Вдох уверенно-простой

                ВДОХ УВЕРЕННО-ПРОСТОЙ…

                Повесть.

 Посвящается мастеру лаконичной простоты и глубокой мудрости,
автору афоризмов и юмористу из Питера-
Константину Мелихану.               

                «Немного в жизни есть таких людей,
                Кому доверить можно свою душу.
                Кто с каждым днём надёжней и родней
                И с каждым годом всё сильнее нужен.

                Немного тех с кем можно быть собой,
                До жеста, до движения, до взгляда.
                С кем каждый вдох уверенно-простой,
                Лишь от того, что этот кто-то рядом».

                Юрий Шубин.


                Глава первая. СВОБОДНЫЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА.


Свой участок на даче Данила давно приучил к свободе. Так было удобно всем: ему, земле и его душе. Дух свободы гордо витал всюду, куда проникал взор. Все, что могло расти на земле без помощи рук человека, развивалось и благоухало, отвоевывая себе кусок за куском пространство для жизни.

Исключение составляли лишь высаженные когда-то Данилай деревья, а еще те дом и изгородь, что некогда познали приложения его молодых рук, еще полных тогда желания творить и созидать.  Теперь же им лишь оставалось скромно стоять и наблюдать, стараясь не мешать своим присутствием вечному празднику роста и и самореализации зеленых и цветастых обитателей страны.

Редкие призывы к порядку в виде стрижки травы ручной электрокосилкой, которая несколько раз за лето выравнивала в росте и возможностях всех обитателей из нижних слоев не сада-не огорода, не могли всерьез повлиятьна их  свободу или ограничить ее хоть сколько нибудь. Именно по этой причине растительность на участке чаще имела вид анархического хаоса нежели того спланированного порядка, какой встретишь только  в чопорных парках Западной Европы.

Прорезали весь этот живописный хаос  трав лишь редкие тропинки, да и то при условии, что их успевали обновлять ноги Данилы и членов его семьи во время их нечастых визитов на дачу. Соседство такого островка свободы среди подавляющего большинства тщательно  спланированных, обработанных, а значит всегда ухоженных, в понимании их владельцев, дачных участков, вызывало в лучшем случае недоумение, а в худшем – резкое осуждение большинства дачников.

Молчаливое злобное недовольство его не раздражало, а вот ощещение свободы возникало сразу-же, как только Данила опускал ногу из автомобиля на зеленую, заметно подросшую с прошлого визита, сочную и мягкую, шелковистую траву. Многолетние стрижки разной по составу травы на естественном газоне под деревьями вывели сами по себе устойчивый набор ее видов, который позволил не только укрепить склон участка, но сохранять постоянно густой травяной покров вне зависимости от морозов и засухи.

Вот и сейчас, он открыл дверцу машины и задумчиво сидел, не выходя и не шевелясь. Данила несколько минут вдыхал полной грудью пьянящий воздух, где различал не только ароматы леса и поля, сколько, как ему теперь казалось, всасывал куда-то вглубь себя саму  свободу.

Удивительно то, что он не испытывал дефицита свободы в своей жизни. Той жизни, что чаще скрыта от посторонних взоров и проходит внутри каждого и возможна только наедине с собой. А вот его жизнь видимая, в которой вне его желания принимало участие слишком много людей, всегда чрезмерно много живущих в любом большом городе, чтобы своей   жизнью можно было управлять свободно, по своему желанию. Вот этой-то свободы от публичности, свободы распоряжаться безраздельно тем временем, что отпущено самой жизнью, ему порой не хватало. В том не было чье-либо вины, а было лишь чрезмерно великим то доверие, каким обладал Данила.

Доверие каждый обретает в обмен на обязательства, а значит чем больше собираеешь чужого доверия – тем больше взваливаешь на себя тех обязательств, что одно за другим лишают твою жизнь свободы.

Ему часто были необходимы те минуты, что давали возможность на время остановить бушующий поток событий и информации о них, и упорядочить в своем мире все то, что давало ему чувство свободы в своей внутренней жизни, какой жила его личность. Такие минуты давали ощущение жизни вне толпы, в какой он жил на самом деле день от дня. Без этих минут так легко утратить себя самого и ту свободу, без которой жизнь человека лишается индивидуальности  и он становится лишь неотличимой частью толпы.

Всю свою жизнь Данила свято хранил свой внутренний мир от влияния общественного мнения и морали, какими толпа стремилась его  лишить тех отличий, какими он мог от нее закрыться в своем убежище – в доме с семейным очагом. Убежище это Данмила строил долго и тщательно, не щадя времени и сил. И вот теперь он обладал этим одним из тех немногочисленных мест, где всегда мог провести несколько минут уединения без опасений, что они будут кем-либо украдены у него.

Семейный очаг был главным для него в доме. Именно он обеспечивал ему защищенность от внешней агрессии остального мира. Огонь в очаге не угасал, питаясь большим количеством доверия, которое, как и дрова в любом очаге, требовало постоянного обновления, чтобы не дать пламени угаснуть.

Семья живет на доверии даже в том случае, когда верность уже ушла либо еще и не приходила вовсе. Но как только семья лишается своего доверия, то самоуничтожение ее неотвратимо! Спасение семьи в таком случае возможно лишь пополнением дров в очаге, взамен уже утраченных, т.е. восстановление ее возможно только новым, уже свежим и полноценным доверием, иначе уже никогда не увидеть  вновь ярко горящего пламени в семейном очаге.

Эти и подобные, на первый взгляд всем известные прописные истины были известны Даниле уже давно. Но сейчас они витали в его сознании не случайно и не напрасно. Дело все в том, что лишь сейчас они стали для него востребованы и требовали срочного воплощения как никогда ранее. Сейчас таяли последние для него надежды, вновь разжечь огонь в своем остывшем домашнем очаге.

