Сердце друга 7

 
Утром следующего дня, Сулиман проснулся от шума посетителей. Они пришли навестить его соседа по палате, Турко. Двое вооруженных молодых ребят. Это были его родственники. Они приветствовали пациентов, принесли много фруктов. Справились о здоровье пациентов.
Дисциплина и порядок в госпитале уже не соблюдались. Сюда мог прийти любой человек при оружии и без документов.
- Я же вам сказал, не заходите в палату с оружием, - отругал посетителей Турко.
- А где нам его оставить?
- Вот именно. Не ругай их, - вмешался Сулиман. – Здесь бардак уже полный. Главное, чтобы вели себя по-человечески. А человек с ружьем это привычная картина.
В палату вошла медсестра и посетители собрались покинуть палату. Но в этот момент сюда вошли еще трое вооруженных людей.
- Вот он, – указал на Сулимана парень, которого тот прогнал вчера ночью из палаты.
- Рустам, – окликнул уходящих посетителей Турко. Родственники Турко задержались в дверях и обернулись. – Подождите пока. Не уходите.
У Турко была ампутирована рука и загипсована нога. Его посетители вернулись, встали рядом в ожидании дальнейших указаний.
Трое из вновь прибывших, подошли к койке Сулимана, который  не спеша уже приподнялся им навстречу и присел на койке.
- Между вами вчера произошел конфликт, –  после дежурных приветствий сказал старший из троицы. – Мы хотели бы разобраться, в чем дело. Мы все братья, и не должны враждовать между собой.
- Согласен, – сказал Сулиман. – Не для того мы воевали, чтобы враждовать. Тебя как зовут?
- Абубакр.
- Абубакр, помещение, где мы сейчас находимся, называется госпиталем. Здесь не должны находиться люди с оружием. Но эти правила как, я понял, здесь уже не соблюдаются. Ладно, черт с ними. Но раз уж пришел сюда с оружием в руках, то человек должен вести себя  по-человечески!
- Все правильно, – согласился собеседник.
- Я вчера разговаривал с этим человеком, – указав на офицера, продолжил Сулиман. – А этот  невоспитанный мальчишка встрял в разговор и пытался заткнуть мне рот. Когда это было среди чеченцев, чтобы младший затыкал рот старшему по возрасту? Я всегда с уважением относился к старшим, и от младших к себе требую такого же отношения. Я в чем-то неправ?
- В чем-то ты, может, и прав, но не в данном случае. Этот человек, которого ты так назвал, это не человек, это кяфир…
Сулиман понял с первых слов, что это «одного поля ягоды», что договориться с ними будет трудно, но решил  не дать перерасти разговору в конфликт.
Медсестра, проводившая процедуры, уже закончила и покинула палату. Она поняла, что надвигается «буря», и была очень напугана.
Посетители, которые пришли навестить соседа Сулимана, стояли молча и наблюдали за разговором.
- Извини, я тебя перебью. Этот кяфир, как вы его называете, – не дал ему договорить Сулиман, – в настоящий момент ранен и беспомощен. Это, во-первых! А, во-вторых, я узнал его. Во время зачисток он не дал меня расстрелять своим же сослуживцам!  В любом случае, даже если перед нами животное, мы не должны уподобляться зверям. Так не подобает вести себя чеченцу. Нельзя бить слабых.
- Теперь я тебя перебью, – взял слово собеседник. – Ты так говоришь о чеченском менталитете. Ты же сам перебиваешь старших…
- Во-первых, между нами разница небольшая в возрасте, – снова перебил его Сулиман. – А во-вторых, в моем понятии старший тот, кто прав или умнее. Ни того, ни другого я в тебе не вижу.
- Ты хочешь сказать, что ты умнее меня?
Сулиман понял, что мирного диалога не получится, и решил действовать согласно обстановке.
- Ну, не тупее – однозначно!  Прав - это точно! – сказал он. -  Ты пришел сюда, к раненому человеку, который еще слабо стоит на ногах. Пришел с оружием, вооруженными людьми, пришел выяснять отношения. О какой правоте ты говоришь? О менталитете я вообще уже молчу.
В палату вошли врачи, которых медсестра успела уже предупредить  о происходящем недоразумении.
- Немедленно покиньте палату! Покиньте помещение госпиталя, желательно, и всю ее территорию, – твердо обратился к посетителям один из врачей. – Вы что? Не навоевались еще?
