Русские дети. День пятый

    В один из дней папа, Серёжа и Таня устроили поход за грибами. В лесу было тихо, прохладно и светло. Два дня назад прошёл тёплый летний дождь и лес хранил в себе воспоминание о нём: влажная мягкая почва под ногами, свежая, умытая зелень, звонкая тишина и …грибы.
  Грибов было много. Разных. Папа ходил с палочкой и раздвигал ею траву и листья, высматривая грибы. Таня и Серёжа – глазастые и ближе к земле, а потому охотились за грибами без палочек. Больше всех пока собрал Серёжа. Меньше всех – Таня, и понятно почему: у неё опыта пока меньше. Да и обитатели леса отвлекают, мешают сосредоточиться на грибах: то красивая бабочка пролетит, то птица невиданная обратит на себя внимание.  А вот – цветок необыкновенный!  А теперь – муравейник! Куда тут до грибов!
  - Устала я, - сказала Таня.
  Но папа не услышал её.
  - Я устала и хочу есть! – громко произнесла Таня и остановила охоту мужчин за грибами.
  - Ну, что ж, - сказал папа, - давайте сделаем привал.
  Нашли поваленную берёзу, расстелили на ней, как на столе, салфетку и выставили еду, приготовленную мамой.
  - Друзья мои! – торжественно сказал папа. – Давайте послушаем лес. Сейчас нас ничто не отвлекает: ни грибы, ни цветы. Смотрим и слушаем.
  - Отвлекает, - сказал, прислушавшись, Серёжа.
  - Что? – спросил папа.
  - Пища, - ответил Серёжа.
  - И меня тоже, - сказала Таня.
  - Хорошо, - уступил папа. – Давайте после обеда.

  Ребята, пока папа, Серёжа и Таня обедают, мы с вами тоже совершим экскурсию в лес вместе с большим знатоком и любителем русской природы Михаилом Михайловичем Пришвиным.


                У СТАРОГО ПНЯ

  Пусто никогда не бывает в лесу, и если кажется пусто, сам виноват.
  Старые, умершие деревья, их огромные старые пни окружаются в лесу покоем, сквозь ветви падают на их темноту горячие лучи, от тёмного пня вокруг всё согревается, всё растёт, движется, пень прорастает всякой зеленью, покрывается всякими цветами. На одном только светлом пятнышке, на горячем месте, расположились десять кузнечиков, две ящерицы, шесть больших мух, две жужелицы. Вокруг высокие папоротники собрались, как гости, редко ворвётся к ним самое нежное дыхание где-то шумящего ветра; и вот в гостиной, у старого пня, один папоротник наклонился к другому, шепчет что-то, и тот шепчет третьему, и все гости обмениваются мыслями.


                СЕРЕБРЯНОЕ УТРО

  Вот когда полон лес! Роса ещё не совсем сошла, трава, листья сверкают и всё в серебре. Много в зелёных папоротниках чёрных пней, всюду иваны-да-марьи, волчьи ягоды, барвинки, былинки с малыми пташками. Куст весь покрыт мелкими розовыми цветочками и гудит, бабочки порхают, пчёлы стреляют во все стороны, жужжат жуки, басЯт шмели. На кусте был большой праздник. Там никто не слушал моё человеческое сердце, стучащее, как чугунная гиря, только я по собаке своей догадывался, что внизу под кустом сидело что-то большое.
  Как тёмная туча, вырвался из куста черныш (черныш – это глухарь, птица): посЕча ахнула ( посЕча  - кусты вокруг пней от срубленных деревьев), и лес вокруг захлопал и затрещал. Вот когда в груди умолкает стук, что-то будто бы отрывается и улетает. Я уже вижу птицу на мУшке (на прицеле ружья), но шепчу себе: отпустить – не уйдёт!
  А после всё уже само собой делается, и хотя и не видно за дымом, но я и сам знаю: что за кочкой прыгает красная бровь подстреленной птицы – то покажется, то спрячется.
  Полон лес! Под каждым кустом сидит черныш, и всегда будет так: теперь найден ключ от всех кустов, пеньков, ямок, овражков, лОгов и болотных кочек.
  Сколько времени прошло, а всё было серебряное утро. Собака вошла в воду, выбежала серебряная. Недалеко по кладкам (крупные камни, положенные поперёк ручья для перехода людей) медведица переходила с медвежонком ручей, сама, старая, перешла, а неуклюжий бултыхнулся и выскочил весь серебряный, и побежал за матерью: пых-пых-пых! Лосёнок в чаще навострил розовые уши и тоже стоял серебряный. Луг у реки был весь как медовые соты (серебряный, значит).


