Прорва Глава IV

1983 год в Советском Союзе был периодом отчаянной борьбы за социалистический порядок и дисциплину. После смерти Леонида Брежнева решением внеочередного Пленума ЦК КПСС Юрий Владимирович Андропов был избран Генеральным секретарём партии. На новом руководящем посту он резко сократил аппарат генерального секретаря и ужесточил трудовую дисциплину.
Новый курс, провозглашённый мрачноватым человеком с холодным стальным блеском глаз, слегка испугал необъятную страну. Рестораны, бани, кинотеатры подвергались тотальной проверке. Неуёмные работники карающих «органов» проверяя документы, настойчиво интересовались, почему посетители находились там, в рабочее время. Причём ответы дотошно проверялись, прогульщики выявлялись и наказывались.
Петру Фёдоровичу Казарцеву и его сыну Ивану такие вопросы не грозили. В нашем городе знали в лицо одного из главных сотрудников областного управления КГБ. После запоминающегося выпускного они сидели в тенистом городском парке и разговаривали о будущем «Портоса».
- Я не хочу поступать в военное училище! - после продолжительного монолога отца наш друг обозначил своё видение проблемы.
- А чего же ты хочешь? - нетерпеливо спросил он.
- Учиться на врача.
- Только не это! - воскликнул Пётр Фёдорович. - Для настоящего мужчины существует лишь одна профессия - служить Родине!
Рядом с ними весело чирикали наглые воробьи, отбирая у туповатых голубей хлебные крошки. Ваня напряжённо молчал, понимая, что переубедить отца не получится. В его голове созрел коварный план как избежать армейского будущего, и чтобы разрядить обстановку он сказал:
- А в детстве я думал, что воробьи - это дети голубей...
Его план состоял том, чтобы завалить все экзамены в училище или не пройти по здоровью. Поэтому на вопрос о состоянии здоровья Казарцев ответил, что слух снижен на сорок процентов. Ответ врача поразил:
- Это хорошо! Взрывов не будешь пугаться.
К экзаменам он не готовился, но отец договорился с кем надо, а Родине были нужны офицеры. Ему поставили «трояки» и зачислили. Иван стал курсантом Киевского радиотехнического военного училища.
- Ну, я вам устрою весёлую жизнь!.. Сами отчислите… - пообещал он.
В первое воскресенье после принятия присяги курсант совершил проступок. Дежурным по училищу был подполковник Конев, известный подлинной страстью к Уставу.
- Не застёгнутый крючок на воротничке, - часто говорил он, - это первый шаг к измене Родине… А за не чищеные сапоги надо расстреливать на месте!
Неожиданно к свежеиспечённому первокурснику Казарцеву приехала мама Людмила. Увольнительные уже выписаны, чистых ни у кого нет и, бродил несчастный хлопец по территории училища, абсолютно не глядя по сторонам, в тщетной надежде найти «увольняшку».
- Кто навыдумывал этих дурацких правил?! - мучился «Портос».
Занудный Конев бродил по территории училища в поисках разгильдяев. Их дороги пересеклись. Подполковник опешил от наглости курсанта:
- Фуражка в руке, верхняя пуговица расстёгнута, китель тоже расстёгнут, ботинки в пыли… Товарищ курсант, бегом ко мне!
Минут через двадцать он распекал его, но увидел, что хлопец никак не реагировал на него, и выдал коронную зловещую фразу:
- Да вы знаете, кто я?! Я командир дивизиона, подполковник Конев!
- Товарищ подполковник, а у вас лишней увольнительной не найдётся? - встрепенулся Иван. - Ко мне мама приехала…
Он так наивно попросил желанную бумажку, что каменное военное сердце дрогнуло, и через полчаса Ваня сидел с мамой в кафе через дорогу.
- Как же ты похудел! - ужаснулась она и робко заплакала.
Она не одобряла выбор его отца, но не решилась пойти против воли властного супруга. Сын поедал заварные пирожные и вынашивал новые диверсионные планы:
- Что такое выкинуть, чтобы меня отчислили из училища?
Случай представился на осеннем полевом выходе. Шли занятия по метанию гранаты «РГД-5». Радиус разлёта убойных осколков около тридцати метров, средняя дальность броска сорок метров.
- Все действия только по команде! - напомнил молодой капитан Зуев, их ротный командир.
Метание боевой гранаты в первый раз нервный для метателя процесс. Всё действо проходило в порядке живой очереди. Метали в мишень размером в человеческий рост на удалении сорока метров.
- Чем ближе к мишени, тем выше оценка, - понял Казарцев. - В саму мишень никто не попал. Кто на метр левее, кто правее.
Преподаватель чтобы узреть, куда улетела граната, в окоп принципиально не прятался.
- По теории вероятности с такого расстояния осколки не долетят... - опрометчиво решил он.
Наступила очередь Вани. Полученный осколочный боеприпас, приятно тяготил подсумок. Раздалась команда преподавателя, он с гранатой в руке появился на огневом рубеже. Ростовая мишень практически на половину была засыпана осенней грязью, то есть представляла собой зрелище залезшего в муравейник по мягкое место человека.
- Гранатой огонь! - молодцевато скомандовал капитан.
