстоять не удалось. В 1874 году управление резервациями Аризоны от Военного департамента перешло к Бюро по делам индейцев.
Слухи о переселении апачей из форта Верде в Сан-Карлос, не могли не отразиться на моральном состоянии индейцев. Вожди апачей все больше требовали объяснений от администрации и вели себя беспокойно.
Нервозность индейцев усиливалась еще и из-за того, что в резервационных землях все чаще стали появляться геолого-разведывательные партии, а также скотоводы и фермеры, присматривающие для себя плодородные земли. Их лоббисты все чаще и настойчивее требовали от правительства переселения индейцев из этих мест. Пресса как всегда накаляла страсти. Газета «Arizona Miner» прогнозировала ликвидацию резервации  Верде и предупреждала о последствиях, с которыми столкнуться граждане, если индейцев начнут заставлять переселяться в Сан-Карлос.
Незадолго до своей смерти, Дельшай предупреждал соплеменников о возможном переселении в пустынные, малопригодные районы, и в этой связи, старался склонить как можно больше возмущенных тонто к бегству из Верде, для того чтобы возобновить военные действия против американцев.
Особую активность в вопросе отправки всех апачей на территорию Сан-Карлос проявляли дельцы из Тусона, которые имели контракты с правительством на поставку того или иного товара для индейцев, и за счет чего содержали свой бизнес. Поскольку Сан-Карлос находился недалеко от Тусона, то и это обстоятельство делало его привлекательным для контрагентов, так как подвоз в резервацию товаров не занимал много времени. Более того, деловые круги Тусона хорошо понимали, что если добиться решения правительства о размещении всех апачей на одной общей территории, то индейцы по причине  бесплодности земель резервации никогда не смогут достигнуть экономической самостоятельности, и будут всегда зависимы от них – поставщиков.
В феврале 1875 года индейцы резервации Верде не получили от правительства ни семян для посева, ни инвентаря, что еще раз указывало им на то, что переселение в Сан-Карлос не просто слухи, а злободневная реальность. Поэтому предстоящую посевную апачи встретили без особого энтузиазма. Зять Дельшая Пакакива (Дрожащее Тело) отмечал в свойственной тонто манере: «Кто-то плохо колдует». Вскоре опасения Пакакивы подтвердились, тонто начали ссориться между собой. Забредающее в резервацию белые проходимцы подогревали недовольство индейцев спиртными напитками. А когда в Верде прибыли двое апачей из Сан-Карлос, и сообщили, что тамошний агент Клам готовиться принять у себя большое количество апачей, то тонто поняли, что «колдовство» сработало и их наихудшие опасения претворяются в жизнь.
С целью организации перемещения индейцев из Верде в Сан-Карлос, БДИ, направило бывшего суперинтенданта по делам индейцев Нью-Мексико Леви Эдвина Дадли. Генерал Крук, к тому времени переведенный командованием для прохождения службы на Равнины, в одном из писем к Дадли, советовал последнему не прибегать в деле переселения апачей к помощи армии.
Как только Дадли прибыл в Верде, апачи встретили его криками: «Убить его! Убить его»! Один из разведчиков тонто по имени Снук сказал Дадли: «Верде наша земля, обещанная вами нам навечно. Мы не хотим идти туда, где наших врагом больше чем нас».
Дадли был непреклонен, и проявил жесткость,  исключив возможность всяких компромиссов с индейцами. Тонто покорились.
В феврале 1875 года в сопровождении небольшого эскорта кавалерии под командованием лейтенанта Итона 1426 человек тонто начали переход из Верде в Сан-Карлос. «Это было самое позорное задание, которое приходилось выполнять мне – младшему офицеру за все время службы в Аризоне», – вспоминал лейтенант Итон позднее.
Агент тонто доктор Корбьюсер пытался убедить Дадли о целесообразности движения в Сан-Карлос по хорошо укатанному караванному пути, что давало возможность индейцам в меньшей степени испытывать тяготы и лишения в дороге. Но рационалист Дадли настоял на маршруте протяженностью в сто восемьдесят миль по горной местности, который был гораздо короче известного караванного пути.