- Я иду, куда хочу, как хочу! И веду себя, так, как я хочу. Ты понял меня? – раздался хамский ответ лидера незваных гостей.
- Ты кем себя возомнил? – вмешался в разговор Турко. – Как ты себя ведешь?
Увидев рядом с больным двух крепких, вооруженных парней, Абубакр тут же сник.
- Хорошо, – сказал он уже примирительным тоном Сулиману. – Мы с тобой потом поговорим.
«А знаешь, сколько ребят отдали свои жизни, чтобы наш народ жил в мире и благоденствии?» - снова всплыли в памяти Сулимана слова Расула.
- Нет уж, – поднимаясь с койки, сказал он. - Доведем начатый разговор до конца. Выйдем на улицу.
- Ты как себя чувствуешь, Сулиман? – спросил Турко.
- Нормально, – направляясь к выходу, ответил Сулиман.
- Идите с ним, - обратился Турко к своим родственникам. – И не отходите от него.
- Ни на шаг, – твердым голосом ответил один из них.
Они уже успели понять, кто есть кто.
Боковым зрением Сулиман заметил, как Турко ерзает, лежа на койке. Он кусал губы, уцелевшая рука была крепко сжата в кулак.
- Умрите рядом с ним, – крикнул вслед своим родственникам Турко.
Врачи, вооруженные люди и Сулиман друг за другом покинули палату. В коридоре боевиков ждали еще трое их подельников.
Родственники Турко, встав по обе стороны от Сулимана и поддерживая его, вышли из помещения госпиталя. При выходе один из них захватил стул.
Они прошли в сад,  распложенный на территории госпиталя, и остановились около деревьев.
- Садись, брат, – предложил Сулиману родственник Турко и поставил за ним  стул. – Сидя будешь с ними говорить.
- Нет, спасибо. Я могу постоять, - улыбнулся Сулиман и обратился к своему собеседнику.  – Ну и в чем, ты хочешь сказать,  твоя правда?
- Этот кяфир, наш пленный, – сказал Абубакр. – Как только ему станет чуть лучше, мы его заберем. И никому не позволим становиться на нашем пути.
- Вот даже как! Круто, – присаживаясь на край стула, сказал Сулиман. – Я, пожалуй, поговорю с тобой сидя.  Мне тяжело стоять…  Разговор, похоже, обещает быть долгим.  Длиннее, чем я рассчитывал. Так.  Значит, я встал на вашем пути. Верно?
- Я не собираюсь с тобой тут долго разговаривать. Я просто пришел тебя предупредить, чтобы ты не становился на нашем пути.
- Хорошо. Я не только уйду с вашего пути. Я буду вам даже другом и тоже вступлю на этот путь, если ты откроешь мне глаза. Объяснишь, что это за путь, по которому вы идете, и куда он нас должен привести?
- Наш путь - Джихад, и приведет он нас в Рай.
- О-о, какие громкие слова. Продавать, то есть отпускать врага за деньги. Деньги, кстати, неизвестно на какие цели и в чей карман попадут. Может, на гарем эмира, может, на оружие, неважно, и не мое это дело. Но готов поклясться, что ни детям-сиротам, ни инвалидам они пользы никакой не принесут, не помогут.   Если враг может откупиться, он может быть отпущен на волю, а если на выкуп денег нет - будет зарезан. Я правильно излагаю? Это ты называешь Джихадом? Путем в Рай?
Один из бородатых, который, как выяснилось, оказался командиром «воинов эмира», суровым взглядом посмотрел на своего подчиненного.
- Да, – продолжил Сулиман. - Он проболтался. Ваш план меня не только удивил. Он шокировал просто. Я не вижу смысла продолжать с вами разговор. Так что слушай теперь мои условия, бизнесмен хренов!  Этот кяфир, отныне мой пленный. И я вам его не отдам. Будут еще вопросы?
- Я не хочу с тобой враждовать. Но этот человек убивал наших братьев, а ты заступаешься за него?
- Если он убивал твоих братьев, и ты хочешь отомстить за них, тогда убей его. Но убей на поле битвы, а не на больничной койке. Какой ты к черту воин? Ты пытаешься разбогатеть. И не на ком-нибудь, а на  враге собственного народа! На убийце своих братьев. А если за него не заплатят, вот тогда убьешь. Да? То есть отомстишь за погибших братьев. Так, что ли? Прикольный у вас, Джихад получается. Расчетливый какой-то... Не чувствуешь?