Яркость заходящего за крышу дома солнца таяла столь же стремительно, как его надежда, отбрасывая все длинее и гуще тень на автомобиль. Внизу по дороге проехала машина соседа. Сосед выглянул в открытое окно и помахал рукой в знак приветствия, устремляя свою машину вслед за солнцем, как будто стараясь утопить его окончательно в клубах дорожной пыли проселка.

А тот мужчина в потрепаном автомобиле, что стоял посредине не очень ухоженного дачного участка, приняв кивком головы приветствие, наконец, закончил свое дремотное созерцание пейзажа вокруг. Очнувшись от размышлений, он вышел из машины и начал доставать из багажника вещи. Резкий женский оклик, что раздался из небольшого дома, стоявшего в верхней части участка на крутом склоне холма, значительно ускорил его действия. Суетливо набирая полные руки кульков и сумок разных размеров с продуктами и вещими, он стал спешно сносить все в дом, семеня по заросшей тропинке от места парковки до крыльца. Видимо он заведомо знал, что столь активно отзываясь на призыв жены, занятой приготовлением позднего ужина, ему, возможно, еще удастся избежать вечернего скандала, звучавшего металлическими нотками в голосе Натали.

Сумерки уже давно скрыли от взоров прелести сельской  природы в начале дождливого лета, когда семья в составе одних лишь супругов приступила к ужину. Он проходил в полумраке, неторопливо и молчаливо. Тишину старательно  нарушал телевизор, вещающий на весь дачный участок военную  хронику противостояния на восточной границе, что стало уже привычным для обоих за два последних месяца.

Переодевшись перед ужином в спортивный костюм, Данило неторопливо ел, не отрываясь,  глядя в телевизор. Со стороны могло показаться, что он увлечен новостным потоком сообщений. Но тот, кто знал его ближе, мог распознать равнодушие в том, как старательно  он изображал пристальное внимание к выпуску теленовостей.

Натали это знала, и потому вместе с ним, так же старательно, играла в увлеченность происходящим на экране телевизора. Это был давно известный обоим прием ухода от нежелательного разговора на неприятную тему, которым они слишком часто в последнее время пытались защищать каждый свой внутренний мир от полного разрушения, чтобы это могло еще оставаться тайным.

То, что их удерживало многие месяцы от окончательного разрыва в отношениях, было лишь остатком тех, некогда обширных, взаимных обязательств, что столько лет давали им запас необходимого доверия для тепла в их семье. Ни для кого не секрет, что за все в жизни приходится платить. Платой же за доверие есть те обязательства, что непременно берешь, если решишься кого-нибудь приручить в своей жизни. И чем ближе стремишься приблизить к себе родную душу, тем больший груз своих, сознательно  взятых, обязательств приходиться нести, пребывая в этой желанной для тебя близости.

Молчание было объявлено по обоюдному согласию и потому не предвещало ничего хорошего в эти выходные дни. Собственно, уже отсутствие скандала было само по себе хорошо! Всему виной была та  история, что случилась в их семейной жизни уже более двух лет назад.

Ни для кого из супружеских пар не является тайной то, что долгая история отношений имеет свои опасности даже в случае их вполне благополучного протекания. Даже в случае, если мужчина не стал «завоевателем» женского сердца путем невероятных подвигов и изобретательности в проявлениях своих чувств, а его дама сердца так и не ответила страстью и нетерпением в ответном бурном проявлении своих чувств к нему.

Рано или поздно наступает период в отношениях мужчины и женщины, когда груз обязательств в уплату за кредит доверия переходит за рамки самого такого доверия, и той радости, что дарят обоим неповторимые любовные чувства, им рожденные. Годы, проведенные рядом, убивают чувства и рождают страх утраты разницы между женщиной и мужчиной и всего того, что эта разница дарит отношениям между любовниками.

Данила дожил в своих отношениях с Натали до поры, когда на смену чувству привязанности, пришла привычка. Эта пора наступила незаметно для обоих, отодвинув в тень и сняв с плеч бремя ответственности за детей, за их и свое благополучие, за обеспечение себе гарантий покоя и предсказуемости совместной жизни.

Эта пора, когда возвращаются в твою жизнь все те незначительные мелочи первых дней, которыми удалось в то время пренебречь или научиться их не замечать, что достичь главного понимания и доверия. Все милые или совсем не важные ранее вещи и привычки, внезапно меняют свой статус и становятся  важными и значимыми. И вновь мешают мирно жить, вновь не на шутку раздражая.


                Глава вторая. СВОБОДА ОТ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ.

                «Люди молодые хотят быть верны – и не бывают,
                старики хотели бы изменить, но где уж им».
                Оскар Уайльд

                «Человек может изменить не только телом, но и душою!»
                Виктория Маныч

 Телеэкран с ловкостью менял кадры новостей, которые за последние месяцы стали мало чем отличатся от сцен из сериалов с бойней, катастрофами и ужасами. Данила весь вечер изображал внимание и любопытство, чтобы за этой маской обрести свободу для размышлений.

 Извечные вопросы: кто виноват и что делать?  В их случае с Натали, ответ на первый  вопрос не отличался уникальностью – виноваты оба и каждый по-своему. Нет, конечно же, он осознавал, что его мера ответственности за случившиеся большая и главная лишь только потому, что это он изменил, а не ему! Хуже всего в его случае было то, что сделал он это не случайно, а вполне сознательно, понимая все риски и последствия адюльтера.

 Он, а ни кто иной, сознательно взял на себя большую меру ответственности за то безграничное доверие, каким безраздельно пользовался четверть века их брака с Натали. К решению решиться на измену и утратить ее доверие навсегда он пришел не сразу.  Здесь  не было ошибки или непонимания.

 И тому было у него такое  объяснение: их совместная жизнь в очередной раз изменилась. Изменились они сами и их дети. А вот отношения остались прежними. Так возник кризис  в их отношениях.

 Натали решила этого не замечать, чтобы не искать новых решений, от чего она уже успела изрядно устать за время их совместной жизни. И теперь, когда она лишилась большей части своих обязанностей и сняла с себя многие взятые ею обязательства, она уже не желала что-либо менять в той долгожданной жизни, какой уже жила несколько последних лет. Это и была ее мера вины в том, что затем случилось.