Кольцо оказалось в одной руке курсанта, граната в другой. Последовали бросок и нырок в окоп. Раздался ужасный взрыв и по тональности «Портос» понял, что всё пошло не так. Следующими после взрыва раздались шлепки чего-то липкого ему на защитную каску. Первая мысль поразила мозг:
- Не добросил! Капитан оседает на каске в виде кровавых ошмётков.
Подняв голову, он увидел ноги преподавателя и понял, что Зуев жив. Даже извергал сплошной крик, сопровождавшийся многослойным армейским матом. Когда Казарцев увидел его в полный рост, то понял причину безумного всплеска отрицательных эмоций.
- Он весь в грязи, - изумился опасный курсант, - будто его пару часов гоняли по-пластунски.
Переведя глаза на мишень, Иван понял, что попал. Куча грязи, которая обильно засыпала мишень, напрочь отсутствовала. Пущенная меткой рукой граната провалилась в жидкую массу грязи.
- И где-то там, в глубине рванула! - запоздало изумился он.
Перевод слов капитана с военного языка на гражданский звучал так:
- Ты будешь работать в качестве стиральной машины у меня, моей жены и моих детей и у их детей и так до седьмого колена очень долгое время!
Ротный невзлюбил меткого курсанта. Наступившей зимой Зуев каждый день отправлял его чистить замороженный плац училища. До глобального потепления было далеко, поэтому зимой мороза и снега было много.
- Мороз после оттепели, - определил Казарцев, когда в очередной раз вышел в надоевший наряд, - в итоге толстая корка льда покрыла весь плац.
Доблестным будущим советским офицерам было поручено очистить плац перед утренним построением.
- Чем очищать будем? - спросил Иван собратьев, по несчастью.
- Понятно, чем, - недовольно буркнул один, - ручками…
- Ломы и лопаты в ручки и вперёд! - рвался в бой другой курсант.
Решение ленивый, но богатый «Портос» предложил иное:
- Нужно посыпать лёд хлористым натрием, то есть солью...
Направили гонцов в магазин. Пачка белого хлористого натрия стоила шесть копеек. Купили много, плац большой.
- Так мы быстро счистим лёд. - Казарцев радостно наблюдал результаты химической реакции в виде таяния льда.
Утром в городе началась тихая паника и громкие очереди в магазинах. Испуганные жители города массово скупают соль, спички и хозяйственное мыло. Бессмертные бабушки в очередях шептались:
- Точно война скоро будет!
- Я сама видела, как солдатики поваренную соль мешками скупают…
Суровая зима обернулась ещё неприятностью. Курсантов заставили соревноваться в лыжных гонках. Иван лыжи видел, может и не первый раз в жизни, но стать на них попытался впервые.
- На старт, внимание, марш! - скомандовал злопамятный ротный.
Побежали. «Портос», понимая, что призовое место ему не светит, не спешил, наслаждаясь местными видами. Прибежал, а его схватили с криками:
- Молодец! Ну, надо же! Фамилия?
- Казарцев.
- Курс?
- Первый! - радостно ответил Ваня.
- Вали отсюда, - помрачнел майор. - Ваши два часа назад отбегались...
Подошло время зимней сессии. Иван не готовился, мечтая получить «двойку». Открыл дверь, подошёл к столу и доложил:
- Товарищ преподаватель, курсант Казарцев для сдачи экзамена по высшей математике прибыл, разрешите взять билет!
Курсант, взяв билет, громко назвал его номер и спросил разрешения идти готовиться. Вдруг открылась дверь, в аудиторию зашёл начальник училища. Грузный краснощёкий генерал. Все вскочили по стойке «смирно». 
- Товарищ генерал-лейтенант, курсант Казарцев ответ закончил! - положив билет, подойдя строевым шагом к начальнику, доложил Иван.
- Ну, как он? - спросил генерал Зуева.
Капитан ответил слегка, заикаясь:
- Н…н…нормально…
- Какую отметку получил курсант?
- Отметку «хорошо»… - выдавил Зуев.
Курсант молодцевато снова обратился к генералу:
- Разрешите идти?
После сдачи зимней сессии Казарцев должен был ехать в отпуск домой, но разгневанный ротный посадил на «губу» на трое суток. Там сидел арестант последнего курса, которому вскоре должны были вручить лейтенантские погоны. Будущий лейтенант начал дразнить «Портоса»:
- Меня, завтра выпустят, там уже выпускной, гулять будем, а ты, салага, вместо положенного отпуска тут трубить будешь.
Ивану, у которого настроение было хоть вешайся, стало хуже. Провокатор увидел, что парню плохо, и предложил:
- Ну ладно, есть один способ спрыгнуть с «губы», я правда его не пробовал, но бывалые самовольщики советовали - беспроигрышный вариант.
- Какой? 
- Возьми кусок мыла и съешь его, тебя пронесёт, караульные в туалет замучаются водить, мы скажем, что ты заболел, они тебя и отпустят.
Казарцев взял мыло и попробовал есть, но в глотку никак не лезло. Старшекурсник нашёл выход:
- Ты его между двух кусков хлеба как бутерброд положи и съешь.
Разрезали мыло на дольки, курсант его сжевал. Стали ждать обещанного эффекта. Ивану попить захотелось, выпил стакан кипятка.
- Что-то мне плохо! - успел сказать он.