- Не твое дело, как и чем мы занимаемся. Просто уйди с моей дороги и все!
- Кто на чьей дороге стоит, это еще неизвестно. А что ты сделаешь, если я не уйду?
- Уберу.
Глаза Сулимана налились краской. Он с трудом держал себя в руках, понимая, к чему может привести неосторожно высказанное слово. Он готов был многое отдать, что бы, хотя бы на этой встрече, крепко стоять на ногах. Он видел, как накаляется обстановка вокруг. Достаточно маленькой искорки, чтобы пролилась кровь.
- Да? – еле выдавил Сулиман. – Ты хорошо подумал над своими словами?
- Ты не оставляешь мне выбора.
- Эти ребята, что стоят рядом со мной, – указал на двух парней Сулиман. -  Мы не знакомы друг с другом, я их сегодня впервые вижу. Имен их даже не знаю. Но они готовы умереть здесь и сейчас. Рядом и вместе со мной. Нам есть за что умирать. На кону наша честь. А ты готов? И за что ты готов умереть? И готовы ли твои товарищи разделить с тобой эту участь? У вас ведь еще непроданный «товар». Неизвестно, сколько еще у вас таких.
Взявший на себя ответственность за переговоры с Сулиманом «моджахед»  понял, что попал в очень затруднительное положение. Наступать дальше не хватало мужества, а отступать мешала гордыня. Ни чести, ни достоинства в нем, конечно же, не было. Был инстинктивный страх перед неизбежным падением авторитета среди своих молодых последователей. Упасть лицом в грязь перед собратьями – позор для любого чеченца, к какому бы социальному статусу он не относился.
 
*  *  *
 
В этот момент к ним направлялись трое, тоже вооруженных людей. Это был командир отряда Хизир с двумя бойцами.
- Ты почему вышел, Сулиман? – спросил учитель. – Мы зашли к тебе в палату, твой сосед сказал, чтобы мы быстро нашли тебя. Что-то случилось?
Сулиман попытался подняться, Хизир положил ему на плечо руку и не дал встать. Он был очень взволнован.
- Сиди, сиди, - сказал Хизир. – Что здесь происходит?
Боевики, которые пришли на «разборки» с Сулиманом,  растерялись.  При том, что и сейчас численное преимущество было на их стороне, к дальнейшему противостоянию они уже были не готовы.
- Все нормально, – сказал Сулиман. – Просто, пытаемся друг друга понять. Если ты не возражаешь, то мы продолжим. Хорошо?
- Да, конечно, – ответил Хизир и встал рядом с Сулиманом.
- Я слушаю тебя, – обратился Сулиман к Абубакру. – Я свое слово сказал.
- И я сказал, – ответил тот. - Похоже, нам больше не о чем говорить.
- Да. Похоже. Словарный запас мы исчерпали. Осталось только довести сказанное до конца. Слово за тобой.
Наступила пауза. Хизир с товарищами, не понимая, в чем дело, стояли молча и смотрели то на Сулимана, то на незнакомца.
- Ну, что ты стоишь, как вкопанный? – спросил Сулиман. – Язык что ли проглотил? Я стою на своем. Этот пленный мой. Что ты на это ответишь?
- Мы с тобой потом поговорим, - растерянным голосом ответил боевик.
- Нет! – сказал, как отрезал Сулиман. – Закончим разговор здесь. Здесь и сейчас! Или ты хочешь поймать момент, когда рядом со мной не будет товарищей? Когда я буду слабее тебя? Ты же и сейчас не слабее меня и моих товарищей.  И у тебя, и у твоих товарищей есть оружие. Стрелять вы, я думаю, умеете. Мы на равных.
Сулиман прекрасно понимал, к чему могло бы привести такое напряжение в разговоре, если бы перед ним стояли настоящие воины, достойные мужчины. Были бы они таковыми, конечно, не было бы и этого разговора. Но просто так Сулиман не мог их отпустить,  не указав им «свое место».
Наступило гнетущее молчание. Сулиман чувствовал нерешительность своих оппонентов. Старший пристально посмотрел ему в глаза и взглядом умолял его прекратить переговоры.