 Его же мера вины была иной. В какой-то момент Данила понял, что изменил себе. Изменил давно, взгромоздив на себя непомерный груз чужих обязательств:

                «Будь верен себе, и тогда столь же верно,  как ночь сменяет день,
                последует за этим верность другим людям».
                Уильям Шекспир.

 А вот он, Данила, не внял мудрым советам английского классика и тогда, в тот самый момент понял, что его «день сменила ночь».  Верность его Натали свела на нет его верность самому себе. И он решил, что уплывает его последний шанс вернуть себе свою верность:

 - Пусть уж лучше я буду жить вне доверия, нарушая постоянство в отношениях и разрывая оковы некогда взятых обязательств, чем лишить быть с тем, «с кем можно быть самим собой, с кем каждый вдох уверенно-простой».

 Так Данила впервые в жизни  распахнул двери навстречу измене. А может быть неверности? А в чем собственно разница для тех, кто переживает горькое послевкусье и не может справиться с обидой на предательство, с крушением той мечты, что всегдашняя для любой любви?

 Никогда ранее ему не приходилось с этим сталкиваться, и теперь, когда его шаг на сторону неверных остался позади, пришло познание всей сложности тех чувств, что приходится переживать всем участникам столь тривиального треугольника в отношениях.

 Мнений, по-видимому, столь же много, сколь возникающих повсюду треугольников.  Одни успокаивают себя тем, что изменить можно лишь телом, а вот душой можно познать только неверность, а значит измена не может быть бестелесной и платонической. Иные же веруют в то, что измена, как и сама любовь способны быть в раной степени платоническими, а значит подлежат возможному прощению, чего никак нельзя сказать про обиду, которая не знает прощения.

 Кто-то пытается убедить разом весь мир в том, что воля не требуется вовсе для того, чтобы хранить верность, и та ни в коей мере от нее не зависит, зато  полностью подчинена чистой физиологии и еще чуточку обычному и простому людскому любопытству.

 Есть даже такие, что твердо уверены  в том, что верность это дело совести.  Сама  же измена  это всего лишь дело времени. Она, измена, всего лишь один из возможных вариантов мести в той конкурентной борьбе, что вечно ведут  женщины за любовника.  Очень может быть, что многие бы и не изменяли, если бы знали более тонкий способ отомстить. Любовник же, сам по себе,  может удачно и вовремя дополнить в нужное время  то  место, что злым роком уже выбрано для познания всех сладостей измены.

 Некоторые полагают, что для подтверждения истинной любви просто необходимо удостовериться в том изменами, иначе невозможно определить ее силу и глубину. Может быть,  лишь одно, в чем мнения большинства людей сходятся -  настоящая любовь это единственная оказия для самой измены.

 Данила же приобрел свой опыт, который однозначно его убедил – каждый треугольник в любви уникален и порождает свою версию понимания верности. Ему не нужен был факт измены как доказательство нарушения верности и доверия. Он желал совсем иного. Данила желал обрести вновь вне и без каких-либо обязательств свободу выбора своей судьбы.

  Он решился разрушить бремя обязательств в страхе перед тем, что может навсегда лишится самой возможности еще хоть раз познать чувства той истинной любви мужчины к женщине. Той любви, что не заменишь постоянством,  верностью, где обычно «есть немного лени, немного страха, немного расчета, немного усталости, немного пассивности, а иногда даже немного верности», если как учит нас тонкая ирония в словах Этьена Рейя.

 Он лишь решился насладиться чувством самой свободы, когда ты волен делать то, чего желает твоя душа, утомленная теми годами испытаний, когда изменяя себе самому, скрупулезно и достойно  выполнял принятые обязательства за чужие судьбы.

 И это стало его мерой вины за случившееся, где платой стало то доверие, что жило между ними ценой выполняемых им обязательств. Вот отчего так часто, теперь он чувствовал себя собакой на привязи. Он был верен тому куску, как и собака, какой ему подавали за его привязанность и верность. И куском этим было вновь обещанное доверие, которое теперь уже необходимо было еще заслужить в качестве старого нового хорошего мужа, который стал теперь хорош и в постели, пройдя через  измену своей жене, чтобы добыть то, чего ему так недоставало в годы его не свободы.

                Глава третья.  ТЕАТР, ГДЕ ЗРИТЕЛИ АКТЕРЫ.                .

                «Адюльтер приносит больше зла, чем брак добра».
                Бальзак.

                «Измена — плеть, которой вас ударяют только однажды,
                в тот момент, когда вы об этом узнали.
                Все последующее время вы сечете себя ею сами».
                Е. Пантелеев.


 Лето в этом году не спешило. Оно не налетело, а наползло медленно, незаметно, не афишируя и не красуясь. Лето, то прятало свое жаркое солнце вовсе за пеленой нескончаемого ливня,  то стыдливо прикрывало его полупрозрачной шалью свинцовых низких туч.

 Как то незаметно созрели ягоды: черешню сменила клубника, и тут же уступила лотки на базаре смородине красной и позже черной, чтобы уже она спешно освободила место малине, перед нашествием вишни.

 Зелень всех цветов и оттенков,  контрастом своим старательно  оттеняла редкие цветы в полисадниках и на разнообразных клумбах города. Тут и там, всюду  она  упорно пыталась наползать густой, чтобы скрыть землю, покрывая высоким разнотравьем пригородные луга и запущенные садовые участки.  Число последних, внезапно стало рекордным.  Резкий их рост превысил число прошлого года в разы не то из-за лени огородников, не то из-за стремительного нашествия травы, поощряемого частыми обильными летними дождями в июне. Трудно определить: чего было больше – добра или зла в тех изменениях летней погоды в этом году, но очевидно, что зноя явно не хватало для полноценного ощущения лета.