В животе у курсанта что-то забурлило, изо рта, носа и ушей полезла обильная пена. Он глаза выпучил и по комнате как ошпаренный кругом забегал, за живот держался, а сделать ничего не мог. Напарник немного струхнул, и давай в дверь ногами бить и орать:
- Заберите меня от него! У него припадок!
Прибежал дежурный, посмотрел и глазам не поверил, захлопнул дверь и убежал. Минут через десять вернулся с начальником караула, а курсанту хуже. Он словно Дед Мороз в бороде из пены в углу сидел и плакал.
- Затих бедняга… - прошептал побелевший от страха дежурный. - То ли бешенство у курсанта, то ли ещё что…
Стали выпытывать, но заключённые ничего не отвечали, смотрели друг на друга страшными дикими глазами. Вызвали Зуева, курсанта отвезли в больницу. Процесс усиленного пеноизвержения прекратился. Врач осмотрел больного и назначил промывание желудка. Стали промывать, добавили воды, и процесс возобновился, пена полезла из всех щелей.
- Умираю! - простонал бедный Казарцев и отключился.
Он твёрдо решил уйти из училища. Иван написал заявление, но учился он хорошо, поэтому с его отчислением возникли некоторые проблемы.
- У нас выгоняют из военных училищ только за систематическое пьянство, мордобой! - напомнил Зуев.
Даже за плохую успеваемость вылететь было невозможно, доучивались самые очевидные дебилы из среднеазиатских и кавказских республик, которые получали «трояки» натиранием паркета на кафедре.
- Человек я, как выяснилось, не военный, солдат из меня, скажем так, хреновый. - Казарцев не сдавался.
- Мы из любого можем сделать военного… - заверил капитан.
Неблагодарного курсанта вызвали к грозному генералу. С ним в приёмную прибыл Зуев. Они стояли в сторонке, ждали в длинной очереди. Вдруг «Портосу» приспичило в туалет, он перед выходом обпился лимонада, а туалет находился в метрах трехстах от штаба.
- Разрешите выйти! - попросился он. 
- Генерал вот-вот вызовет, стой! - приказал капитан.
Наконец их вызвали в кабинет. Генерал заявил громовым басом:
- У нас ещё не было таких сопливых курсантов, которые сами отчисляются!.. Это мы выгоняем нерадивых!
Последовал нудный рассказ, что он занял место настоящего офицера. По военной логике получалось, что раз Иван занял чужое место, то должен нести крест до конца дней. Генерал уже подходил к завершению патриотичного спича, объясняя, что курсант делает ошибку.
- Скорее бы кончил… - мучился Казарцев.
Он боролся с физиологическими потребностями. Молчание Ивана генерал расценил, как сомнение курсанта, с новой силой убеждая:
- Вот из-за таких как вы, Родина и теряет обороноспособность!.. Вы - остаётесь! Вопросы?.. Пожелания?
- Я сильно хочу в туалет... - Казарцев пудей вылетел из кабинета.
С чувством глубокого удовлетворения он вернулся в приёмную, но путь преградил Зуев. От командира роты Ваня узнал, что нервный генерал сразу подписал его заявление об отчислении.
- Нам в армии такие засранцы не нужны! - пафосно заявил он.
Единственную произнесённую курсантом фразу начальник училища расценил как издевательство. Казарцев стал первым курсантом КВИРТУ, который ушёл из военно-технического училища сам. В его военном билете навсегда осталась оскорбительная для военных запись:
- «Отчислен из военного училища по собственному желанию».

Армия
19 января 1983 года компания Apple выпустила персональный компьютер Apple Liza. Началась новая компьютерная эра. Тогда же Президент США Рейган провозгласил начало работ по созданию американской системы противоракетной обороны в рамках программы «Звёздные войны», в которой предполагалось использование искусственных спутников для обнаружения и последующего уничтожения ракет противника.
Отставание Советского Союза от США в сфере высоких технологий становилось катастрофическим. У нас в стране тоже начали использовать всяческие технические новшества, но они не всегда приносили пользу советским людям. Сергей Тарасенко, который после новогодних праздников уволился с завода, испытал этот на себе.
- Мне весной идти в армию, - пояснил он в отделе кадров, - нужно получить водительское удостоверение через военкомат.
Перед поступлением на водительские курсы они с матерью съездили в Москву, благо её московские друзья куда-то уехали и оставили квартиру гостям. На второй день Сергей решил заказать билеты домой. Он сел на телефон, с четвёртого или пятого раза дозвонился и услышал записанный на плёнку голос:
- Вы позвонили в бюро заказа железнодорожных билетов. В целях улучшения обслуживания наше бюро перешло на автоматизированный приём заказов от населения. Пожалуйста, кратко и точно ответьте на каждый вопрос после слова «отвечайте».
После этого посыпался плотный град вопросов: фамилия, имя, телефон, район, улица, откуда, куда, номер поезда, тип вагона... «Арамис» запнулся на шестом вопросе, а плёнка уже безжалостно ушла вперёд.
- Это невозможно сделать! - он сгоряча бросил трубку.
Потом дозвонился снова, наш друг всегда отличался неисправимым упорством. Тарасенко сбился на восьмом вопросе, но трубку не бросил, а дослушал до конца.
- Я должен победить эту штуку… - твёрдо решил он.
Всего вопросов было около сорока, что не оставляло никаких шансов на успех. Сергею стало обидно. Во-первых, он почувствовал себя полным провинциалом, неспособным сделать простую вещь, с которой столичные жители справляются шутя. Во-вторых, ему очень не хотелось убивать день на стояние в кассах.
