Спецхимики. Арсеналы перестали взрываться или Геор

         ГЕОРГИЙ КОНСТАНТИНОВИЧ КЛИМЕНКО,
 д.т.н., профессор, дважды лауреат Государственной премии.

     История отечественной спецхимии середины XX-века, включая военные годы, знает немало крупных изобретений и свершений, которые намного опережали достижения всех наших партнеров и врагов. Некоторые из них остаются неповторимыми до сих пор. Однако из-за глубокой засекреченности работ замечательные люди, авторы этих открытий и свершений многие десятилетия оставались в непроницаемой тени государственной тайны.
    Сейчас, в славную эпоху защиты прав человека практически все они описаны в энциклопедиях, справочниках, монографиях, но эти серьезные толстые книги опубликованы мизерными тиражами и доступны только специалистам. А специалисты в большинстве своем, увы, склонны без конца говорить о себе, любимых, и очень неохотно, буквально сквозь зубы, вспоминают о других открывателях.
      Я не хочу здесь писать о тех трижды заслуженных и всемирно знаменитых, которые широко известны в спецхимии и при жизни получили множество титулов, званий и наград. Получили, как правило, за свою высокую должность и частенько ценой оттеснения в тень и забвения истинных героев науки и техники. Недаром в нашей среде есть неофициальное грустно-юмористическое деление опытно-конструкторских работ на этапы, и там есть этапы  «наказание невиновных» и «награждение непричастных».
    Но я просто обязан рассказать о человеке, который, в отличие, например, от трижды Героя соцтруда, академика  РАН Б.П.Жукова, от Героя соцтруда, академика РАН Г.В.Саковича, в отличие от многих других "организаторов науки" не стал ни академиком, ни Героем, но в реальной истории отечественной спецхимии должен стоять на одном из первых мест. А по человеческим качествам другого такого я вообще никогда не встречал.
    Георгий Константинович Клименко родился в 1908 году и в 1932 году закончил КХТИ, который через 28 лет окончил я. Следующие 55 лет он работал в Москве, в одном и том же НИИ, который сменил несколько наименований и в окончательном варианте стал ЦНИИХМ. Сразу после студенческой скамьи и до самой смерти!
    Можно ли коротко описать заслуги талантливого человека, одной фразой охарактеризовать его вклад в отечественную и даже мировую науку? Пожалуй, можно. Например, С.П.Королев, - конструктор ракет, А.С.Яковлев – конструктор самолетов, Ж.Я. Котин – конструктор танков и тракторов. Ну, и т.д. Причем, чем известнее человек, тем короче будет оценка. Но такая сверхкраткая формулировка ничего не говорит о самом человеке.
    О заслугах Г.К.Клименко тоже можно сказать лаконично, хотя не так коротко, как о великих корифеях. Коротко его главная заслуга звучит примерно так: он научил спецхимиков делать надежные пороха, ракетные топлива и ВВ. А это очень серьезная заслуга. Такие работы ведутся уже больше ста лет, и Г.К. Клименко здесь заслуженно стоит на первом месте.
    Чтобы понять суть дела, вернемся в прошлое. Целых 1500 лет в военном деле применялся один только черный порох, - от первых бамбуковых ракет и фугасных зарядов китайцев, через «греческий огонь» Восточного Рима, до пушек и штуцеров Крымской войны. Крымская война в середине XIX-го века оказалась последней, в которой использовали черный порох. Все армии требовали новый порох, ибо черный имел малую мощность и при выстреле давал огромное количество дыма, который застилал все поле сражения и не позволял прицельно стрелять. Как говорили остряки: «бой в Крыму, все в дыму, ничего не видно».
    Вскоре после этой войны французский инженер Вьель научился превращать похожий на вату пироксилин в пластичную массу, и стал делать из этого пластичного пироксилина мелкие пороховые элементы для пушек и стрелкового оружия.  Франция первой получила очень мощный и совершенно бездымный порох. Началась эра бездымного пороха.
