О том, как Старец Атеистиду изгнал

О том, как Старец Атеистиду изгнал,
а сам в гроб почивать улегся

Случилось то, чего никоим образом не должно было случиться. Вернулась Атеистида из леса, а Старец ее уже у келейки поджидает.
«Ну как, Атеистидушка, много ли грибков насобирала?»
«Вашими молитвами, батюшка.»
«А хороши ли грибочки?»
«Ой, хороши, батюшка, все как на подбор!» – говорит Атеистида и показывает лукошко, вот, дескать, Старец-то порадуется!
Видит, Старец и впрямь в лице переменился. Приподнял лопушок, а под ним – полное лукошко мухоморов!
Окаменела келейница, слова вымолвить не может.
«Хороши грибочки, – говорит Старец, – это где ж ты таких красавцев, насобирала?»
«Сама не знаю, – залепетала Атеистида. – Это всё он, бес этот...»
«Какой бес?» – насторожился Старец.
«С глазищами и в очёчках, – выпалила келейница, сама не понимая, что говорит.
«А-а, так ты, значит, на Горку ходила, благословения моего ослушалась! Всё, девка, готовься к исповеди!»
И дверью хлопнул.
А через минуту опять в келью влетает:
«Где епитрахиль?»
Кольнуло тут у келейницы в сердце, будто почуяло неладное.
«На крыше. Высохнуть уже должна...»
«О, горе мне с тобой, дурой, горе!» – завопил Старец…
И содрал скуфейку с седых волос своих, и растерзал в ярости ризы свои, и по двору-то бегал, слюною брызгая, и бранил несчастную такими словами, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
И еще долго ругался Старец, так долго, что сам же от собственных слов устал. А устав, пригорюнился и говорит:
«Как же я тебя теперь исповедовать буду, без епитрахили-то?»
«А ты, батюшка, келейно», – подала голос Атеистида.
«Да что ты мелешь, келейно!.. Нет епитрахили – нет и таинства. Всё. Иди куда хочешь, чтоб глаза мои тебя не видели. Вот тебе мое благословение!»
Зарыдала Атеистида. Не себя ей жалко стало, Старца.
«Как же ты, батюшка, без меня жить будешь?»
«Не положено монаху под одной крышей с женщиной жить. Ступай! И без епитрахили не возвращайся. А я... – тут Старец осенил широченным крестом излюбленный гроб свой да и улегся в него, – я тебя здесь ждать буду. Вернешься – разбудишь!»
Келейница всхлипнула и выбралась вон из кельи.
А Старец пробормотал:
«Вси святии, молите Бога о нас!»
И закрыл глаза.