- Лучше схожу в Мавзолей! - «Арамис» всегда воспринимал такие трудности, как вызов.
Он подтаскивает к телефону тяжёлый хозяйский магнитофон. Дозванивается снова и записывает вопросы на плёнку, даже не пытаясь отвечать. Берёт бумагу и карандаш.
- Я докажу вам, что умнее любой машины! - накручивал он себя.
Манипулируя клавишами магнитофона, переносит полученные вопросы на бумагу. Письменно отвечает. Снова звонит и кратко и точно зачитывает ответы на все вопросы.
- Заказ принят! - скрипучий голос благодарит его за сотрудничество.
Тарасенко побежал к матери похвастаться, в этот момент противно звонит телефон. Он снимает трубку. Милый женский голос говорит:
- Добрый день. Вам звонят из бюро заказа железнодорожных
билетов. Поздравляем Вас. Мы испытываем новую автоматизированную систему уже четвёртый день, и Вы первый, кому удалось заказать билеты. А теперь, пожалуйста, объясните, как Вы смогли это сделать?
По возвращении домой Сергей сразу отправился в ДОСААФ записываться на водительские курсы, но возникла неожиданная преграда.
- Без проблем! - сказал ему седой подполковник. - Только параллельно надо пройти морскую школу.
- Зачем?
- В жизни пригодится…
Тарасенко сначала расстроился, но оказалось, морская школа довольно интересное заведение. В районе речного вокзала их обучали морскому делу.
- Вряд ли мне это пригодится, - вяло подумал Сергей, - но раз надо, буду учиться…
В один из аспектов обучения входило погружение с аквалангом для проведения некоторых работ под водой. И вот выпускной экзамен. По водолазному делу для такого случая пригласили какого-то матёрого капитана. Он весь в нарядной форме, при погонах и вызывает очередного бедолагу за стол и спрашивает по билету:
- Экипировка водолаза. 
«Арамис» начинает суетливо перечислять:
- Я возьму с собой под воду нож!
Капитан одобрил:
- Молодец!
Парень, приободрённый правильным ответом:
- Ещё возьму пилу!
Экзаменатор заинтересованно заметил:
- Так?!
Тут Сергея понесло, он начал перечислять чуть ли не весь столярный инструмент, который знал. Капитан не выдерживает:
- Ты ещё «гондоны» с собой возьми, а то вдруг русалка попадётся!
В итоге «Арамис» экзамен сдал хорошо и вскоре получил желанные водительские права и допуск на работу под водой. Наступила весна, гонцы из военкомата начали настойчиво стучать в двери наших одногодков и вручать им призывные повестки…
- 9 мая мои проводы на службу. - Тарасенко сообщил мне по телефону.
- Мы приедем! - пообещал я за себя и Кольку. 
Даже Казанцев сумел выпросить увольнительную и прилететь на проводы друга. Мы пили всю ночь напролёт, а на рассвете, держась, друг за дружку, гурьбой побрели по тёмным и пустынным улицам к военкомату.
- Больше мы никогда не соберёмся в таком составе… - неожиданно сказал Иван.
- Это почему же? - возмутился Рябович.
- Потому что мы уезжаем всё дальше друг от друга…
- Расстояния и время дружбе не помеха! - умно заметил я.
- Вот мы и пришли! - сообщил Сергей.
Перед зданием военкомата какая-то компания провожала курносого призывника. Дружки бритоголового рекрута оторвали его от подружки, подхватили пьяного, в слезах и соплях, одетого в разнокалиберное рваньё парня на руки и с разбега внесли в дверь вперёд ногами.
- Чтобы через два года он вернулся на своих! - закричали они.
Следом за ними такую процедуру проделали и другие провожающие. Некоторые из них так и вернулись домой - ногами вперёд. Только закатанные в блестящий цинк, как сардины в банку. О такой перспективе мы, конечно, даже не думали, и когда чихающий автобус увёз от нас «Арамиса» продолжили ритуальную пьянку.
- За Сергея! - предложил я тост. - Пусть ему улыбнётся удача.
Первое время ему действительно везло. Тарасенко взяли штабным писарем, и первые полгода он кайфовал при штабе. Неприятности начались зимой, и Сергей сам был в них виноват.
- Кому праздник, а кому беда! - каялся он после.
Его непосредственный начальник старший лейтенант Богданов накануне отправил жену к родителям, а сам вместе с двумя малолетними детьми остался в части. 
- Перед Новым годом придёшь ко мне домой! - приказал он солдату.
- Зачем? - удивился он.
- Будешь сидеть с моими детьми, - пояснил офицер, - мне выпала очередь встречать Новый год вместе со своим подразделением.
На время праздников всегда назначался ответственный офицер, который следит за порядком. Чтобы военнослужащие не употребляли спиртное, не бузили и вели себя согласно воинского Устава.
- С удовольствием! - обрадовался Тарасенко, всё лучше, чем праздновать в казарме с непредсказуемыми «дедами».
За два часа до полночи он прибыл на квартиру начальника.
- Ты, - наставлял Богданов бойца, - будь с ними построже. - Накорми их, пусть немного поиграют, а как пробьют куранты, укладывай спать. Сам можешь выпить граммов сто за Новый год… Водка в буфете.
