Вовка

   Женя не спала. Время близилось к полуночи, а мужа всё ещё не было дома. Значит, опять придёт во лузях*. Только бы уж он сразу свалился в прихожей и уснул, не скандаля, только бы не разбудил трёхлетнего сынишку! Вовка сейчас спокойно спит в своей кроватке у противоположной стены, поближе к тёплому чёрному боку печки-голландки. У Жени, глядя на сына, каждый раз сжималось сердце: Вовка рос болезненный, худенький, к тому же было у него жуткое косоглазие, которым наградил его часто пьющий папа. Уж очень хотелось ему сделать из сына атлета, но ничего не понимая в физиологии детей, он часто переворачивал годовалого ребёнка вниз головой, вертел его, подбрасывал. Неокрепшие мышцы глаза не выдержали таких нагрузок, и левый Вовкин глаз закатился к виску. К тому же, когда сынишка уже хорошо ходил, Женя  заметила, что он как-то странно ходит – на цыпочках и слегка пританцовывая. Обследование у врачей показало: детский церебральный паралич в лёгкой форме. Диагноз был необычным, незнакомым, а потому ещё больше пугал молодую мать: что-то будет с её кровиночкой в дальнейшем?..

    За окном скреблась неласковая октябрьская ночь. Женщина смотрела в темноту сухими, уставшими плакать глазами. Как же так случилось, что её Аркадий, умница и краса всего города, начал пить? Может, это отголосок прошедшей войны, где он служил в полковой разведке? Или это произошло потому, что вернулся он живым и невредимым, на зависть многим женщинам, рано овдовевшим, но так и не ставшими женщинами по-настоящему, не успевшими познать ни жара супружеской постели, ни радости материнства? И вот теперь он потихоньку превращается в обычного пьяницу-забулдыгу: все канавы ему знакомы, всеми собаками  облаян. У Жени не хватало сил вытащить мужа из этого болота, оторвать от дружков, которые старались его споить…

   С грохотом распахнулась входная дверь, которую женщина не запирала, боясь гнева мужа – никогда не узнаешь наперёд, в каком настроении придёт её подвыпивший благоверный. Так и есть, сегодня он снова еле держался на ногах. И пока он, покачиваясь, снимал в прихожей шинель – память о фронтовых годах – Женя, быстро нащупав в темноте платье, оделась и тихонько вышла в кухню. Муж смерил её дикими, налитыми кровью глазами и, ничего не объясняя, занёс руку для удара, но, покачнувшись, промахнулся. Это ещё больше разозлило его. Развернувшись и опрокинув тяжёлый табурет, он двинулся к ней. Женя уже срывала с вешалки пальто и пуховый платок. Не дав мужу опомниться, она выскочила в сени, спиной прикрыв дверь, и услышала, как проснулся от шума и заплакал Вовка.

    Возвращаться и успокаивать сына она не стала: знала, что если вернётся, то побоев не миновать, а ребёнка Аркадий не тронет. Осторожно выйдя на крыльцо, женщина огляделась, не светится ли чьё-нибудь соседское окно, чтобы  попроситься на ночлег. И долго ещё звучал в её ушах испуганный и обиженный Вовкин плач.

    Да, ночлег она найдёт, но вот только уснуть до утра не сможет в тревоге за сынишку. Знала она и то, что утром, прокравшись тихонько в настывшую, разгромленную  квартиру, увидит, что в обеих комнатах и кухне горит свет, а её Вовка спит, свернувшись калачиком на кухонном столе. Увидит его напухшие и покрасневшие от долгих слёз веки и слипшиеся реснички. Так было всегда, когда ей приходилось убегать от побоев: сынишка просыпался, плача, звал маму (отец к тому времени уже мертвецки засыпал и ничего не слышал), потом ходил и включал везде свет, чтобы не было страшно, и по той же причине залезал на обеденный стол: раз выше, значит – не страшно...

    Пройдёт не один год, прежде чем в этой семье наступят перемены.
    Через два с половиной года во время сильнейшей грозы разряд молнии ударил в землю слева от Вовки, отчего его левое ухо покраснело и невероятно распухло, больной левый глаз перекатился к носу, да так и остался, и странным образом исчезла приплясывающая походка – церебрального паралича как не бывало!..

   Однажды в личной библиотеке соседей, с которыми у Жени и Аркадия были очень тёплые и близкие отношения, появилась книга «Возвращение в жизнь». Судьба талантливого, но спившегося скрипача, как в зеркале отразила жизнь Аркадия. Ассоциация оказалась настолько яркой, как будто высвеченная лучом прожектора, что он споткнулся в своём неудержимом алкогольном беге и глазами стороннего наблюдателя увидел ранние горестные морщинки на лице жены, болезненность сына, его глаза, испуганные приходом нетрезвого отца… Решение пришло сразу и бесповоротно: лечиться!

   Женя с затаённым страхом, смешанным с радостью, наблюдала, как трудно восстанавливался её муж, как преодолевал тягу к водке, как постоянно боролся с собой. Аркадий, чтобы укрепить результат лечения, не давал себе ни часу поблажки. Он взял на себя почти всю работу по хозяйству. Теперь садово-огородные работы были только в его ведении; решение завести кроликов, требующих неустанного внимания, тоже принадлежало ему. Но жена, опасаясь обострения его недуга, нет-нет, да и просила:
    – Аркадий, давай уедем куда-нибудь и там, на новом месте, будем строить новую жизнь.
    Ответ был неизменно один:
    – Нет, где я упал, там я и поднимусь!

    И он поднялся. Блестящий педагог-историк, он вскоре стал директором школы рабочей молодёжи, а ещё через несколько лет – новое повышение: директор школы-интерната в одном из небольших городков Татарии…
    А что же Вовка? Аркадий весь свой досуг отдавал ему, по новому, наконец-то, оценив радость отцовства и общения с подросшим сыном. Мальчишка рос таким же увлечённым, каким стал его отец. Лишённый из-за своего косоглазия радости многих подвижных игр со сверстниками, он запоем читал исторические книги, коллекционировал марки в подражание отцу – Аркадий увлекался нумизматикой…

    Дальнейшая судьба этой семьи мне неизвестна. Доходили, правда, слухи, что Аркадия снова перевели с повышением в другой город. Это уже была столица Удмуртии – Ижевск. Поговаривали даже, что он был награждён орденом Трудового Красного Знамени. Что ж, заслуженно! Думаю, что судьба их сына тоже сложилась удачно и благополучно – было с кого брать пример, как надо строить свою жизнь! А в нашей личной библиотеке долго-долго хранилась книга о скрипаче-алкоголике, излечившегося от своего недуга. На форзаце была надпись, сделанная рукой Аркадия: «Да, только тот поймёт и прочувствует эту книгу, кто сам прошёл через ужас падения»… Ну, может быть, я и не совсем дословно процитировала его слова (прошло более пятидесяти лет!), но смысл – передала точно!

__________________________________________________________
*Во лузЯх - пьяный (местное).