Таёжный интеллигент

     Небольшая деревушка Кедровка, поставленная давным-давно староверами, ушедшими от гонений православной церкви, где-то в серёдке Сибирской тайги, с утра была взбудоражена. Это же надо - Серафима, молодая баба лет тридцати, вышла по воду в новой цветастой кофте, какую у нее допреже не видели, и цвела, как маков цвет. Да где же это было видано, чтобы к колодцу ходили в праздничной одёже? Тут явно что-то было не так!..
     Увидев это чудо, Глафира немедленно схватила пустые вёдра и, забыв коромысло, выскочила на улицу и неторопливо двинулась навстречу соседке.
     - Ой, Сима, какая ты нарядная! - с искренним восхищением воскликнула она. - Это откуда же такая красота неописуемая?
     - Муж привез, - ответила та. - Из самой Москвы.
     - Да что ты! - искренне изумилась Глафира. - А когда же он приехал? Что-то мы не видели...
     - Ночью на попутном лесовозе, - сообщила собеседница.
     Предчувствуя долгий разговор, женщины поставили вёдра на землю.
     - Сколько же времени его не было? - продолжала допытываться Глафира. - Вроде как больше года?
     - Полтора, - кивнула головой Серафима. - Строителем работал.
     - Что и говорить, он у тебя работящий, не то что наши обормоты. Только и глядят, как бы набраться...
     - Вот кофту мне новую привёз, - похвасталась Серафима. - Ангорская шерсть...
     - Это что такое?
     - Сказал, что из шерсти индийской козы.
     - Надо же, - подивилась Глафира, пробуя пальцами мягкость шерсти. - Ишь, мягкота какая. Теплая?
     - Как полушубок, - улыбнулась Серафима.
     - А ребятишкам что привёз?
     Серафима начала подробно перечислять все подарки, привезенные мужем.
     - Мне вон даже одеколон привез, - похвасталась она.
     - То-то я чувствую, пахнет от тебя... Деньжат-то заработал?
     - Заработал. Не так много, но все-таки... Пойду, скоро сам проснется, кормить надо, - заторопилась Серафима. - Легли-то под утро...
     - Знамо дело, - понимающе улыбнулась Глафира. - Вон сколь времени постились...
     Через пару часов все жители деревни знали о приезде Митьки от Глафиры во всех подробностях, дав пищу селянам для долгих обсуждений.
     А после обеда на деревенскую улицу вышел и сам Митька. Потянувшись и посмотрев на небо, он лениво бросил взгляд вдоль деревни. Увидев неторопливо бредущего куда-то сверстника Николая, он крикнул:
     - Колюня, наше вам с кисточкой!
     Тот сделал вид, что крайне удивлен встречей, стал подходить ближе, на ходу выкрикивая:
     - Митяй, никак ты? Ты что, с неба свалился?
     - Ночью на лесовозе подбросили.
     - То-то я слышал, ночью машина шумнула и остановилась ненадолго. А это, оказывается, тебя привези. Удачно ли съездил?
     - Да нормально. Далеко только добираться...
     - Понятное дело, - согласился Колюня. - Так с приездом тебя! Надо бы...
     - Так вечерком подбирайтесь на речку, - улыбнулся Митяй. - Отметим это дело!
     - Во, правильный ты мужик, - Николай горячо пожал руку односельчанину. - Это мы мигом спроворим. Не зазнался...
     - С чего бы это? - пожал плечами Митька.
     - Так я собираю мужиков? - еще раз спросил Николай.
     - Сказано же...
     Когда начало смеркаться, он взял заранее приготовленную сумку и вместе с женой они побрели к реке, где обычно после рыбалки гулеванили рыбаки. Место было насиженное и давно обжитое.
     Вскоре сквозь кусты у реки они увидели костерок и возле него толпу страждущих односельчан. Некоторые из них пришли с женами, не желавшими упустить такой редкий случай.
     - Здорово, - поздоровался Митяй. - Пипл на месте...
     - Пипл всегда на месте и в боевой готовности, - засмеялся Степка, сграбастав мошонку. - А чё с ним станется?
     Митька засмеялся:
     - Да нет - в Москве пиплом обзывают народ.
     - Они что, охренели там? - удивился Семён, самый старший из собравшихся.
     На тряпице, постеленной на землю, уже лежали пучки почищенного зеленого лука, вареные картофелины, вареная рыба, которую уже кто-то успел наловить и наварить.
     Митяй достал из сумки четыре бутылки водки.
     - Московская, - гордо объявил он.
     - Гляди-ка, - подивились мужики, рассматривая этикетки. - Ишь, как разукрасили!
     - А это чтобы денег побольше слупить, - авторитетно пояснил Семён. - Небойсь живут, как купцы ране...
     - Да, домищи отгрохали здоровенные, - начал рассказ Митяй, пока Степан разливал водку по стаканам. - И живут богато и культурно, не чета нам.
     - Понятное дело - столица! - важно произнес Семён. - Страна работает, как вол, а денежки к ним стекаются. Ладно, потом поговорим, а сейчас давайте с возвращением...
     Все выпили и принялись закусывать.
     - Да, это не наш стенолаз, - внимательно оглядел пустой стакан Григорий. - Такой не грех баловаться...
     - Им что там не жить, когда можно такую кажинный день хлебать, - поддержал его Николка. - Баре!..
     - И закусывают не картохой с луком, - добавил Петька по прозвищу Кудеяр.
     - Митя, а Москва красивая? - спросила Катька, Петькина жена.
     - Красивая, но только там нет такого простора, как у нас. Деревья хиленькие, кругом камень, кирпич, бетон и асфальт. А машин столько, сколько деревьев в тайге. И все дымят так, что дышать нечем. Я первое время задыхался. Народу - прорва и все куда-то бегут, спешат...