«Арамис» начал вяло отказываться, а старлей закончил:
- А дальше действуй по своему усмотрению. Хочешь - телевизор смотри, хочешь - спать ложись.
Богданов отбыл присматривать за солдатами. Когда он утром 1-го января пришёл домой, его у порога встретили бодрые дети. Их восторг был неописуем.
- Папа, папа, какого ты к нам хорошего дядю солдата прислал! - сообщила старшая девочка. - Он нас не заставлял кушать, не мешал играть!
- Дядя солдат выпил бутылку водки, скушал салат и котлеты, а потом вышел на улицу погулять… - добавил пятилетний сын. - Потом пришёл
с какой-то тётей. Они опять выпили водки и скушали всё остальное. А
потом дядя солдат сделал громче телевизор и начал раздеваться. 
- Тётя тоже разделась. Они так смешно кричали, падали друг
на друга, переворачивали стулья и даже чуть не опрокинули ёлку.
- Было так весело! - захлебнулся от восторга мальчик. - А потом дядя с тётей убежали в другую комнату и закрылись. А мы немножко поиграли, а потом, когда устали, выключили телевизор и легли спать.
- Такой весёлый праздник получился! - закончила довольная дочка. - Вот только кушать хочется...
Отец их восторга не разделил. В молчаливой задумчивости он гнал по лестнице опухших от выпитого, уставших от бурной ночи, полуголых гостей. Это были местная шалава вольнонаёмная повариха Зинка и отличник боевой и политической подготовки, специалист 2-го класса, рядовой Тарасенко.
- Какие у меня замечательные дети, - с умилением подумал Богданов и отправил «Арамиса» на гауптвахту.
Заведовал её прапорщик Жуйков, в прошлом мастер спорта по боксу, тяжеловес, а ныне алкаш. Несмотря на хронический алкоголизм, удар товарищ прапорщик имел мощнейший. И потому, когда кто-то из сидящих на «губе» солдат проявлял признаки непонимания политики партии или начинал качать права, Жуйков его не бил.
- Пойдём, потренируемся! - он просто вручал ему боксерские перчатки и вызывал на трехминутный поединок.
От нокаута никто не уходил. Притом финальный сокрушительный удар прапорщик-садист наносил буквально на последних секундах боя, растягивая спортивное удовольствие.
- Слабаки! - говорил он, снимая перчатки. 
Легендой гауптвахты стал безымянный солдат, который выстоял все три минуты, даже смог провести пару-тройку ударов и уклонился от финальной убийственной серии. Жуйков в конце пожал ему руку и на следующий день освободил за образцовое поведение.
- Обязательно побоксируй с ним! - попросил прапорщика Богданов, когда сдавал ему нарушителя.
Повод вызвать солдатика на бой нашёлся довольно скоро. Жуйков завязал обречённому перчатки, дал несколько отеческих советов, как лучше защищаться, как бить, и поединок начался.
- Пропал! - понял Сергей, но решил держаться до конца.
Начался бой с серии «разминочных» ударов Жуйкова, от которых он ловко ушёл. Сказались несколько лет занятий в нашей городской секции бокса и множественные уличные битвы.
- Была, не была! - решился Тарасенко и разорвал дистанцию. 
Что было потом, зрители, специально выведенные из камер для вящего педагогического эффекта, не совсем поняли. Паренёк резко приблизился к прапорщику и тот с грохотом рухнул на неласковый бетонный пол.
- Нокаут классический... - заметил кто-то.
Притом получился не просто нокаут, а отличное сотрясение мозга, прапорщик ходил, пошатываясь, и мелко тряся головой, недели две. 
- Возвращайся в роту, - приказал рядовому прапорщик, как только смог говорить. - Армии нужны солдаты, владеющие нокаутирующим ударом левой...
Больше Жуйков никого на бой не вызывал. Он рассказал об уникальном солдате, кому следует, и Сергея перевели в секретный отдел полка. Теперь у него был пропуск, который гласил:
- Аресту, обыску не подлежит. Разрешен проход круглосуточно, по всему гарнизону.
В феврале в штабе началась кадровая перестройка, командир полка уходит на пенсию, нового ещё не прислали. Начальник штаба уехал в Москву на учёбу. Заместитель начальника штаба подхватывает жуткую ангину, говорить не может, с постели не встаёт.
- Заполняй все бумаги, - велел он Тарасенко, - приноси мне. Я их подписываю, ты сдаёшь их дежурному по полку, тот на вечерней поверке зачитывает, кому что делать, и все довольны…
В таком ритме они продержались примерно неделю. В этот момент в часть приходит пополнение из молодых офицеров. Один из них сразу попадает в наряд по столовой.
- Хочу жареной картошки! - решил «Арамис» после долгого трудового дня.
Он ночью порулил в столовую, вкусить нехитрых солдатских удовольствий. Естественно первым на кого наткнулся рядовой, был лейтенант.
- Солдат, ты кто такой, и какого вообще ты тут делаешь? - изумился он.
Сергей ответил со всем своим спокойствием:
- Пришёл картошку жрать.
- Ты совсем тупой или ещё частично, - сказал лейтенант, - пошли-ка на «губу».
Пока они шли, Тарасенко попытался объяснить расклад сил, но слушать доблестный лейтенант не захотел. В результате они поспорили на бутылку водки, что офицер, не выходя из наряда, пойдёт дежурным по столовой.