- Я не понял, – нарушил тишину Хизир. – Ты не объяснишь мне, в чем дело? – спросил он Сулимана. – Мне что-то не нравится все это.
- Он хочет убрать меня с дороги, – ответил Сулиман. – Вы ему, наверное, мешаете.
- Что-что? – Хизир подошел к Абубакру и встал прямо перед ним. – Что ты хотел сделать?
Друзья Сулимана, как по команде, приготовили оружие к бою. Сняли с предохранителей, но целиться  не стали.
              И «боевики» запаниковали. От побега их останавливало только то, что они боялись выстрелов в спину, чего Сулиман и его товарищи никогда себе не позволили бы. Но им, похоже, этого не дано было понять.
Хизир отошел в сторону, схватившись за рукоять пистолета.
- Если ты мужчина, сдержи свое слово, – обратился он к Абубакру. – Вот он. Сидит перед тобой. Сдержи свое слово, если ты мужчина, если ты воин.
- Я… я это сказал сгоряча, –  голос ответчика слегка дрогнул.
- Тогда забери свои слова обратно и извинись перед ним, – сказал Хизир. – Но только не называй его своим братом. У нас нет,  и не может быть таких братьев, как ты.
Наступила пауза.
- Извини, – наконец, подавленным голосом сказал Абубакр. – Я забираю свое слово…
Остальные его дружки вздохнули с облегчением, в надежде, что конфликт исчерпан.
- И тебе после всего этого не будет стыдно смотреть своим товарищам в глаза? – спросил Сулиман. – Ты признаешь, что ты курица?
- Стоп! - остановил его Хизир. – Не стыди его. Есть к нам еще вопросы? – спросил он боевиков.
- Нет, – коротко ответил старший.
- Тогда ступайте по своим делам. И впредь будьте умнее, – напутствовал Хизир. – Не забывайте, где вы находитесь и с кем разговариваете!
Торговцы людьми спешно удалились. Стали прощаться и ребята, которым Турко наказал быть рядом с Сулиманом при сложившейся ситуации.
Хизир пожал им руки и поблагодарил за участие.
- Мы должны держаться друг за друга, - сказал один из них. – Только этим мы сильны.
- Все правильно, – согласился Хизир, и пожелал им удачи.
Парни ушли.  Сулиман остался  со своими самыми  близкими друзьями во главе своего командира и учителя. Теперь он подробно изложил им, как и из-за чего начался этот конфликт.
 - Пришли, как орлы, – возмущался Сулиман, завершая свой рассказ. – С распахнутыми крыльями. Ушли, как общипанные петухи. И не стыдно им будет дальше с этим жить? Смотреть в глаза друг другу и людям?
- Им не будет стыдно, – сказал Хизир. – Обидно только, что лучшие из лучших сынов Чечни сложили головы, а эти черти топчут землю. Это не чеченцы, это рабы, предки которых пришли к нам пасти наш скот, научились нашему языку и по нашей милости остались жить рядом с нами.  Плебеи, дети плебеев! Не могут простить нам то, что их предки были холопами. А в чем винят нас - не понятно! Пригрели на груди змею. Пойдемте в палату.
Сулиман, упираясь руками об сиденье, привстал, но тут же опустился на стул, почувствовав  резкую боль. Друзья кинулись ему на помощь, поддержали непослушное тело, затем подхватили больного с двух сторон за руки и направились к помещению госпиталя. Хизир взял костыли и стул, и пошел следом.
Сулиман был ослабленным не столько физически сейчас, сколько морально. От того, что есть и остались такие недостойные парни, как те, что пришли к нему на «разборки». Он был в подавленном состоянии. Перед его глазами мелькали лица погибших товарищей и, конечно же, Расула, с его заветными словами: «А знаешь, сколько ребят отдали свои жизни, чтобы наш народ жил в мире и благоденствии?»
От греха подальше, Хизир в тот же день забрал с собой Сулимана и его русского соседа по палате, Сергея, к себе домой…
 
*  *  *
 
Прошел месяц с тех пор, как Сулиман вернулся в родное село. Он чувствовал себя уже намного лучше. Ходил, но пока еще опираясь на трость. Хизир, за боевые заслуги руководством, провозглашенной независимым государством Ичкерии, был назначен директором школы.