   Как принято, Россия оказалась чуть ли не последней европейской страной, которая стала применять бездымный порох. Первое маломощное производство на Охтинском заводе давало много брака и оказалось совершенно нерентабельным.  И здесь основную роль в освоении нового производства сыграл Д.И.Менделеев. Когда ему поручили помочь в развитии производства бездымного пороха, он попросил отправить его в командировку на пороховой завод во Францию. Французы, естественно, встретили любознательного русского не очень приветливо. Но Менделеев успокоил бдительных французов. Он, мол, будет изучать не секретное пороховое производство, оно ему совершенно не интересно, а хочет ознакомиться только с замечательной экономической стороной его, которая позволила французам иметь баснословные прибыли.
    Против интереса Менделеева к экономике производства нового пороха французы ничего не имели. Менделеев спокойно и открыто получил точные данные, сколько какого сырья потребляет пороховой завод в сутки, в месяц и в год. Остальное для Менделеева было проще пареной репы. Он вернулся на родину и отладил производство пироксилинового пороха. Но он не остановился на этом, а разработал технологию получения самого мощного и самого стабильного по свойствам пироксилина – пироколлодия. К сожалению, как это тоже принято у нас, пироколлодий ни правителей России, ни русских капиталистов не заинтересовал.
    К концу XIX века практически все армии мира перешли на бездымный порох. И тут, при всех преимуществах, обнаружился крупный недостаток этого замечательного метательного средства.
    В 1907 году на рейде Тулона ни с того, ни с сего внезапно взорвался и затонул броненосный французский крейсер «Иена».  В 1909 году такая же судьба постигла японский броненосец «Микаса». В 1911 году на том же  Тулонском рейде неожиданно взорвался французский броненосец «Либерте». А в 1916 году на Севастопольском рейде взорвался крупнейший и новейший линкор России «Императрица Мария». В те же годы в разных странах от неустановленных причин взорвались еще несколько кораблей различного класса. Каждый раз взрывы приводили к большим человеческим жертвам. 
     Все эти аварии расследовались самым серьезным образом лучшими специалистами. И каждый раз подтверждалась одна и та же тревожная причина: саморазложение бездымного пороха в погребах и крюйт-камерах стальных кораблей. Замечательный пироксилиновый порох при хранении самопроизвольно разлагался, и продукты его разложения ускоряли процесс вплоть до взрыва, - в химии это называется автокатализом. А в теплых южных портах стальные борта кораблей раскалялись на солнце, и это тоже ускоряло разложение пороха. Особенно опасными в этом отношении оказались нитроглицериновые пороха: английские кордиты инженера Абеля и баллиститы Альфреда Нобеля. Спецхимики всего мира лихорадочно искали способы стабилизации бездымных порохов и как-то решали проблему.
     В СССР в годы Второй мировой войны дело осложнилось еще тем, что стабилизатор химической стойкости баллиститного пороха Н для реактивных снарядов РС выпускали  только в Германии, и после начала войны производство ракетных зарядов для «Катюш» и авиации практически прекратилось.
    Волею судьбы Г.К.Клименко пришлось заниматься проблемой химической стойкости и физической стабильности практически всех энергонасыщенных систем: пироксилиновых и баллиститных порохов, некоторых ВВ, пиротехнических изделий, а затем смесевых твердых ракетных топлив. И он блестяще справился со всеми задачами. А задач возникало немало, и все они оказались крепкими орешками. Сейчас можно уверенно говорить, что все советские пороха, ракетные топлива, ВВ и пиротехнические изделия обязаны своей высокой химической стойкостью и физической стабильностью именно Г.К. Клименко.
      Он стал непререкаемым авторитетом для всех отечественных спецхимиков, и не только в области стойкости и стабильности. Трудно сказать, какая конкретная задача оказалась для него самой серьезной, но он все их решал. Он исследовал физико-химические процессы, проходящие при изготовлении и хранении самых разнообразных энергонасыщенных систем. Он разрабатывал методы и приборы для таких исследований. Он рассчитывал инженерные критерии стойкости и стабильности порохов и ВВ. Он составлял инструкции и практические рекомендации для спецхимиков на заводах и в НИИ.