- Ну, ты и нахал! - присвистнул он.
Пришли, лейтенант сдал солдата Жуйкову и ушёл. Тот посмотрел на него и спросил тоскливо:
- Пропуск с собой?
- Да.
- Ну и иди отсюда! - сказал прапорщик и пошёл досыпать.
Сергей вернулся в штаб, посмотрел фамилию лейтенанта и вписал его в наряд на следующий день. Дежурный по полку утром объявил:
- Лейтенант Иванов в наряд по столовой!
В 3 часа ночи Тарасенко снова приходит в столовую. Иванов уже успел поспрашивать про наглого рядового у всезнающих поваров. Начинает нести фигню:
- Ты просто знал!
- Это не отменяет наш спор!.. Проиграл – нужно платить!
- Советский офицер за водкой солдату не побежит...
На что упорный «Арамис» говорит:
- Договор дороже денег, но если так, то давай сегодня зампотыл к тебе с проверкой придёт, скажем, в 4 утра.
Лейтенант категорично закричал:
- Ты ещё и подполковниками командовать будешь!.. Ты знаешь, что он должен прийти.
- Называй любое удобное для тебя время.
- Давай через 20 мин…
- Нет проблем.
Сергей ушёл в штаб. Там висел график посещения офицерами полка различных объектов, а как раз зампотыл туда никогда не заглядывал. Он раз в месяц приходил к ним в «секретку» и говорил:
- Ребята, вы всё равно не спите, позвоните мне домой, скажите, во сколько и какой объект.
За это он подгонял им тушёнку и чай. По приходу в штаб Тарасенко позвонил зампотылу:
- Товарищ подполковник, 3:30 столовая.
- Спасибо! - ответил сонный подполковник.
«Арамис» подождал пока из столовой ушёл злой зампотыл. Тот вдул лейтенанту по полной программе, и он был явно не в духе. Потом заходит рядовой.
- Ну что? - спрашивает ехидно.
Иванов опять несёт всякую чушь, проигравшим себя не считает.
- Ладно, - согласился Сергей, - теперь командира дивизии с проверкой на 5 утра надо?
Блеф чистой воды, но растерянный лейтенант поверил. Он сбегал за бутылкой водки, точнее принёс две, которые они с поварами, под жареную картошку и стрескали.
- Я этого никогда не забуду... - пообещал Иванов после первой.
Тарасенко думал, что тот запомнит в хорошем плане, но вышло по-другому. У лейтенанта оказался дядя в Министерстве обороны и через неделю рядовой уже летел в далёкий и страшный Афганистан. 

Учёба
1 сентября 1983 года в результате катастрофы южнокорейского пассажирского авиалайнера «Боинг-747» сбитого истребителем военно-воздушных сил СССР в момент нарушения советского воздушного пространства в районе острова Сахалин погибли 269 человек.
Президент США Рональд Рейган, узнав о гибели южнокорейского лайнера, назвал инцидент «преступлением против человечества, которое никогда не должно быть забыто». Причём у Вашингтона был свой счёт к действиям советской ПВО, поскольку в катастрофе погиб американский конгрессмен Ларри Макдональд - темпераментный антикоммунист и перспективных политик. 
Новый учебный год для нас с Николаем Рябович начался с этой неприятной новости. Только мы успели обсудить её в узком студенческом кругу, как нас в очередной раз отправили на надоевшую «картошку». Наш начальник отряда, из молодых преподавателей подходит сразу после приезда ко мне, и говорит: 
- Слушай, объясни ребятам – только поаккуратнее… Нам в парткоме сказали – картошки много собирать не надо.
- Как это? - опешил я.
- Вот так, - скривился преподаватель, - её надо аккуратно затаптывать, но так, чтобы не видно было…
- У нас же в стране очередная битва за урожай?! - ухмыльнулся я.
Командир отряда неловко помялся, а потом признался:
- Понимаешь, на днях первый секретарь обкома КПСС решил лично разобраться с урожаем, приехал в соседний совхоз, и, чтобы его директор не обманул, потребовал у него сотку поля, его охранники вырыли всю картошку до клубня, взвесили и план по району скостили втрое.
- Ну и что?
- А то, что, если мы всё картошку сдадим – план снова повысят.
- Затопчем! - пообещал я и пошёл объясняться с ребятами.
Несколько дней мы работали в таком режиме, но одна засевшая мысль не давала мне покоя. Я не выдержал и спросил нашего начальника:
- Как же так получилось, что на том поле было мало картошки?.. Ведь в этом году хороший урожай?
- Директор совхоза – не дурак, - охотно ответил преподаватель, - он же их на то поле отвёл, где в самый урожайный год ничего, кроме ботвы, не вырастало…
Однако кто-то настучал в райком партии, что мы портим показатели и нашего отзывчивого руководителя заменили на другого. Причём его чуть ли не исключили из партии. На свободное место прислали другого начальника с необычной фамилией - Зима.
- Вы у меня до самой маленькой картофелины соберёте! - заявил он первым делом.
У Николая с ним сразу же произошёл производственный конфликт. Он не знал о переменах в командовании и одним хмурым утром просто стоял, стерёг вёдра для сбора национального овоща.