«Ничего страшного, – объяснял Дадли свое решение, – позволим попрошайкам прогуляться. Они индейцы, так что как-нибудь перенесут».
Учитывая враждебные настроение между отдельными группами тонто, хуалапаи и явапай Эл Сибер разместил одни из них в авангарде колонны, а другие в арьергарде.
Большинство тонто не имели одежды и мокасин. По пути колонна часто останавливалась из ураганов и метелей. От этого апачи выглядели сломленными и угрюмыми. Шаманы повсюду видели зловещие знаки, поэтому всю дорогу пели песни и произносили заклинания, умоляя духов сжалиться над людьми. Женщины и дети стонали изнуренные холодом и голодом. Один старик тонто весь путь нес на себе свою жену инвалида. Солдаты, проникшись жалостью к индейцам, уступили своих лошадей детям и другим ослабленным людям, и сами всю дорогу шли пешком.
Самый сложный отрезок пути тонто преодолели, переправляясь через бушующий горный поток. Переправа заняло всю ночь. Мокрые, вымерзшие, измотанные переправой люди, были вынуждены на день стать лагерем, чтобы прийти в себя и отдохнуть.
«Десять дней прошло с тех пор, как мы оставили агентство, – писал доктор Корбьюсер в своем дневнике. – Десять дней лишений и страданий шрамы, от которых никогда не затянуться в душах ни белых, ни индейцев».
Сопровождавшие колонну Сибер, Корбьюсер и Итон, зная о вражде между хуалапаи, явапай с одной стороны и тонто с другой, были готовы к проблемам.
После переправы через реку Верде дети  этих племен играли между собой на общей площадке между стоянками племен и внезапно начали сориться. К детям постепенно присоединились и взрослые, осыпая ругательствами друг друга. Потом раздались возгласы: «Убить тонто! Убить тонто!», – и началась беспорядочная стрельба. Дадли пытался их успокоить, бегая между тонто и их противниками, но та и другая стороны игнорировали его. Ситуацию взяли под контроль кавалеристы Итона и люди Сибера, которые быстро заполнили пространство между стоянками, остановив стрельбу. Но все же пятеро индейцев погибло, многие были ранены.
Проблема голода накаляла обстановку во время перехода. Дадли при отправке из Верде не успел получить провизии в достаточном количестве и не сформировал должного вьючного обоза.
Понимая, что с каждым днем ему все труднее становиться понуждать усталых индейцев к движению, Дадли направил посыльного в Сан-Карлос с просьбой к агенту Кламу выслать на встречу колонне экспедицию с продовольствием. Получил ли Клам его сообщение, Дадли тогда не знал.
После переправы через ледяные воды Солт-Ривер Дадли, учитывая крайнее изнеможение индейцев, решил остановить колонну.
На утро явапай и некоторые из хуалапаи появились «пред ясны очи» доктора Корбьюсера с боевой раскраской на лицах. Это означало, что индейцы готовы сражаться. Не успел Корбьюсер предупредить Дадли, как пули засвистели у него над головой. Напуганный Корбьюсер через переводчика объяснил индейцам, что Дадли сей час же отправиться за едой и доставит ее сюда, но для этого они должны будут позволить ему покинуть лагерь. Индейцы с неохотой позволили Дадли уехать.
К счастью посыльный, которого направлял Дадли, добрался до Сан-Карлос, и Клам отправил на встречу колонне отряд со стадом скота и тысячей фунтов муки, который и повстречал Дадли по пути.
Путь до Сан-Карлос индейцы из Верде прошли за месяц. Их пересчет по прибытии туда показал, что из 1426 человек до места назначения добрались 1361. Нельзя сказать, что 65 человек погибли. Из этого числа многим удалось скрыться и отправиться в свои прежние «гавани» каньоны Хэлл (Ада), Раттл Снэйк (Гремучей Змеи) и другие места.
Полная правда об этом переходе никогда уже не будет известна, так как дневниковые записи, которые вел доктор Корбьюсер, были уничтожены пожаром в библиотеке Сан-Франциско в 1906 году.