 Казалось, что брачный союз  Данилы прямо зависел не столько от его настроения и Натали, сколько от количества осадков и солнечных дней в году. Прохладная погода наступившего лета, казалось, была столь же неспособна напоить зноем землю для полноценной спелости ягод, как не способны были дозреть до полноценного доверия их отношения нового урожая в этом году.

 Нельзя сказать, что отношения погибли, так и не достигнув спелой зрелости, но летнего полуденного зноя в них тоже нельзя было разглядеть. Каждый новый плод на дереве доверия у Данилы завязывался после яркого цветения романтики в любовных сближениях супругов со стажем, успешно наливались соком нежности и понимания, чтобы затем, так и не дозрев, упасть под деревом, сраженные червем очередного сомнения. Измена то и дело поражала плод за плодом, запуская им личинки вглубь, чтобы рожденные червяки подозрений и сомнения лишали  будущего каждую новую завязь на старых отношениях.

 Все вместе это истощало их обоих, отнимая надежду на возрождение того доверия, без которого супружеский союз лишался сил раз за разом. Вместе они самозабвенно возвели плотный кордон контроля с тем, чтобы исключить проникновение всякой личинки сомнения или подозрения в их хрупкие возрождаемые отношения.  Казалось бы, что кордон этот гарантировал им полную безопасность, в которой  Данила был заинтересован  не менее Натали, так как был сам инициатором и гарантом такого возрождения.

 Чтобы погасить в самом зародыше все вопросы к нему, дающие малейший повод подозрений Натали в его новых ей изменах, он старательно разрешал их в тот же миг, как только они возникали, стараясь немедленно предоставлять все необходимые аргументы и доказательства для доказательства его полной невиновности. Однако вопросы эти не исчезали, а возрождались и плодились с невероятной скоростью.

 Месяцы борьбы за новое доверие не принесли видимых успехов – иллюзия доверия таяла при первой попытки проверить его силу.

                «Верность, которую удаётся сохранить только
                ценой огромных усилий, ничуть не лучше измены».
                Ларошфуко.

 Данило не читал старика француза, но мысленно думал обо всем, что происходило с ним сейчас его словами. Так бывает, что два человека не ведающие о существовании друг друга думают одинаково о событиях, происходящих в разнее эпохи.

 Телевизор упорно мигал картинками на экране, то и дело, отвлекая его от размышлений. А тут еще вмешался телефон.  Пискнул  и мигнул экраном, давая все понять, что отныне он наполнен содержанием нового сообщения.

 Натали тут же заинтересовалась происшедшим, переключая внимание с телевизора на его телефон.
 - Что это было?
 - Сообщение. Реклама оператора.
 - Дашь посмотреть?
 -Смотри…
 - Что это за звонки входящие без подписи?
 - Где и когда?
 - Вчера… И три дня до этого… И еще в феврале и марте?
 - Номер не обозначен?
 - Тут подпись « Брокер Наташа»?
 - Значит так и есть – брокер Наташа.
 - Зачем она звонит тебе, если мы не сдаем в этом году квартиру в аренду? Ты ей об этом говорил?
 - Говорил я и ты по нескольку раз. Но она продолжает время от времени звонить. Почему- я не знаю.
 - Нет, ты прекрасно знаешь! И я знаю. Это вовсе не брокер. Это условный знак и ты знаешь какой?!
 - Нет не знаю. Если знаешь ты, то расскажи мне. Я тоже буду знать.
 - Это она?
 - Кто она?
 - Ну, та самая! Мне от нее не будет покоя никогда!
 - Я ее не видел уже два года!
 - Нет видел. Ты встречаешься с ней каждый месяц, вот и в эту пятницу у тебя  с ней было свидание. Я знаю, что было. Ты пришел домой не такой.
 - Какой - не такой? Пьяный, веселый или голый? И что - я пришел после  работы не вовремя? А может быть я и вовсе не ночевал?
 - Нет, ты пришел вовремя и ночевал. Но был не такой, как всегда. Слишком уж веселый!
 - Это так плохо, когда муж в конце недели приходит в хорошем настроении накануне выходных? Это выглядит так ненормально, что вызывает подозрения?  Меня должно раздражать, что я смогу провести два дня с тобой вместе, отдыхая на даче? Это выглядит так ненормально?
 - Нет. Ты был весел не потому. У тебя было хорошее настроение после свидания с ней.
 - Ты так считаешь? Интересно, когда и где было это свидание? А еще - за какие средства оно было организовано, если я ушел без денег? Перестань говорить глупости мне! Ты сама прекрасно знаешь, что ничего не было, потому что не могло быть.
 - Нет было!
 - Мы весь день в пятницу перезванивались и не только по мобильной связи, но и по городской. Я весь день был на рабочем месте, и ты сама это не раз проверила за рабочее время.
 - Ты мог выйти с работы на 15 минут. Тебе уже и этого достаточно.
 - Почему ты так считаешь?
 - Вы давно встречаетесь, и она сама все организовывает, и оплачивает. Ей вес равно где – лишь бы получить свою порцию секса с тобой! И тебе, кстати, тоже!
 - Я что? Похож на сексуального маньяка?
 - Нет, ты не похож, но ты мне изменял!
 - Когда? Один раз за четверть века с одной женщиной два года назад?
 - Да, изменял! И не один раз, а несколько – целых три месяца!
 - Да, что было – то было. Изменил.  Да впервые и три месяца раз-два в неделю два года назад я тебе изменял. Но от этого не стал маньяком! Я не охочусь по ночам за одинокими женщинами на улице. Я не одеваюсь  в черный  плащ с капюшоном и не хожу тайком ночными улицами с длинным ножом в руке. И секс на ходу, как и ночные прогулки в плаще – не мой стиль. И ты это знаешь! Как лучше меня знаешь о том, что все давно уже осталось в прошлом, и что никаких любовных связей у меня нет и не может быть. Как и никогда не было ранее. И не будет уже потому, что мне не хватало той близости с тобой, какая появилась после той истории, и мне в моем возрасте большего и не нужно. Как впрочем, и тебе, в  твоем?! Может, хватит уже скандалить? Или у нас в репертуаре традиционный субботний спектакль – любовная драма с семейным треугольником?!