- Пока ленивые студенты где-то шляются, - оправданно злился он, - мне отойти нельзя… Деревенские сразу сопрут!
Подходит небольшого роста крендель в кепочке и пытается эти вёдра него забрать, дабы не простаивали. На что «Атос» естественно отправляет его в пешее эротическое путешествие. У кренделя округляются глаза, и он в сердцах кричит:
- Да вы с ума сошли!.. Я - ЗимААА!
На что Рябович резонно решает, что у зазнавшегося кренделя крыша съехала и вполне оправданно отвечает:
- Сейчас вёдрами по кепке уделяю… Летом станешь!
Скандал был жуткий. Николая едва не отчислили из института, и он затаил злобу на вредного преподавателя. Тот как, оказалось, преподавал у нас французский язык. Уже по возвращению с сезонных каторжных работ с ним произошёл интересный случай.
- Вы почему, товарищ, не на рабочем месте? - обратились к нему проверяющие комитетчики в штатском.
Они парами целеустремлённо ходили по магазинам, парикмахерским и задерживали праздношатающихся граждан. Выдался погожий октябрьский денёк, и Зима вышел к соседнему универсаму пивка между парами попить.
- У меня окно... - ответил преподаватель.
- Плотник, что ли? - спросил один из особистов.
Зима большой любитель выпить, лицо рабочее, нос красный, голос хриплый.
- Да нет, - спокойно пояснил он, - я вот здесь, в институте французский преподаю.
- Ага, скажи ещё, в Париже родился, - резко переходят на «ты» циничные комитетчики.
- Да, в Париже.
- Пройдёмте.
- Вы делаете ошибку…
- Мы никогда не ошибаемся! - засмеялись они, уверенные в том, что задержали подозрительного типа.
Упираться было бесполезно, поэтому Зима спокойно проследовал вместе с ними в здание городского КГБ. Там он вынул из кармана пиджака советский паспорт и предупредил:
- Я требую извинений!
Представьте себе рожи комитетчиков, когда они открыли его паспорт и в графе «место рождения» увидели надпись:
- Город Париж, Франция.
- У меня родители дипломаты, - гордо заявил задержанный, - я до семнадцати лет жил в Париже…
Зима счастливо избежал наказания со стороны КГБ, но его настигла месть рассерженного студента Рябович. Наш друг начал по мелкому досаждать крикливому преподавателю.
- Я его доведу до белого каления… - пообещал он мне. 
Зима ведёт в его группе очередное занятием по иностранному языку. Но почему-то никто не слушает, занимаются своим делом. Мой друг громко разговаривает. Вдруг все почуяли что-то неладное - преподаватель, просто молча, пишет лекцию на доске без всяких пояснений.
- Голос что ли пропал? - подумал мститель.
Все притихли, установилась гробовая тишина, пришлось студентам что-то писать. Минут через десять Зима говорит:
- Вот так-то лучше.
В ответ Николай радостно закричал:
- Ура! Радио заработало!
Преподаватель тут же выгнал его с занятий, чем подписал себе суровый приговор. У него был гараж прямо перед нашими общагами и наступившей снежной зимой студенты, подговорённые «Атосом» неоднократно выходили на дело.
- Зима проклянёт зиму! - каламбурил наш атаман.
Предварительно выпив, мы брали совковые лопаты, носилки и засыпали ворота гаража этого несчастного снегом по самый верх.
- А где снег взять? - спросил я в первый раз.
- Отгребём его от соседних гаражей… - изложил свой план Коля.
Для верности мы заливали горку водой, так что получалась прямо-таки ледяная скульптура. Такой трюк мы проделали несколько раз, и никто нас не заложил хозяину рокового гаража. Ни сторожа, ни, тем более, автовладельцы-соседи.
- Ещё бы - бесплатная уборка... - пояснил ситуацию Рябович.
Самое интересное, что весной Зима продал гараж, однако традиция осталась. Бедный новый владелец гаража следующей зимой и объявления вешал, и караулить пытался, но непонятная традиция жила. 
- Нельзя студентов обижать! - радовались мы справедливой мести.
За такими забавами время летело быстро, тем более что Николай договорился с комендантшей и в общаге мы жили вместе. С нами в комнате на троих жил ещё один парень из моего потока. Кровати у нас были
металлические, 2 массивные спинки и между ними опять же металлическая панцирная сетка.
- Что бы спать на них, - пошутил наш товарищ, - нужно иметь железную спину...
Однажды, где-то во втором часу ночи в нашу дверь постучали. Открывать никто не собирался, хотя дверь мы никогда не запирали. Все дела закончены, свет выключен, мы только-только улеглись и медленно отходим ко сну.
- Блаженный миг... - устало подумал я.
Вдруг дверь распахивается настежь, в проёме появляется наш сокурсник Фёдор Шубин со словами:
- Мужики! Я у вас сковородку до завтра возьму!
Нагло так, по-хозяйски, тянется рукой к выключателю. У меня в мозгах быстрее молнии проскакивает мысль:
- Щас, блин, свет как загорится, да по глазам как даст, зажмуриться не успеешь...
И сам собой вырывается мой предупредительный достоверный крик:
- Стой!.. Только свет не включай!
У пришедшего товарища естественная реакция:
- А почему не включать?