                ЦВЕТУЩИЕ ТРАВЫ

  Как рожь на полях, так в лугах тоже зацвели все злАки, и когда злАчинку покачивало насекомое, она окутывалась пыльцой, как золотым облаком. Все травы цветут, и даже подорожник, - какая трава подорожник, - а тоже весь в белых бусинках.
  Раковые шейки (трава такая), медуницы (тоже трава), всякие колоски, пуговки, шишечки на тонких стебельках приветствуют нас. Сколько их прошло, пока мы столько лет жили, а не узнать, - кажется всё те же шейки, колоски, старые друзья. Здравствуйте, ещё раз здравствуйте, милые!



  Вот так, ребята, Михаил Михайлович Пришвин нарисовал нам словами три картины русской природы. Вы наверно тоже бывали летом и в лесу, и в поле, и на лугу? Вспомните, как это было.
  Наши грибники уже закончили обед и вслушиваются в лес. Вернёмся к ним. Послушаем, о чём они говорят.

  …Обед закончился. Папа сидел на куртке, привалившись спиной к берёзе и обняв рукой Таню. Серёжа тут же снимал бересту с берёзы. Молчали.
  А «лес был полон». Так же как у М.М. Пришвина: и «шмели басили», и «пчёлы стреляли», и жуки жужжали». А ещё пела какая-то птичка и куковала кукушка.
  - В народе существует поверье, - нарушил «молчанку» папа, - что когда кукует кукушка, нужно считать годы оставшейся жизни.
  - Как это? – не поняла Таня.
  - Нужно сказать: «Кукушка, кукушка! Сколько лет мне осталось жить?» И начинать считать кукования. Кукушка кукует – а ты считаешь.
  - Раз, два, - начала считать Таня, но кукование прекратилось.
  - А почему? – чуть не расплакалась Таня.
  - А потому! – подал голос Серёжа. – Надо было считать с самого начала. Да и считаешь ты только до двадцати.
  - А вот и нет! – возмутилась Таня. – Меня мама научила уже до ста считать. И даже… до тысячи!
  - Не ссорьтесь, - сказал папа.
  И ребята замолчали.
  - Люди живут мало, потому что кукушки кукуют, - вдруг сделала вывод Таня.
  - Почему ты так думаешь? – удивился папа.
  - Потому…  потому что кукушки не умеют считать до ста.
  Папа рассмеялся.
  - Нет, Танечка. Люди умирают по другой причине: стареют, болеют и умирают. И животные так же. И даже деревья умирают от старости. Вот берёза, - папа показал на берёзу, на которой сидел Серёжа, - тоже от старости упала. Но посмотри: от корней старой берёзы поднимаются, растут новые, молоденькие побеги. Это – продолжение жизни старой берёзы. Смотри их сколько! Из яиц кукушки появятся новые молодые  кукушата и будут тебе, Таня, куковать!
  - А ты? – как-то странно произнесла Таня.
  - Что я? – не понял папа.
  - Ты тоже… умрёшь?
  - Ну, конечно, - бодро сказал папа.
  - Не хочу! Не хочу! – заплакала Таня.
  - Танечка, миленькая! У нас с мамой тоже есть продолжение, как у берёзы: это вы с Серёжей. И мы ещё долго-долго будем с вами. И раз вы  у нас есть, то мы никогда не умрём. И я думаю, что мы с вами – продолжение князя Святослава или БогдАнка.
  - Жизнь – вечная, - задумчиво произнёс Серёжа.
  Вот, что значит: молчание  - золото. Помолчал Серёжа, сосредоточился и появилась умная мысль.
  - Молодец, Серёга! – сказал папа. – Знай наших. Мы – вечны.
  Таня уже успокоилась настолько, что и у неё родилась хорошая мысль.