  Как и предполагал генерал Крук, размещение апачей из Верде в одной резервации совместно с племенами, с которыми они исторически враждовали лишь усугубило положение в Сан-Карлос. Многие группы апачей покидали территорию резервации и откапывали топор войны в надежде возродить былой воинский дух.
Армия без перерыва проводила зачистки в местах наиболее вероятного скопления повстанцев.
Даже те из апачей, кто покидал резервацию ради забавы, а не для ведения войны с белыми подвергали себя риску быть обреченными на уничтожение. Приказ: «индейцы, находящиеся вне резервации без специального пропуска должны быть немедленно уничтожены» никто не отменял.  В плен индейцев также приказывалось не брать. Однако разведчики апачи в ходе выявления лагерей ренегатов, воинов убивали, а женщин и детей правдами и неправдами старались переправить в резервацию, отдавая на попечение родственников.
Так летом 1875 года отряд капитана Брайтона и разведчиков Сибера в ходе преследования  апачских грабителей, угнавших табун мулов, застал их врасплох, уничтожив двадцать пять человек ренегатов. Среди убитых были и те, что имели разрешение на оставление резервации для охоты.
Стоит отметить, что поселенцы настолько боялись бродячих апачей, что при удобном случае сразу же начинали стрелять по ним, не разбираясь, имеют они разрешение администрации резервации на оставление ее или нет. Когда же индейцы мстили за такого рода нападения то, их жестоко наказывали.
Кампании против малочисленных групп апачских ренегатов, которые проводила армия в середине 70-х годов, по своей сложности ни сколько не отличались от кампаний, проводимых на ранних этапах борьбы с апачи.
В 1876 году армии с помощью индейских разведчиков с трудом удалось выявить группу ренегатов под предводительством старого лидера тонто Эскелтселтле, который убедил многих воинов резервации покинуть ее и присоединиться к нему для налетов.
Эскелтселтле и его люди были зажаты скаутами в конце года в районе Черных Пиков. На протяжении всей ночи, в условиях ледяного дождя,  ветра и снега, одетые по летнему скауты индейцев осаждали пещуру, в которой прятались ренегаты. Предложение о сдаче и следовании в резервацию, хорошо оснащенные боеприпасами воины Эскелтселтле отвергли, как обычно, насмешливо похлопав руками по своим ягодицам. Но, когда шальная пуля насмерть свалила их лидера, отрезвление наступило мгновенно и все воины Эскелтселтле сразу же сдались.
Одним из ключевых факторов успеха 5-го полка американской кавалерии в борьбе против апачей Аризоны и Нью-Мексико в 1860 – 1870-е годы, стало использование войсками лошадей выведенных в Калифорнии, которые по своим характеристикам превосходили все другие породы лошадей, состоявших на службе кавалерии США в период войн с индейцами.
6-й кавалерийский полк по снаряжению считался одним из лучших подразделений американской кавалерии способных вести боевые действия против индейцев в горной местности.
В 1876 году кавалеристы 6-го полка были направлены в Аризону на смену 5-му полку. В Санта-Фе личный состав 5-го полка должен был передать «горцам» 6-го полка своих неутомимых калифорнийских лошадок. Такое решение командование вызвало возмущение у всех солдат и офицеров 5-й кавалерии, так как они понимали, что их лошади лучшие в мире для работы в гористой местности Аризоны и Нью-Мексико. В ходе обмена лошадьми дело едва не дошло до серьезной брани меду солдатами.
В итоге в первой же кампании против апачей кавалеристы 6-го полка пересев на лошадей 5-го ощутили большую разницу  с  лошадьми, выведенными в Миссури, на которых они несли службу до этого.
Кавалеристы 9-го полка дислоцировавшиеся в форте Байярд использовали миссурийских лошадей, но после четырех месяцев преследования апачей половина этих лошадей стала непригодна для службы. В то время как 6-я кавалерия в кампаниях против апачей 70-х годов не потеряла ни одной лошади или мула.