     - А магазинов много? - поинтересовалась Полина, жена Степки.
     - Плюнуть невозможно - обязательно в магазин или торговую точку попадешь. И чего там только нет, - только денежки доставай, - ответил Митька. - Ну, электорат, давайте еще по одной...
     - Это ты нас по каковски обругал? - спросил Семен.
     Митька засмеялся:
     - Это там так избирателей кличут. Кстати, как у вас выборы прошли?
     - Как обычно, - нехотя ответил Степан. - Плеснули по стакану, дали бумажку бросить в урну и смылись. Нам потом пришлось своим стенолазом добавлять. А в Москве разве не так?
     - Нет, там буйство было, - отмахнулся Митька. - В центре народу собралось, что грязи. Покричали, поголосили и разошлись.
     - Ты говоришь, что народу много, - степенно проговорил Григорий. - Тогда почему они людей к себе со стороны призывают? Ну, вот как тебя, например. И много там чужих-то?
     - Очень много, - серьёзно ответил Митька. - Сами-то москвичи под благородных косят - они, видите ли, не могут делать грязную и тяжелую работу. Все дворники, строители, грузчики у них - приезжие.
     - Эка, - воскликнул Петька. - Ручонки боятся измарать, чистоплюи. Их бы к нам, сами бы взялись за косы, пилы и топоры.
     - А чем они занимаются, если не работают? - удивленно вскинул брови Николай.
     - Днем-то все больше по улицам бегают, по магазинам, а вечерами и ночью по ресторанам и кафе сидят, в дискотеках прыгают, как оглашенные, - в раздумье проговорил рассказчик. - А вот телевизор почти не смотрят, а по радио слушают только музыку.
     - Это как у нас, - хохотнул Григорий. - Телевизора нет, а вместо радио - Петькина Глафира. Эта все знает и любую сплетню мгновенно по всей деревне разнесет.
     Все засмеялись, а Петька, словно оправдываясь, сказал:
     - Что с ней сделаешь - у ней язык без привязи. Я уж и дома с ней намучился - с утра до вечера трещит, как сорока.
     - Митя, а в чем там женщины ходят? - робко обратилась к рассказчику Полина.
     - Смех один, - ответил тот. - Сверху обнажаются так, что сиськи почти целиком наружу. И юбчонки коротенькие такие, что исподнее видать, когда она садится в метро.
     - Кобелей приманивают, - бросил реплику доселе молчавший Виктор.
     - А по телевидению в рекламе все время показывают девку с огромными, как вымя, грудищами, которая все время предлагает мужикам стимулирующие потенцию таблетки.
     - Ей, видно, для постельных утех москвичей уже не хватает, если она на всю страну себя предлагает, - засмеялся Николай.
     - А чо, мужики там без таблеток уже не могут? - усмехнулась Катька.
     - Да нет, - улыбнулся и Митька. - Это для того, чтобы с баб всю ночь не слазили.
     - Тогда понятно, почему местные мужики не могут работать, - авторитетно изрёк Семён. - За ночь так упахтаются, что тут  уж не до работы. А впереди - новая ночь...
     - А приезжих на заработки женщин много? - вступила в разговор Полина.
     - Много, - согласно кивнул головой Митька. - Они все больше продавцами работают или к ночи на панель выходят.
     - На какую-такую панель? - удивилась Катька.
     - Себя предлагают  мужикам, - поразился Митька ее недогадливости.
     - За деньги, что ли? - не отставала Катька.
     - Ну! - пожал плесами Митька.
     - Во бабы пристроились, - захохотал Степан. - И удовольствие получают, им же за это и платят!
     - Завидуешь? - в тон ему спросил Николай.
     - И я бы согласился на такую работенку, - ответил тот.
     - А потом бы лечился - мало ли венериков среди мужиков, - упрекнула его Полина. - И все денежки на лекарства угробил бы.
     - Это точно, - поддержал ее Семён.
     - Это у них называется гендерными отношениями, - вставил Митька.
     - Чего? - не понял Степан.
     - Ну то, что ты делаешь с бабой в бане, - пояснил Митька. - Или на сеновале...
     - Совсем сбрендили, блудодеи, прости Господи, - проворчал Семён и на всякий случай перекрестился.
     Водка закончилась, но Григорий вытащил из реки пару бутылок самогона, принесенного с собой  и поставленного в воду для охлаждения. При виде этого сокровищ мужики прямо-таки задохнулись от восторга.
     - Ну, ты - голова! - восхищенно воскликнул Виктор. - А я уж подумал было, что придется в деревню бежать...
     - Так я знаю, что сколько не было бы выпивки, ее все равно не хватает, - усмехнулся Григорий.
     - Тогда наливай, - махнул рукой Николай. - Гулять, так гулять!
     Допив самогон, мужики окончательно опьянели. Николай обнял Митьку и поцеловал его.
     - Ты прямо антиллегент у нас, - проговорил он.
     - С чего ты взял? - Митька мутным взглядом посмотрел на товарища.
     - Вон какие слова знаешь - пипла, иликторат и эти. как их, отношения, - пояснил приятель.
     В это время женщины запели, а мужчины живо подхватили:

                Степь да степь круго-ом,
                Путь далек лежи-ит.
                В той степи глухо-ой
                Помира-ал ямщик...

     - Господи, хорошо-то как, - пробормотала Катька, склонив голову на плечо мужа и засыпая...