Крокодил

Танюшка всегда засыпала лицом к спинке дивана, тщательно со всех сторон закатываясь в одеялку — так, чтобы ни щелочки нигде, - только можно, высунув нос, дышать. Во-первых, чтобы никто, вдруг вылезший из-под дивана ночью, не смог дотронуться до Танюшки. А, во-вторых, если ей и доведется открыть глаза, не увидеть нечаянно что-нибудь страшное. Танюшке почти пять лет, в этом возрасте все дети знают наверняка, что под кроватью или диваном кто-то живет, дожидаясь темной ночи, чтобы вылезти и тянуть свои жуткие лапы к спине или голове спящего ребенка. Взрослые не боятся, потому что у них под противной скрипучей кроватью никто жить не может. Родители ночью, когда Танюшка засыпает, так долго раскачивают кровать, подвизгивающую пружинами, что никакое чудище не выдержит.


В детском садике, иногда, дождавшись, когда Тамара Пална отойдет в сторонку, девочки, пугая друг друга, шептались о том, кто чего боится. Одним страшно, когда на море шторм и волны густой пеной тянут за собой; другим боязно подходить к мохнатому псу в деревне у бабушки; кому-то страшно, когда папа приходит пьяный и дерется с мамой, а некоторые боятся высоты, особенно если идти по бревну на прогулочной площадке. Но все, как одна, знают, что под кроватью кто-то живет, днем невидимый, ночью же мохнатый и страшный. Говорят, что у него горят глаза , а на голове растут рога. Танюшка, слушая эти рассказы, обмирала от страха, покрываясь мурашками, и, когда у нее спрашивали, не видела ли она ночное чудовище, молча отрицательно мотала головой, боясь помянуть словом того, кто сидит у нее за спиной каждую ночь, дожидаясь, когда она повернется к нему лицом или приоткроет спину.

В тот вечер папа, забрав Танюшку из садика, сказал, что ему надо зайти по дороге к тете Гале по делам. По делам, так по делам. Интересно ходить в гости, тем более к тете Гале. Она приходилась сестрой Танюшкиному папе, но совсем не была похожа на него. У папы волосы черные, а у нее — белые, папа добрый, а тетя Галя строгая и почему-то всегда сердитая. Но у нее есть толстые книжки с картинками, каких нет у Танюшки.

Тетя Галя, хмуро посмотрев на племянницу, отправила ее на кухню, посадила за стол, налила ей большую чашку чая и положила здоровенный бутерброд с котлетой, строго приказав все съесть, а сама ушла с папой в комнату. Там они о чем-то приглушенно разговаривали, после чего папа вышел на кухню к болтавшей ногами под столом Танюшке и сообщил, что ей сегодня придется остаться у тети Гали ночевать, потому что они с мамой уходят в гости к какому-то Петру Васильевичу и вернутся домой поздно. Увидев, как задрожали от огорчения губы у Танюшки, папа присел рядом на стул:
- Рыбонька, одну только ночь, ладно? А завтра пойдем с тобой на карусель в парк, хорошо? Договорились? Только не надо плакать, - и папа погладил Танюшку по голове и поцеловал в макушку.

 

Ей хотелось сказать папе, что боится тетю Галю и ее толстого мужа — дядю Жору, что они могут обидеть, а плакать нельзя, потому что и так тетя Галя всегда говорит бабушке Вере, что Танька (и никогда — Танюшка!) нытик и мямля. А это неправда. Танюшка плачет всегда по делу. Но сказать не получилось, потому что тетя стояла рядом и хмурилась.

Когда папа ушел, тетя немного смягчилась, разрешила не доедать котлету, дала две конфеты и яблоко и сняла с полки тяжелую и толстую эн-цик-ло-пе-ди-ю. Читать вслух — занятие нелегкое, но что поделать, тетю же не попросишь, как маму или папу.
Уморившись читать, Танюшка нашла коробку с шахматами на полке в комнате дяди Жоры — его еще не было — и успела немножко поиграть в принцессу с фигурками от шахмат. Немножко — потому что вскоре пришел дядя Жора. В квартире густо запахло чем-то неприятным. Так пахнет дома, когда приходят бабушки и дедушки и тетя Галя с мужем и садятся за накрытый белой скатертью стол есть и пить. Чтобы не дождаться, пока начнут ругать мямлей, пришлось быстренько сложить все фигурки в коробку с шахматами и отправиться в спальню сына тети Гали, который служил в какой-то армии (непонятно, зачем — ведь войны-то нет). Там на тахте было постелено для самой тети и на раскладном кресле рядом — для Танюшки.

