Враг мой

- Ну, стреляй,- винтовка чуть задрожала в худеньких руках паренька и штыком уткнулась в землю.

В ушах еще жужжало, отголоски боя, как непрерывный вой разгневанных ос. Канонада стихла, будто дирижер, устав руководить оркестром, махнул на все рукой, и инструменты, жадно кроившие гулом воздух, смолкли, уступая пространство тихой соловьиной серенаде. Странно, птицы, совершенно не боясь взрывов и пуль, продолжают сеять многоголосье ранней зарницы.

- Товарищ,- он сплюнул жженой слюной, и его молоденькие усики затрепетали в легком ветерке,- где оружие?

Где оружие? Семь патронов и штык, оружие… Я стал говорить. Рассказал о бальном вечере на выпускном, когда она томилась в моих ладонях, перебирая копну волос. Потом тихая без слов прогулка по набережной. Знаешь, говорю, белые ночи, разведенные мосты-разлучники, золотисто-рыжие шпили Петропавловки и Адмиралтейства, тяжелые набухшие набережные, высеченные из многолетнего камня. Бывал? Он, не понимая, закурил, он ничего не понимал: для него я трус, бросивший товарищей и потерявший оружие. Оправдания нет.

Она не пришла провожать, когда нас сунули в душный, пахнущий сухими досками вагон и повезли убивать. Убивать за Родину. Убивать врага.

- Ты кого-нибудь убил? - я достал папироску и, подпалив краешек, затянулся.- Не издали, когда не видишь лицо. Не размытый, вскинувший на мгновенье руки контур. А как меня, сейчас. Молодого, с пушком. Врага, который прет на тебя с винтовкой, с одним желанием уничтожить. Когда началась атака, я сидел в своем окопе и ждал: все-таки первый бой - особенный предел. Нечто способное перевернуть твое состояние из мира иллюзий в мир войны. Пошли танки. Они прогремели, не замечая нас, лишь издевательски покрутились на наших окопчиках. Несколько тонн железа вертится над твоей головой и пытается раздавить тебя в кашу. А потом пехота. Я долго выжидал. Не стрелял наугад. Целился. Ты не представляешь, как я хотел попасть. А потом, незаметно патроны кончились. Я выкарабкался из окопа и побежал вперед. Не один, нас было человек пять. И вдруг передо мной возник немецкий парень. Обычный парень, каких тысячи. Он и я. И больше никого вокруг. Понимаешь, ни одного человека. Он удивился, вскинул винтовку и что-то прокричал. Я послал его, он отбросил винтовку, и мы бросились друг на друга. Запачканные землей, мы катались, кусались, царапались. Боли не чувствовалось вообще. Не знаю, сколько это продолжалось, мы лежали, обессиленные и окровавленные, посреди поля. Тишина, понимаешь? Тихо, как в мирное время. И тогда я схватил камень, подполз к нему и, заглянув в бирюзовые глаза, стал бить его по лицу. Я ничего не видел, кровь залила мне глаза, а я бил и бил. Он кричал, а потом внезапно умолк, навсегда. Полетели наши самолеты. Но у меня не было радости, я не чувствовал себя победителем. Я встал и пошел. Пусто на душе, пустота, понимаешь?

- А теперь стреляй, я ведь враг? Загляни в глаза моей смерти, - я выдохнул.