  - А что: и БогдАнко, и Миловида, и царевна Софья видели то, что и мы видим?
  - То, что мы видим в природе, то видели и они, - уточнил папа. - Города ведь другими были, а некоторых и совсем не было.
  - Природа – вечная, снова изрёк Серёжа.
  - Ты – как Сява, - сказала Таня. – Повторяешь, и повторяешь.
  - Получил? – рассмеялся папа. -  Хорошая мысль – редкость. Да, Танечка: и тысячу лет назад, и сто лет назад русский человек видел ту же природу, что и мы с вами сегодня – русскую природу. И ему было так же хорошо, как и нам с вами сейчас. И князей, и бояр и крестьян воспитывала русская природа: русские пейзажи, то есть – виды природы. Ведь все были мальчишками и девчонками, все купались в речке или озере, ходили в лес по ягоды и грибы; всех кусали комары и оводы, все бегали под дождём и шлёпали по тёплым лужам.
  - Я не шлёпала по лужам, - сказала Таня.
  - А меня комары заели. Дань берут – кровь пьют, - опять хорошо сказал Серёжа.
  - Убираем стол. Привал окончен. Нас ждут грибы, - напомнил папа о цели похода в лес. – Жаль, не успел сказать вам хорошую мысль.
  - А ты не жалей, скажи, - предложила Таня.
  - Хорошая мысль – редкость, - добавил Серёжа.
  - Я на тебя сегодня не налюбуюсь, - похвалил папа Серёжу. -  Твоя очередная удачная фраза.
  - Это не моя фраза, это – твоя, - покраснел от удовольствия Серёжа. – Я тебя повторил.
  - Да? – удивился папа. – Всё равно – хорошо. Пока вы убираете, я всё же закончу мысль. Таня, что тебе запомнилось больше всего за твои семь лет жизни?
  Таня подумала и сказала:
  - Как ты уронил меня с горки. А я упала и разбила нос.
  - Ну вот, - огорчился папа. – А может быть, ещё что вспомнишь?
  - Когда у меня было платье, которое кружится и шесть свечей в торте, которые я задувала.
  - А тебе, Серёжа, что запомнилось за твои десять лет?
  - Как вы с мамой подарили мне детский компьютер, и как я в прошлом году заблудился в лесу.
  - Так вот, друзья, внимание! Главная мысль. Человек помнит, где ему было хорошо. Он поэтому и любит и то место, и то время, когда ему было хорошо. И он, человек, готов защищать это хорошее от врагов и недоброжелателей. И вот это всё хорошее называется родиной, отчизной. И БогдАнко готовился к защите своей отчизны, отчего дома, отчей земли. БогдАнко готовился к защите, а Святослав защищал. И любовь к отчизне у боярских и княжеских детей воспитывали не только мамы и отцы, няньки и дядьки – но и русская природа. Во все времена. Всё! Вперёд! На грибы!


  1. Ребята! Как вы думаете: о чём беседовал папа с Серёжей и Таней?
  2. Любите ли вы природу? За что? Почему?
  3. Когда и с кем вы любовались природой?
  4. Что вам особенно понравилось в беседе отца с детьми?
  5. Какая из картин природы, нарисованных писателем М.М. Пришвиным
      вам больше всего понравилась? Почему?


  Друзья! И папа, и Серёжа, но особенно Таня, устанут сегодня и будут, наверно, спать «без задних ног» (так говорит мама). Поэтому мы с вами не будем ждать их беседы, и сами прочтём отрывок из стихотворения «Родина» Михаила Юрьевича Лермонтова. Лермонтов – великий русский поэт, живший в XIX веке. И ещё одно стихотворение поэта Николая Рубцова.