 Давно забыт телевизор и телефон, как и начало объяснений на несуществующую тему. Все вопросы, как и в сценарии спектакля, прописаны и давно выучены актерами спектакля наизусть. Известен финал и рассчитано количество выходов  актеров к зрителям в  зале на бис. Фуршет скромный и традиционный уже тоже заказан в соседнем небольшом кафе. Театр двух актеров. Только семейный и без зрителей. А если быть точным, то зрители – это сами актеры, по очереди исполняющие друг для друга эту роль.

                «Измена не грех, а следствие непонимания,
                а иногда и средство, укрепляющее любовь истинную».
                Грэта Гарбо.

                Глава четвертая. ОТРЕДАКТИРОВАННЫЙ МУЖЧИНА.

                «МУЖ - это хорошо отредактированный мужчина».
                Константин Мелихан


 Долгие месяцы после измены, Данила пытался и не мог понять свою женщину, которую знал уже четверть века. Это была для него пора открытий неведомого там, где, как ему казалось, все было давным-давно изведано.

 Будучи мужчиной семейным и верным по своей сути, в нем никогда не рождалось желание изменить ради спортивного интереса, любопытства или самоутверждения, как у большинства опытных женатых любовников. Чувство мести и ревности ему были также неведомы по той простой причине, что Данила не воспринимал отношения между мужчиной и женщиной по расчету и без чувств. И в этом смысле для него девизом личной жизни были слова Веселина Георгиева: «Лучше быть неверным верному,  чем верным неверному!»

 Измена как явление его никогда не интересовала. Даже если кто-нибудь пытался его убедить в том, что стоит присмотреться к поведению его женщины, то он никогда не принимал такие предложения всерьез. Причиной тому была его твердая убежденность в том, что в отношениях главным связующим звеном должна быть любовь, а не долговые обязательства друг перед другом или перед рожденными совместно детьми, и уж точно не общественное мнение.

 Путешествия приносили Даниле много сил и вдохновения для преодоления тягот и серости будней, и посему он себя тешил по возможности редкими и короткими  поездками во время командировок или в отпуск, радуя свою не эмоциональную суть с природной потребностью к перемене мест. При этом он никогда не стремился убежать от действительности или от брачных уз, а потому предпочитал отдых вместе с семьей. Из всего следует сделать такой вот вывод: Данила был истинно семейный человек и однолюб и приключения на любовном фронте его не увлекали и не манили, а скорее отталкивали своей непредсказуемостью.

 Удивительная француженка, Бриджит Бардо, о которой мечтал не один мужчина, как-то сказала про верность таких вот людей, хотя и имела ввиду женщин, но ее утверждение актуально для определенного типа мужчин, каким и был Данила: «Лучше быть неверным,чем верным без желания быть».
 
 Натали имела свое понимание о любви, верности и ревности. Для нее кредо звучало несколько иначе: «Неверность подобна смерти, она не знает нюансов», и ее отношение к столь тонким категориям человеческих отношений странным образом совпадало с   Дельфиной Жирарден. И это было всего лишь странным совпадением и не более.

 Столкнувшись с первой изменой ей в жизни, она мысленно убила своего любимого, одномоментно  вычеркнув его из своей жизни. С Данилой все происходило значительно сложнее.

 Выслушав признание мужа, она внезапно поймала себя на мысли о том, что переживая свой сложный физиологический женский период, сама нехотя оттолкнула  его от себя, напрочь лишив его любовных супружеских утех. Секс с мужем и ранее не занимал особенно большого места в ее жизни, так как она давно для себя решила, что Данила не относится к категории пылких любовников. Откуда ей было знать, что на деле все было иначе.

 Данила никогда не претендовал на страстный секс с Натали, ценя  в ней в первую очередь те ценные женские и человеческие качества, которые не относились к интимной жизни супругов. А потому давно себя приучил к сдержанности в проявлении подобных желаний, боясь ранить ее и тем самым оттолкнуть от себя. Устав от проблем, что без устали ему даровала судьба, он вовсе не желал добавлять в свою жизнь новых.

 Удивление его было безмерно, когда он увидел в ней страстное желание близости с ним после известия о его неверности. Была ли это зависть или хитрый женский прием, мужчина в нем так и не смог понять, а потому он принял эту новость как данность и решил при случае проверить на деле, насколько ее откровенное желание соответствует реальной действительности.

 Опытные любовницы, такие как, например, Мэрилин Монро, утверждают, что «мужья хороши в постели, когда изменяют женам. Возможно, известная блондинка очень тщательно изучала этот вопрос, раз взялась столь открыто и уверено подобное утверждать?! Это трудно теперь проверить – после ее смерти. Но Данила и не переживал по этому поводу, а поверил слепо, доверяя опыту мирового секс символа эпохи.

 Так это или иначе, но в жизни их супружеской пары тогда наступил период, когда им нечего было уже сказать друг другу, но очень хотелось все сказать кому-нибудь другому. По крайней мере, Данила что-то подобное в то время испытывал, решив для себя,  что он нелюбим женою, а значит, может себе позволить неверность как спасительное средство от ускользающей мужской силы.

 Увидев же, как терпеливо и стойко Натали относится к его нескрываемой неверности и ее искреннего желания быть ему близкой, он только тогда в полной мере смог понять, как велика и бескорыстна ее любовь к нему.  А поняв, ужаснулся своей ошибке и непоправимости всего, содеянного им.

 Так началась для него томительная пора реанимации утраченного доверия. Что же касается той близости, какой возжелала жена после стольких лет в браке с ним, то это на удивление оказалось самым простым и легким делом, а не трагедией всей жизни, как он решил до того.

 Вот тогда он постарался помочь Натали разобраться в его мире, который, как оказалось, до тех пор оставался для нее загадочным и непознанным. Поступил так Данила, в тайном своем желании избежать своей вины перед нею в совершенной измене.