     Он множество лет координировал работы своих коллег, руководил всеми такими работами в стране. Он стал бессменным руководителем всех в отрасли комиссий, советов, конференций, симпозиумов и семинаров, касающихся стойкости и стабильности. Можно смело назвать его лучшим химиком из всех спецхимиков.
      Очень сложной, если не самой трудной, оказалась проблема стойкости в процессе изготовления крупногабаритных зарядов из баллиститного пороха. Эта проблема возникла при разработке первых советских твердотопливных ракет среднего радиуса действия. Пороховая шашка для этих ракет имела диаметр больше метра и весила несколько тонн. На изготовление такой шашки уходило много суток, и все это время малостойкий баллиститный нитроглицериновый порох находился при повышенной температуре и давлении в несколько сот атмосфер.
    Чтобы исключить при этом неизбежный, казалось бы, тепловой взрыв пороха, потребовались колоссальные усилия и буквально революционные решения. И Г.К Клименко такую работу провел и такие решения нашел. Кстати, все попытки спецхимиков США и других стран организовать производство крупногабаритных ракетных зарядов из нитроглицериновых порохов потерпели крах.
    Он стал буквально любимцем всех советских спецхимиков. Когда он начинал интересоваться очередной задачей, все облегченно вздыхали: Клименко найдет решение. Но этого мало. Он был удивительным человеком. От одного его присутствия вас охватывало чувство искренней  доброжелательности и спокойной уверенности.  Ну, а уж женщины… Да что с них взять?
    Я хорошо помню Клименко по комиссиям, конференциям и симпозиумам. Среднего роста, сухощавый, стройный и подвижный, он в неизменной залихватской черной беретке производил впечатление задиристого элегантного кавалера из золотого восемнадцатого века, что-то вроде блистательного и благородного д,Артаньяна. Так и представлялось, что вот сейчас он выхватит шпагу и отделает любого невежу и обидчика. И действительно, на одной конференции он явился однажды утром на заседание с большим фингалом под глазом.
    Советские люди любили гуртоваться. Даже пьяницы предпочитали выпивать «на троих». А всякие торжественные партийные, профсоюзные, «научно-практические» конференции и прочие партхозактивы шли по необъятной стране бесконечной чередой. И после каждого такого сборища, - от скромной конференции кирпичного завода по обмену передовым опытом до межведомственного координационного совета при Военно-промышленной комиссии при Совмине СССР и ЦК КПСС, - организаторы в обязательном порядке устраивали банкет. Там стирались должностные различия и забывались титулы. Хорошо помню, как на отраслевой конференции в Перми во время банкета, когда уже большинство участников сильно «притомились», по залу бродил Клименко и бормотал:
    - Эх вы, химики-гуммиарабики! Знаете ли вы формулу ваксы? 
    А я навсегда остался перед ним в огромном неоплаченном долгу. Перед самой защитой докторской диссертации у меня в семье стряслась трагедия. Близкий мне  человек попал в тюрьму по откровенно ложному, но очень мерзкому обвинению. У меня до сих пор осталось сильное подозрение, что эту подлость организовал кто-то из моих «доброжелателей». Я несколько лет искал правды, ездил и писал жалобы в соответствующие инстанции, но получал стереотипный ответ: Вина осужденного подтверждена объективными доказательствами, и приговор пересмотру не подлежит.
     И вот, когда я уже почти потерял надежду добиться справедливости, мне однажды позвонил Клименко и попросил приехать к нему в ЦНИИХМ. Я приехал, мы поговорили о делах, и вдруг Клименко спросил меня о моей беде. Я рассказал. Георгий Константинович проговорил:
    - У меня есть связи в ЦК. Попробую что-нибудь сделать. 
      Через два месяца Г.К.Клименко умер. Он не дожил год до восьмидесяти лет. Я искренне сожалел о его явно преждевременной смерти, и огорчался, что он не успел мне помочь. Но я ошибался. Еще примерно через пару месяцев я получил официальное письмо. Верховный суд СССР, - не РСФСР, куда я обращался, а СССР! – отменил приговор!
    Значит, Георгий Константинович все-таки успел сделать еще одно доброе дело в своей жизни, для меня оно оказалось самым важным. А я его даже не поблагодарил.
   Вот такой это был человек.