Одна шахматная фигурка, желтенькая, с пипочкой наверху, случайно оказалась в кармашке Танюшкиной юбочки, но тетя об этом не знала. Потому, чтобы и не узнала, пришлось положить фигурку под подушку. Увернувшись по обыкновению в одеяло, непривычно большое, заправленное в чуждо пахнущий пододеяльник, Танюшка, не помня как, уснула.

Среди ночи она вдруг проснулась. Вроде как захотелось пописать. Идти по чужому дому в темноте в туалет? Нет, лучше потерпеть. Танюшка перевернулась на другой бок, но сон почему-то не шел. В тишине комнаты слышалось тетино легкое подхрапывание и размеренный стук настенных часов. Из соседней комнаты даже через закрытые двери доносился густой храп дяди.

И вдруг откуда-то - из прихожей или из дядиной спальни, непонятно, — Танюшка уловила чью-то тяжелую поступь. Топ-топ, топ-топ. И остановка. Топ-топ, топ-топ. И остановка. Кто-то очень большой и грузный. Судя по топоту, толще дяди Жоры. И этот кто-то топал прямо в комнату, где спала Танюшка и тетя. Топ-топ, топ-топ. И остановка. Топ-топ, топ-топ. И остановка.

Танюшка сжалась в комочек и натянула одеяло на голову, закрыв и лицо. Она ждала, что сейчас проснется тетя и прогонит того, кто уже зашел к ним в комнату. Топ-топ. Но тетя похрапывала. А тот, кто пришел, медленно приближался к креслу, где спала Танюшка. Топ-топ.

В одной из первых книг, которые Танюшка начала читать сама, без помощи папы и мамы, была сказка про огромного и жадного крокодила, который проглотил солнце, чтобы все добрые зверушки сидели дома и не ходили гулять. И картинка была про этого крокодила, где он, жирный и противный, заглатывал лучистое желтое солнце. И вот сейчас Танюшка поняла, что это именно тот самый, гадкий и злой, Крокодил пришел проглотить и Танюшку.

 

Между тем топот раздался прямо возле кресла, рядом с подушкой. Топ-топ, топ-топ. И остановка. И молчание. И легкое похрапывание ни о чем не ведающей тети. Танюшка тихо заплакала, больше терпеть у нее не стало сил. Она перелегла в другую сторону под одеялом от подошедшего близко Крокодила, свернулась в клубочек и тихо подвывала от страха и обиды. Зачем Крокодилу есть Танюшку? Что она ему сделала? Но он не думал отстать: топ-топ, топ-топ — на другую сторону, туда, где спрятано лицо Танюшки. И, когда лапа Крокодила камнем легла ей на голову, тщательно увернутую в одеяло, Танюшка зарыдала в голос.

Разом проснувшаяся тетя подхватилась к ней, скинула одеяло:
- Что? Что случилось?
Но племянница плакала навзрыд, не в состоянии ни объяснить, ни сказать хоть что-нибудь вразумительное. Тетя неожиданно пожалела ее, прижав к себе и покачивая, как маленькую, а затем потянула спать к себе на тахту. Танюшка, еще прерывисто всхлипывая, деловито перебралась на другую сторону, к стене, и там, прижавшись к тете, заснула накрепко.

 
На утро проснувшаяся Танюшка слышала, как тетя в прихожей сердито выговаривала пришедшему папе о его психованной (непонятное слово) дочке, с которой в следующий раз пусть идет к таким бабушкам (каким — таким?)
За окном сквозь плотно завешенные гардины просвечивало веселое доброе солнце, чирикали птички, кричали мальчишки во дворе. А Танюшка лежала на широкой тетиной тахте и, вспоминая ночной страх, размышляла: интересно, как же выглядел Крокодил — так же как в книжке или по-другому?