 Теперь он уже так не думал, как прежде.   Он уже знал, что перестав его  любить, Натали не возрадуется его изменам, и не освободит его тем самым от необходимости хранить верность. Напротив, познав глубину ее чувств к нему,  очень скоро познал еще одну новую истину для себя, что постоянное недоверие — слишком уж большая цена за ее возможность верить в то, что она более не будет обманутой. И очень тяжкая кара видеть мучения ревностью и недоверием любимого человека, которого знаешь, кажется порой, даже лучше, чем успел познать самого себя.

 Знаю так ее хорошо, он теперь уже не сомневался в том, что ей хранить верность легче уже потому, что она для себя давно уже нашла того мужчину в его лице, который достоин ее верности.

 Он же никогда и не клялся ей никого не любить, кроме неё. Может быть потому, что для этого  следовало бы увидеть всех женщин. Данила всегда для себя  видел только ту одну, которою считал своей женщиной. А может быть, он просто не любил клятв, зная, что не всегда можно их сдержать из превратности судьбы, которая может в одно мгновение все изменить в твоей жизни без твоего согласия на то.

 Теперь же он желал лишь одного – видеть ее вновь счастливой, как ранее. А счастье нуждается в верности столь же сильно , сколь легко как несчастье может без неё обходится. А вот как раз счастья в ее глазах он видел все менее и менее. Получалось по всему так, что в жизни терять доверие можно лишь однажды, как и саму жизнь.

 И теперь Даниле ничего не оставалось, как принять это, смириться с этим и далее с этим жить. Получалось так, что верность труднее хранить в любви счастливой, чем в любви несчастной. Как, впрочем, также трудно хранить верность нелюбимому человеку, не  изменяя самому себе.


 И что толку, что он стал мудр после своей измены и познал  много новых для себя истин. Теперь он мог каждому сказать: «Чтобы мужчина не изменял, женщина должна изменяться. А чтобы женщина не изменяла, мужчина изменяться не должен», хотя как выяснилось, это уже до него сказал мудрый человек Константин Мелихан, а он всего лишь проверил на собственном опыте его слова. Нет, уж лучше бы он поверил на слово ему до того, как решился все испытать сам.


                Глава пятая. НЕСВОЕВРЕМЕННАЯ ВЫСАДКА.

                «Всячески избегайте приписывать себе статус жертвы...
                Каким бы отвратительным ни было ваше положение,
                старайтесь не винить в этом внешние силы:
                историю, государство, начальство, расу, родителей,
                фазу луны, детство, несвоевременную высадку на горшок и т.д.
                В момент, когда вы возлагаете вину на что-то,
                вы подрываете собственную решимость что-нибудь изменить».
                Иосиф Бродский « О статусе жертвы».

 Натали дернула за поводок, оттягивая пса от куста цветов, заботливо высаженного чьей-то заботливой рукой в полисаднике возле подъезда. В этом году, видимо, многим жильцам было необходимо заняться чем-то мирным и радостным после пережитых тревог и волнений в месяцы после февраля.

 Впервые сводки новостей пестрели числами погибших не от аварий на дороге или утопших на пляжах страны. Даже сводки катаклизмов природных и рукотворных стали не столь актуальными, как прежде.

 Теперь внимание всех сограждан было приковано к пострадавшим в ходе столкновений людей с разными взглядами. Еще осенью никого не интересовали взгляды, разве что симпатичных встречных. А теперь вот стали актуальны и весьма принципиальны взгляды на дальнейшее развитие страны. Этой весной пробудилась политическая совесть у граждан, и они не только стали активно обсуждать свои позиции, но и стрелять друг в друга при несогласии с взглядами оппонентов. Вот эти сводки пострадавших и погибших и были обласканы главным и пристальным вниманием большинством общества. А те, что умудрились сохранять нейтралитет до последнего времени, не по своей воле все чаще стали входить в число беженцев, а их число росло прямо на глазах.

 Глаза отдыхали на ярком разноцветье клумб и газонов. Они  олицетворяли собой радость жизни. А ее - радости, очень не хватало Натали в последнее время. Она все более чувствовала себя опустошенной и беззащитной перед испытаниями жизни, что ей еще предстояло прожить. Но самое страшное было для нее – прожить их в одиночестве.

 Нет, само по себе одиночество ей не так уж было и страшно. Она и так в своей жизни много времени провела одна, вне присутствия друзей и родственников. В детстве и молодости она жила в большой семье, где дети и родители жили вместе, что породило в ней мечту хоть когда-нибудь зажить отдельно от них.

 И вот теперь, когда мечта сбылась, она уж не рада этому. И во всем виноват страх, который поселил в ней Данила. Это он своей изменой нарушил то гарантированное уединение и стабильность, о которой она мечтала юность и молодость. Собственно, в этих мечтах своих, она положила жертвой на алтарь годы своей зрелости в надежде в пору своей осени обрести сразу все желанное. И обрела, почти.  Если бы не тот страх, который родился в ней теперь, когда увяла ее привлекательность,  умерла уверенность в себе, в своих силах.

 Измена Данилы лишала ее того здоровья, какого ей казалось всегда, у нее хватит на две жизни. И все это произошло так неожиданно для нее, что заставило теперь панически бояться повторения того, что почти с ней произошло. Натали боялась ухода Данилы столь сильно, что никакие его клятвы не могли ей вернуть уверенность в себе и в нем, как не могли дать силы для доверия ему.

 Каждый ее день отныне проходил в борьбе с собой и с Данилой, который стремился себе и ей вернуть веру в то, что их брак переживет следующую четверть века столь же успешно, как и первую. Если, естественно, хватит сил, чтобы им прожить так долго.

 Все события в их семье, Натали теперь подвергала сомнению и видела подвох во всех поступках и действиях Данилы, который вел себя после измены как ягненок, боясь ее напугать новыми подозрениями.

 Среди серых дней полных сомнений и подозрений после многократных обманов и лжи  во время той злополучной неверности, она, как ни старалась, но не могла вернуть ему веру даже на короткое время. Ей казалось, что она готова ему вновь верить, но каждый раз маня его этим, тотчас же забирала эту веру обратно.