                М.Ю. Лермонтов

Но я люблю - за что не знаю сам? –
Её степей холодное молчанье,
Её лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек её, подобные морям…
Просёлочным путём люблю скакать в телеге,
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень;
Люблю дымок спалённой жнивы(1),
В степи кочующий(2) обоз,
И на холме средь  жёлтой нивы
Чету(3) белеющих берёз.
С отрадой(4) многим незнакомой
Я вижу полное гумнО(5),
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями(6) окно…


              Н. Рубцов «Видение на холме»

Взбегу на холм
                и упаду
                в траву.
И древностью повеет вдруг из дола(7)!
И вдруг картины грозного раздора
Я в этот миг увижу наяву(8).
Пустынный свет на звёздных берегах
И вереницы птиц твоих, Россия,
Затмит на миг
В крови и жемчугах
Тупой башмак скуластого Батыя(9)…
Россия, Русь – куда я не взглянУ…
За все твои страдания и битвы
Люблю твою, Россия, старину,
Твои леса, погОсты(10) и молитвы,
Люблю твои избушки и цветы,
И небеса, горящие от зноя,
И шёпот ив у Омутной(11) воды,
Люблю навек, до вечного покоя(12).
Россия, Русь! Храни себя, храни!
Смотри, опять в твои леса и дОлы
Со всех сторон нагрянули они,
Иных(13) времён татары и монголы.
Они несут на флАгах чёрный крест,
Они крестами небо закрестили,
И не леса мне видятся окрест(14),
А лес крестов
В окрестностях(15)
                России.
Кресты, кресты…
Я больше не могу!
Я резко отниму от глаз ладони
И вдруг увижу: смирно на лугу
Траву жуют стреноженные кони.
Заржут они – и где-то у осин
Подхватит эхо медленное ржанье,
И надо мной –
                бессмертных звёзд Руси
Спокойных звёзд безбрежное мерцанье…


                ПОЯСНЕНИЯ

1 - жнИва – поле, с которого убрали хлеб (колосья), а стебли остались.
2 - кочУющий – передвигающийся с места на другое место.
3 – четА – пара; две берёзы – пара, чета.
4 – отрАда – радость.
5 – гумнО – площадка, где обмолачивают зерно; место для сжатого хлеба.
6 – стАвни – деревянные створки для прикрытия окон снаружи, с улицы.
7 – дол – долина, ложбина (лог) на местности.
8 – наявУ – значит не во сне и не в мечтах, а в жизни.
9 – БатЫй – монгольский завоеватель России в XIII веке.
11 – погОст – кладбище.
12 – вечный покой – смерть.
13 – инОй -  другой; иных времён – других времён.
14 – окрЕст – вокруг.
15 – окрЕстность – окружающее пространство.


  Ребята! Как только ознакомитесь с пояснениями, обязательно прочтите стихотворения ещё по одному разу. Не поленитесь. А потом уж подумайте над ответами на вопросы.
1. Какие картины, видения, возникли в вашем воображении от прочтения
    этих стихов?
2. А какие желания у вас появились после второго прочтения стихов?
3. Расскажите, что вам вспомнилось о лете?
 

  Ребята, я думаю, что вы много узнали нового для себя, прочтя о БогдАнке и Святославе, о воспитании боярских детей. «Поучения» Владимира Мономаха и правила из «Домостроя» тоже наверно добавили вам знаний о детях прошлых веков. Да и разговоры папы с Серёжей и Таней тоже, думаю, были вам интересны.
  Сочините свой рассказ о прочитанном или сделайте рисунки о прочитанном.
  До свидания, ребята! Желаю вам приятно провести каникулы. И прочесть интересную книгу. А книги вы можете взять в любой библиотеке. А может быть у вас и дома есть такие книги:

1. Валентин Иванов «Повести древних лет».
2. Валентин Иванов «Русь великая».
3. Валентин Иванов «Русь изначальная».
4. Николай Коробков «Скиф».
5. Семён Скляренко «Владимир».
6. Дмитрий Мищенко «Синеокая Тиверь», «Лихолетье ОйкумЕны».
7. Станислав  Александрович  Пономарёв «Гроза над Русью», «Под стягом Святослава».

  Для любознательных родителей и учителей дополнительная литература к разделу «Княжеские и боярские дети»:
1. Б.А. Романов «Люди и нравы Древней Руси», любое издание.
2. «Домострой», М., «Советская Россия», 1990г.
3. И.Е. Забелин «Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях»,
     Новосибирск, «Наука», сибирское отделение, 1992г.
4. «Домашний быт русских царей в XVI и XVII вв.» Сборник, сост. М.Г.
     Волховской, М.,»Панорама», 1992г.
5. А.Е. Пресняков «Княжое право в Древней Руси. Лекции по русской
     истории», М., «Наука», 1993г.