Но рука всё же зависла в нескольких сантиметрах у выключателя. Видимо, что-то было в моём настороженном крике... Результат временно достигнут. Объяснять истинные причины мне показалось скучным. И тут чёрт меня дернул ляпнуть, сам не знаю, как вырвалось:
- Ты руку-то на всякий случай сначала убери подальше от выключателя!.. Сковорода вон на столе лежит. А если свет попытаешься включить, то всё равно лампочки сразу же перегорят. Да и тебя током шарахнет!
Другой взял, да и проигнорировал бы моё настоятельное предупреждение. А у Фёдора любопытство возобладало, и он на автопилоте задал ещё один вопрос:
- А почему перегорят-то?
Тут меня и понесло. Откуда вдруг такая ересь в голову пришла, сам до сих пор удивляюсь, но экспромт получился на славу. И, главное, выдаю всё без запинки, причём очень убедительно.
- Да вот, - уверенно сказал я, - видишь ли, мы тут в виде эксперимента наши кровати подключили на ночь в электрическую сеть. Если ты сейчас на выключатель нажмёшь, то сопротивлением своего тела увеличишь общее сопротивление участка цепи. Ты что, закон Ома забыл?.. Напряжение естественно увеличится, вот лампочки и перегорят.
- Почему? - удивился незваный гость.
- Они же только на 220 вольт рассчитаны! - несли меня волны науки. - Так что даже и не думай!
Соседи по комнате, знают за мной такой невинный грешок с абсолютно невозмутимым и серьёзным выражением лица выдавать какую-нибудь ахинею, а пришедший был к этому явно не готов.
- Ладно, не буду! - сообщил он и боязливо опустил руку.
Поскольку я в группе заслуженно считался «отличником», то всякий бред из моих уст, да ещё обильно сдобренный умными электрическими терминами, воспринимался без подвоха.
- А упоминание закона Ома вообще выбило его из колеи, - торжествующе подумал я.
Поняв, что состязаться со мной в знании законов электричества бесполезно, он решил уточнить:
- А зачем?.. Зачем вы кровати-то подключили?
- Как зачем? - буквально взвился я. - Статическое напряжение снимать! На улице же зима. Мы во всяких шерстяных свитерах ходим, трёмся. Или тебя никогда током в троллейбусах не било?.. Это всё от того, что в нас избыток статического электричества накапливается. Вот мы и решили его ночью в электрическую сеть сбрасывать.
Видимо, тут у Шубина кое-какие сомнения всё же закрались, и он с ехидцей такой в голосе мне говорит:
- А что ж тогда вас самих током не бьёт, если вы на железных кроватях
лежите?
Мои соседи по комнате к этому моменту уже давно давятся под одеялами от смеха, но в полемику пока не вступают, понимают, что это мой бенефис. А из меня брызжет одна нелепая мысль за другой:
- Мы же кровати в цепь-то последовательно подключили. Через нас ток со стороны головы входит, наше статическое напряжение подхватывает, и через ноги уносит его дальше, в общую цепь! А ты будешь подключаться параллельно, вот тебя и шарахнет!
- Не надо мне лапшу на уши вешать…
- Ну, если не веришь, возьмись за мою руку. Или лучше тыльной стороной ладони прикоснись. А то, не дай Бог, потом не сможешь руку разжать, так и помрёшь ненароком...
Тут мои соседи не выдержали дальнейшего молчания, и, чтобы как-то не выдать себя смехом, тоже включились в игру и начали мне подыгрывать, протягивая ему руки и наперебой предлагая проверить, у кого больше осталось таинственного статического электричества.
- У меня его до хрена скопилось! - признался хихикающий Николай.
Совсем охреневший Фёдор не выдерживает и всё-таки тыкает пальцем в выключатель со словами:
- Да ладно, кончайте мне мозги пудрить...
В момент активного контакта его пальца с выключателем две потолочные лампочки с громким хлопком и с яркими искрами разлетаются осколками по всей комнате. Последняя лампочка медленно тухнет и в гаснущем пульсирующем свете комната наполняется каким-то светлым дымом или мутным газом...
- Твою мать! - прошептал потрясённый Рябович.
Проходит несколько долгих томительных секунд, понадобившихся всем присутствующим, чтобы попытаться понять, что же произошло на самом деле. Шубин напрочь забыл, зачем приходил, медленно разворачивается и бросает на прощание:
- Идиоты! Так же можно всю общагу на хрен спалить!
В гробовой тишине я вижу, как оба соседа по комнате одновременно и очень осторожно вытягивают тела вдоль середины матрасов, чтобы не дай Бог не прикоснуться к краю металлической сетки, и, удостоверившись в относительной безопасности, начинают орать на меня:
- Придурок! Ты бы хоть нас заранее предупредил о придурковатых планах, экспериментатор хренов!
- Отключай нафиг свою дурацкую схему! - веско посоветовал Колька. - А то щас и правда убьёт всех током!
Мне с трудом удалось убедить их в своей относительной невиновности.
- А вы говорите, нам всё про электричество известно... - сказал я после того как все немного успокоились.
После этого случая осторожный Рябович под благовидным предлогом съехал из нашей комнаты. Вскоре ему подвернулась счастливая возможность перевестись в Ленинградский университет. Рябович подсуетился и после окончания второго курса уехал в город на Неве. Сведения о нём поступали разрозненные и противоречивые, но я старался не выпускать его из вида.
 
продолжение http://www.proza.ru/2014/05/14/14