 Собак они с Данилой взяли неожиданно для себя. Дочь уговорила приехать в приют для собак. Они уже три года выдержали без собаки и примирились с мыслью, что уже не стоит заводить новую без уверенности пережить ее. Хотя по всем показаниям врачей, прогулки им обоим были необходимы для поддержания своего здоровья на должном уровне. Это в большей степени касалось Натали, недавно пережившей обширный инфаркт. Но и для Данилы ежедневные прогулки по свежему воздуху утром и вечером не были бы во вред.

 Пес, которого им показали третьим, был молодым, но не щенком. А самое главное он был ярким представителем их любимой породы. Опасения владельцев приюта вызывала слепота, пусть и не полная, этого красивого пса, подобранного на пригородной автобусной остановке в лютый мороз. Но для них собачья слепота была скорее достоинством, нежели дефектом. Она давала им основание  совершать прогулки с пристегнутым поводком без сожалений, так это гарантировало всем полную безопасность.

 Пес имел надежное управление, чтобы обходить опасные препятствия на своем пути, а супружескую пару избавляла от бега в поисках сбежавшей собаки. Но самым главным достоинством пса была беспредельная доброта, которую он излучало всем без исключения. Данилу же он с первой минуты одарил такой любовью и привязанностью, что тот не устоял и принял пса сразу всем сердцем.

 Теперь, Натали совершая эту прогулку с собакой и размышляя над своей нынешней жизнью с Данилой, она остановилась на мысли о том, что ее жизнь сейчас,  очень напоминает ту траекторию, что выполняет пес на прогулке со своей слепотой на левый глаз. Дело в том, что пес все время бежал по спирали, оборачиваясь вокруг оси влево, через каждые пять - десять шагов. Видимо ему это было необходимо, чтобы получить полный обзор с одним только правым глазом.

 Так и их жизнь теперь кружила, совершая петлю за петлей в направлении будущего, то и дело, возвращаясь на время назад - к тем переживаниям, что внесла в их совместную жизнь его измена Натали. Впредь она уже не могла Данилу обеспечивать своей верой постоянно, как это было ранее, а лишь на короткое время. Она,  как полуслепой пес, вынуждена была тоже бежать вперед по спирали,  постоянно проверяя  жизненное пространство вокруг себя,
 то и дело, оглядываясь и осматриваясь, то доверяя своей правой стороне, то сомневаясь всему увиденному слева.

 Ее неуверенность в своем будущем и связанные с этим переживания отражались не только и не столько на отношениях с Данилой, сколько на ее здоровье. И если отношения, пусть не сразу, можно было восстанавливать, то здоровье ухудшалось непоправимо.

 С той поры, как угас ее оптимизм, связанный с будущим их отношений, с того же момента ее начали преследовать болезни и травмы. И первый среди них - перелом предплечья, оказался самым легким и простым испытанием для нее.

 Накопленный Натальей жизненный опыт здесь оказался бессильным. В копилке ее рецептов от возможных несчастий не оказалось самых главных. Там не было защиты от мужских измен и от болезней. Возможно, все эти рецепты имелись у Данилы, но просить у него помощи в подобных щепетильных вопросах она не решалась.

 От мужских измен у Данилы была его натуральная ориентация в сексуальных привязанностей, что автоматически его избавляло от страданий после измен любовников. А с женщинами ему, то ли везло, то ли он мудро выбирал для сближения таких женщин, которым измена ему была противоестественна по их природе и сущности.

 К тому же Данила, избежав в своей личной жизни женских измен, был привит от ревности столь удачно, что казалось, что у него был выработан стойкий иммунитет к этому чувству. По крайней мере, Натали ни разу не замечала в нем проявлений чувства ревности ни по отношению к ней, и не слышала от него про то, чтобы он его испытывал к другим женщинам. В нем были атрофировано чувство ревности,  как, например, отсутствовало чувство зависти к успехам других, и не только в личных отношениях. Он никогда не высказывал своего желания обойти кого в любовных удачах, в делах бизнеса или в служебном росте карьеры.

 Отсутствие в Даниле тех амбиций, какие давали бы ему зависть и ревность, заменяло природное любопытство в стремлении все познать в том мире, куда он пришел. Особенно ему нравилось познавать людские миры, разнообразие которых было столь же многолико, сколь и сами люди.

 Женщины его влекли не столько благодаря мужскому природному инстинкту, сколько  тайнами их мира, так сложно воспринимаемому мужчинами, а потому столь загадочному и привлекательному для него своей непохожестью. Так для себя решила Натали, когда осознала, что дворцов ей в браке с Данилой уж точно не увидеть, разве что в сладких снах.

 Ее беда была в том другом, что она поняла все это так поздно. И так же поздно узнала о сексуальности мужа, о которой не подозревала даже до этих-то лет?! Но все это уже теперь позади – так ей теперь уже казалось,  открытия в муже потаенных сторон и мечты о богатом мужчине, и уверенность в своем крепком и непоколебимом во времени здоровье.

 Но оказалось что это не так. Не далее, как сегодня ее ожидало новое открытие. Все началось с того, что муж уехал на работу городским транспортом. Это было так удивительно, что она, не дождавшись времени его обеда, когда обычно он ей звонил, позвонила сама  ему прямо утром: не завелась машина – за три дня сел старенький аккумулятор.

 Но Натали это не удивило. Это-то как раз было предсказуемо. Ее удивило совсем иное. Данило поделился с ней своим предчувствием:

 - Представляешь, когда я пил кофе перед выходом, то у меня в голове мелькнула и исчезла мысль о том, что я за три праздничных дня так и ни разу не пробовал завести машину. А вдруг не заведется сейчас?! Может я не выключил автомагнитолу или неплотно прикрыл багажник, как в прошлый раз, еще зимой, помнишь? Так вот, и что ты думаешь - выхожу на парковку, открываю дверь, вставляю ключ в зажигание…  И машина не заводится! Вот это предчувствие! Что скажешь?