В фундамент дома Сулимана попал снаряд. Дом еще стоял, но ремонту уже не подлежал - он мог рухнуть в любой момент.  Поэтому, бывший воспитанник пока еще жил в доме своего учителя.  Сергей так же находился у Хизира.
Сулиман ждал, пока Сергей окрепнет, чтобы вместе с ним выехать из республики. С того дня, как произошел  конфликт с ваххабитами,  он ни на минуту не оставлял Сергея одного. Здесь ему, конечно, ничто не угрожало.  Сергей был под надежной защитой. Хизир был уважаемым в селе человеком.  Сулиман  здесь чувствовал себя свободнее, чем у родственников. С Хизиром они прошли все круги ада, понимали друг друга с полуслова. Кроме того, что Хизир был его учителем в родном селе, они были еще и боевыми товарищами.
За Сулиманом и Сергеем ухаживала племянница Хизира, медсестра по образованию. Пока в доме находились гости, нуждающиеся в медицинской помощи,  Хизир держал ее при себе и не отпускал на работу. К тому же, два раза в неделю он приглашал к себе домой квалифицированного врача для обследования больных.
Теперь Сергей чувствовал себя намного лучше, и Сулиман засобирался в дорогу.
Ему с Сергеем было по пути. Он должен был поехать в Волгоград за сестрой и матерью, а Сергей был из Астрахани.
В Чечне на то время поезда еще не ходили, и Хизир с племянниками привез Сулимана с Сергеем в Кизил-Юрт, на железнодорожный вокзал. Здесь он купил им билеты и усадил в купейный вагон.
Так как, у Сергея не было при себе никаких документов,  Хизир купил ему билет на свое имя.
- Сергей! – сказал на прощание гостеприимный хозяин своему гостю. – Хороший ты человек. Нам будет тебя не хватать. Не забывай нас. И теперь приезжай к нам только, как друг, и только с добрыми намерениями.  Жаль, что наша встреча и знакомство состоялись в таких условиях. Но, если бы не ты, возможно, не было бы и Сулимана. Если бы не Сулиман - тебя, возможно, тоже не было бы. Я рад, что встретился и познакомился с тобой.  Больше бы таких ребят, как ты. Слава Богу, война позади. Счастливо вам добраться.
- У меня просто нет слов, – ответил Сергей. – Я безмерно рад знакомству с вами. Конечно, я понимал, что не все чеченцы бандиты и террористы. Поймите меня правильно…  Я рад тому, что приехал сюда. Хотя теперь и остался калекой на всю жизнь. Я потерял одну ногу, а обрел немало пар и ног, и рук, и самое главное - верных и надежных друзей. Спасибо вам за все. Я никогда не забуду, что вы сделали для меня.
Хизир покинул купе, подошел по перрону к окну и помахал рукой.
Поезд тронулся, застучали колеса…
Некоторое время Сулиман и Сергей ехали молча, задумчиво глядя в окно. Каждый думал о предстоящей встрече с родными. До следующей станции в купе они были одни, без попутчиков.
- Даже не верится, – первым прервал молчание Сергей. – Я еду домой. Матушка, наверное, заждалась бедная. Интересно, как она там? Может, уже и «похоронила» меня. Почти два года не общались.
- Я рад за твою маму. Ты ее очень обрадуешь, – сказал Сулиман и с грустью в голосе продолжил… – А я? Там, конечно, уже знают, что отца нет. Но как мне смотреть в лицо своей матери?
 - Сулиман, а ты скажешь правду? – спросил Сергей.
- Конечно.
- Когда мы проводили плановую проверку документов в вашем селе, вы сказали, по-моему, что отец уехал в соседнее село, по делам. Он тогда воевал?
- Вы проводили не проверку документов, а, так называемую, зачистку. Давай вещи называть своими именами. И по поводу отца, скажу, как есть. Да. Он был на войне. Он ветеран афганской войны. Прошло более полугода, как шла война. Он не хотел воевать, навоевался в своей жизни. У нас в доме, ты  не поверишь, оружия даже не было. Но, видимо, понял, что деваться некуда, и пошел воевать.
- Как это деваться было некуда? Обязательно нужно было воевать?