 - Ты бы лучше проверил за три дня, а не удивлял меня своими талантами предвидения! – огрызнулась она по привычке на его восторг, который не исчезал у него с годами, и напоминал ей щенячий своей радостной наивностью. – А еще лучше купил зарядное устройство, чтобы не наступать каждый раз на любимые грабли!

 Ничего особенного она ему в ответ не сказала, уже привычно нагрубила - и все,  но сама задумалась. А ведь - правда?  С ней тоже такое случалось! Порой интуиция рождала у Натали предчувствие, которое оправдывалось потом реальными событиями, подтверждая ее предчувствие. Все это было похоже не на прозорливую интуицию или дар предсказания, а скорее на какой-то наговор себе самой. Скорее это было злословие, притягивающее как магнит беду. Про такое люди говорят – «накликала сама себе беду!»

 Натали почти не болела раньше. Этим она походила на отца, который переболел всерьез один раз в жизни и прожил восемь десятков лет совершенно здоровым человеком. А вот стоило ей начать жалеть себя, как накликала себе беду. Да не одну, а целую нескончаемую цепь из болезней и травм. Вот и сейчас, второй бронхит за полгода! Да, и какой еще бронхит: острый и продолжительный! Кашель не дает дышать, и приступ его следует за приступом, не давая передохнуть и прийти в себя.

 - Все это из-за «несвоевременной высадки на горшок»!  Точно написал Бродский – он большая умница! Голова и мужик одновременно, что уже редкость и талант! Никто мне не виноват, кроме меня самой. Измена его приключилась - да в том моя вина. И нечего теперь себя жалеть, а всех вокруг винить и упрекать! Нет, Данило, естественно, сволочь порядочная, как и все мужики, впрочем! И она тоже: стерва  еще та -  мужей чужих совращать!

 И чем далее Натали размышляла над этой мыслью, тем все более соглашалась с тем, что виной своим бедам она сама и есть в первую очередь.

 Сначала она вспомнила изречение Мелихана: «Не так уж плохо, когда мужу от жены надо только одно, - плохо, когда ему от нее ничего не надо». А она не только ему отказала в том «одном», но и сравнила его с той старухой,  какую устраивает все больше мужчин, но все меньше этих мужчин интересует она сама. Вот и дождалась от своего Данилы того, что он пошел искать. А кто всерьез ищет, тот находит обязательно.  И он нашел! Нашел себе ту, которая  в нем заметила и оценила все то, что перестала замечать и ценить в нем она – его жена. А теперь вот эта жена убивает себя сама своей жалостью к себе, созывая со всего света на свою голову беды и болезни.

 - А в том, что допустила то, что ему от меня стало ничего не надо – есть моя вина! Куда проще было бы ему дать то одно, чем теперь бороться со всем тем, что на меня обрушилось теперь, - зудила мысль в ее голове, не давая покоя своей простотой.

 Натали любила все простое в жизни: одежду, отношения и решения проблем. Как только все усложнялось – она сразу терялась и раздражалась.  А значит, теряла в себе способность сопротивляться и бороться, становилась беспомощной и беззащитной.  Интриги и коварство не было ее коньком, как кокетство и жеманство. Она не владела женским талантом обольщать в той мере, в какой это сейчас требовалось от нее.

 Натали некогда не скрывала свой возраст, и может быть потому, ей давали всегда меньше ее лет. Вот только теперь она уже чувствовала себя на свои годы. Она очень сдала за время своих болезней и потеряла веру в себя. И утратив веру, потеряла силы для того, чтобы следить за модой, как следила всегда, имея вкус и чувство меры в такой степени, чтобы быть всегда привлекательной.

 Утраченный интерес Натали к новинкам моды и стиля привел к тому, что за модой неожиданно для нее стал следить Данила, в чем раньше замечен ею не был. А уж если муж начинает  следить за модой,  то самое время проследить за ним, чтобы понять: для кого и для чего все это ему необходимо вдруг стало. А для этого не нужно быть коварной или проницательной. Достаточно лишь быть внимательной к тому мужчине, который отказывается вдруг от того «одного», в чем до этого всегда испытывал потребность брать от тебя.

 И здесь уж совсем ни при чем: «несвоевременной высадки на горшок» по Бродскому.  Здесь уж нужно искать зеркало. Чтобы уже не торопясь, к нему приблизиться на то расстояние, что позволит хорошо разглядеть виновника всех своих бед.

 Время от времени, когда не можешь понять, что такое происходит с тобой и твоей жизнью, стоит внимательно присмотреться не к своему отражению в зеркале, а попробовать заглянуть внутрь себя. Тогда не придется тратить время своей жизни на то,  чтобы искать очередной не нужный тебе «горшок» для удачной своей высадки в полосу везенья. Везенье наступит само, как только ты перестанешь роптать на свою судьбу и искать в ней тебе виновных.  Чтобы жить счастливо, а не поражаться гениальности чужих изречений:
                «В юности кажется, что счастье будет,
                а в старости - что оно было».
                Константин Мелихан.

 - Казалось бы, все так ясно и просто, чтобы сделать себя, свою и вашу жизнь счастливой, вот только - отчего так трудно выполнять все то, что легко и просто? – думала Натали, давным-давно закончив прогулку со слепым псом, но не лишенным желания обладать своим «одним» и самым важным.

 После прогулки она уже успела сбегать в аптеку, чтобы купить последнее новейшее средство от удушающего кашля, сделать в парикмахерской новую прическу с новым цветом волос и приобрести игрушку в секс-шопе, про которую недавно вскользь упомянул  Данила: то ли в шутку, то ли всерьез?! 

 Теперь же она зажгла свечи рядом с бутылкой вина на столе, покрытой скатертью, между двух пустых бокалов и приготовилась ждать столько, сколько понадобится его – своего мужа, ведь: «если дама пришла на свидание рано, значит, она куда-то спешит?!.» (Константин Мелихан)