- Сергей, ты же не глупый человек. А что ему или мне оставалось? Ждать, пока вы расстреляете нас в собственном доме? Это вы же сделали из него, из меня, да и из всех боеспособных мужчин боевиками. Хотя, по определению, мы - ополченцы из движения сопротивления!  Это -  не  бандформирования, это партизанские отряды.
- Мы были направлены  в Чечню для наведения конституционного порядка, который одинаков для всех регионов России,  - ответил офицер.
- Себя хоть не пытайся обмануть, – улыбнулся Сулиман. – Самому не смешно от своих слов? «Конституционный порядок»… Ты же знаешь, как вы проводили зачистки, проверяли и досматривали на блокпостах. Кто будет терпеть такое издевательство? Если таким образом наводить «конституционный порядок», в любом, самом спокойном регионе России, появятся боевики. Вот Хизир, например… Ты считаешь его больным, злым или жестоким человеком?
- О-о, Хизир, это один из благороднейших людей, которых я когда-либо встречал в жизни! Это, просто, золотой человек!
- Ну, вот. Ты своим ответом сейчас подтвердил мои слова.  Это очень порядочный и уважаемый человек в республике. Историк, с двумя высшими образованиями, учитель. Он никогда в жизни не брал оружия в руки, пока вы не заставили. И он такой не один! Простой пример, которому ты свидетель. Вспомни зачистку в нашем селе, в моем дворе. Ведь если бы не ты, ваш командир собирался меня расстрелять. И он это сделал бы с удовольствием. Скажи, что я не прав! Еще был случай на одном из блокпостов, когда нас уже поставили к стенке. Лишь по счастливой случайности, благодаря чеченским сотрудникам милиции, мы остались живы. Таких примеров я могу привести сотни, если не тысячи.  А теперь вспомни ваххабитов, которые пришли «по твою душу».  Согласись. Если бы мы не встретились в госпитале, ведь неизвестно, как сложилась бы твоя жизнь? Чем бы все закончилось? А ведь я один из тех, кого ваши средства массовой информации окрестили бандитами, террористами, головорезами.  Да кем угодно, но только не нормальным человеком.
- М-да. С тобой не согласиться трудно. Может, ты и прав. Я много думал и мне во многом надо разобраться самому. Ладно, слава Богу, война позади. За это, наверное, можно и выпить! Как ты думаешь?
- Ха-ха-ха… – засмеялся Сулиман. – Ты не был бы русским, если бы не вспомнил про спиртное. Я даже удивился, что в доме Хизира ты даже не намекнул об этом. У вас никакое событие не проходит без водки.
- Я знал, что у вас не принято пить. Поэтому воздержался.
- Это похвально. А у тебя  есть, что выпить?
- Нет. Откуда? Пойдем в ресторан.
- Нет. Я никуда не пойду и тебя не отпущу. Сейчас попросим  проводницу помочь тебе. Я пить, в любом случае, не буду. А в ресторане еще неизвестно, на кого наткнемся. Будем держаться от греха подальше.
- Мне что? Одному пить?
- Потерпи немного. На следующей станции к нам присоединятся попутчики, - улыбнулся Сулиман, - может, они и поддержат тебя.
На следующей станции к ним присоединилась семейная пара, пожилые люди из местных жителей.
Супруг не заставил себя уговаривать и составил Сергею компанию. Сулиман с Сергеем договорились больше ни слова, тем более, в присутствии третьих лиц, ни о войне, ни о политике.
Поздней ночью поезд довез друзей до  Астрахани. Сулиман вышел вслед за Сергеем на перрон, чтобы попрощаться с ним.
Сергей был нетрезв, но, опираясь на костыли, мог еще стоять на ноге.
- Серый, не пей больше, – попросил его Сулиман. – Хотя бы, пока до дому не доберешься… Хорошо?
- Ни капельки, – помотал головой Сергей.
- Обещаешь? Я могу оставить тебя одного?
- Сулиман, – пошатываясь, сказал Сергей. – Я влюбился в вас, чеченцев.
Сулиман снова рассмеялся.
– Не пей больше, дурачок.  Доберись до дома. А там продолжишь.
- Ты смеешься надо мной? Думаешь, это пьяный «базар»? Нет, братишка. Я видел вас в бою, видел вас в быту. Золотой вы народ. Не дайте погубить себя ваххабитам.
Объявили посадку. Проводница попросила пассажиров подняться в вагон. 
- Серый! – дернул Сулиман за плечо Сергея, глядя ему в глаза,  - Ты уверен, что я могу оставить тебя одного? Я еще раз спрашиваю тебя: ты доберешься до дома?
- Поднимайся уже в тамбур. Я у себя дома. Желаю тебе удачи, брат – чечен! - похлопал его плечу офицер.
Сулиман побежал к уже отходившему от перрона поезду и запрыгнул по ступенькам в тамбур. Они с Сергеем помахали друг другу руками, и Сулиман направился к купе.
В окно вагона Сулиман заметил, что к Сергею подошли два милиционера. Но за Сергея он уже не переживал. Здесь он уже дома. А проблему, связанную с отсутствием документов, Сулиман считал делом поправимым для офицера российской армии, вернувшегося с Чечни.
 
*  *  *
 
Ближе к вечеру на следующий день, Сулиман прибыл в Волгоград. Он сразу же поймал такси, назвал водителю искомый адрес и поехал к другу отца.
Когда он подъехал к дому и вышел из машины, раздался возглас на родном чеченском языке. Это был голос родной сестрички, Розы. Она подбежала к нему и крепко обняла, причитая в голос навзрыд.
- Сулиман, дела ва хьо маьрша - могш.*  – Роза смотрела на брата глазами, полными слез, теснее сжимая его руками, как - будто,  боялась его отпустить.  – Сулиман, родненький, бедненький. Сколько тебе пришлось пережить, братец мой?
Сулиман сам едва сдерживал слезы.
- Успокойся, сестренка. Люди кругом, – гладя ее по голове, успокаивал Сулиман. – Как вы тут? Мама дома?
- Мама на работе, – всхлипывая, ответила Роза. – Она на фирме дяди Андрея, поваром работает. Сейчас должна прийти. Пошли в дом.
- А дома кто?
- Тетя Оля. Я сейчас возьму девочку, подожди.
Роза направилась к песочнице, где играла младшая дочь Андрея Викторовича, белокурая девочка трех лет.
В квартире их встретила жена Андрея Викторовича, Оля. Роза первой забежала в квартиру, чтобы порадовать тетю Олю.
- Да не может быть, – воскликнула Оля, выбегая навстречу Сулиману. – Сулимчик, родненький ты наш.
Хозяйка с материнской нежностью обняла Сулимана.
- Как мы ждали тебя. Проходи, пожалуйста, – сказала она, провожая его в зал. - Сегодня у Мадины, наверное, будет самый счастливый день в жизни. Что у тебя с ногой?
- Так, пустяки. А где дядя Андрей?
- Он в Саратове, в командировке. Бедненький, исхудал-то ты как, – Оля присела напротив Сулимана, сняла  телефонную трубку и стала набирать номер. – Розик, давай сюда девочку и накрывай на стол. Накорми брата.
Роза принесла на руках ребенка, передала его матери и побежала на кухню.
- Алло, - сказала в трубку Оля. – Передайте, пожалуйста, Темировой Мадине, что приехал сын, пусть срочно едет домой.
Оля положила трубку и вытерла слезы.
- Мы получили от тебя телеграмму, – сказала она. – Прими наши соболезнования. Бедный Салман. Андрей несколько дней не мог прийти в себя. Он ведь для него был больше, чем брат.
- Спасибо, теть Оль, – поблагодарил ее Сулиман. – Спасибо за все, что вы сделали для нашей семьи. Нам было бы очень тяжело без вашей поддержки.
- О чем ты говоришь, Сулимчик? Мы ведь не чужие люди. Андрюшенька, как только узнал о начале войны, бросил все и уехал к вам. Его ведь хотели командировать в Чечню. Он сразу же написал рапорт об увольнении.
- Отец знал, что он не приедет в Чечню воевать. Он сразу сказал своему брату «Андрей не вступит ногой на мою землю с оружием в руках».
- Как можно? Как можно? Столько людей убили. За что? Смотрела телевизор, глазам своим не могла поверить. В конце двадцатого века. Как можно? Да покарает Бог этих убийц.
Роза позвала их на кухню.
Сулиман сел за стол, кушать он не мог, пил только чай. Роза стояла у окна, смотрела то в окно, то на Сулимана.
- Мама идет, –  крикнула она и побежала к выходу.
Сулиман выглянул в окно и увидел, как мать вышла из машины и быстро побежала к подъезду. В его глазах появилась скупая слеза. Он взял со стола салфетку и вытер ее. Не сдержала слез и Оля. Маленькая девочка в ее руках, хлопая большими глазками, наблюдала за ними.
- О Аллах! – услышал Сулиман голос матери в дверях и пошел ей навстречу.
С рыданиями, Мадина набросилась на Сулимана и крепко заключила его в своих объятиях.
- О Аллах, я дождалась тебя, мой сын, – причитала Мадина. – Я не умру, я никогда не умру, если прошла через это испытание. Бедный мой мальчик. Сколько тебе пришлось пережить?
Не переставая плакать, Мадина гладила сына то по спине, то по голове. Она все еще не могла поверить, что наконец-то дождалась этого дня, когда она смогла обнять своего единственного сына.
Роза тоже вся в слезах, обнимала самых близких ей людей – мать и брата.  Оля стояла в стороне и, вытирая слезы, наблюдала за ними.
- Теперь и умереть не страшно, – чуть успокоилась Мадина. – Я дождалась тебя, Сулиман. Хвала Тебе, о  Аллах! Я дождалась.
- Давайте пройдем все в зал,  – предложила Оля и направилась в гостиную. – Мадина, милая!  Я так рада за тебя.
Мать не выпускала из объятий сына.
Сулиман еще не привык ходить без трости. Ему было очень больно опираться на больную ногу, когда он пытался при матери не хромать.  Но боль давала о себе знать, и это не осталось не замеченным матерью.
- Ты хромаешь? – спросила  Мадина сына. – Что с ногой?
- Не обращай внимания, – сказал Сулиман. – Это мелочи.
Они присели на диван. Мадина с Розой сели по обе стороны, обняв Сулимана.
- Как это мелочи? Что у тебя с ногой? Ты был ранен?
- Да. Да не обращай ты внимания. Кость не задета, рана заживает. Хромым не останусь. Не переживай.
- Да убережет тебя Аллах, мой бедный сыночек!  Ты еще так молод, а уже столько пришлось пережить. Отца потерял, - снова ручьем потекли слезы по щекам  Мадины  – Как он погиб? Ты видел его?
- Да, конечно. Я сам участвовал в похоронах. Его даже не ранило. Сердце просто не выдержало нагрузки. Он лег ночью спать, и не проснулся.
Конечно же, Мадина поняла, что Сулиман говорит неправду. Что он хоть как-то пытается облегчить им душевные страдания. Но допытываться не стала, потому что знала, что больше тот все равно не расскажет.
Сулиман не смог смотреть матери в глаза, когда рассказывал об отце. Не рассказал он, как почти четыре долгих и мучительных месяца искал его. Как не успел даже увидеть его, поговорить, обнять. Как прямо перед встречей ракетой разорвало отца и его товарищей на мелкие кусочки. Как по всему периметру собирали их по частям. Собрали в трех мешочках и вместе придали земле. Не рассказал, как лежал в больнице. Все пытался преподнести, как можно короче и мягче.
- Хоть к могиле можно будет прийти. Поправить, посидеть рядом, - сказала Мадина. – А то ведь тысячи людей и этого не могут сделать. А от дяди никаких вестей?
Сулиман лишь помотал головой.
- Оленька, - обратилась к ней Мадина. – Ты не будешь возражать, если мы пойдем к себе?
- Нет, конечно, идите, – сказала Оля. – Вам о многом нужно будет поговорить. Пожалуйста.
- Спасибо большое.
- А вы не здесь живете? – спросил Сулиман, поднимаясь вслед за матерью.
- Нет, - ответила Мадина. – Мы в соседнем подъезде. Тоже квартира Андрея. Он специально для нас ее купил, чтобы мы были рядом.
Роза побежала на кухню и принесла трость Сулимана.
- Вам что ни будь нужно, Мадин? – спросила Оля.
- Нет, спасибо, родная, – ответила Мадина. – Все что мне нужно, теперь рядом со мной. И никогда с ним больше не расстанусь.
- Я так за вас рада, Мадина.
- Я вижу, я знаю. Спасибо, родная.
 
*  *  *
Узнав о том, что приехал Сулиман, Андрей Викторович прервал командировку и срочно выехал в Волгоград.



(Продолжение следует)