10. Лечебница

Неожиданно я получил заказное письмо. Принес его санитар – веселый юноша с толстой почтовой сумкой, на которой выделялся большой красный крест, и попросил меня расписаться в ведомости.
- От пациентки Незабудкиной, - разъяснил он.
«От какой это еще Незабудкиной?» – подумал я, закрывая за санитаром дверь.
Не знаю, может это мне показалось, но письмо мне жгло пальцы, я даже его чуть не выронил. Вернувшись к рабочему столу, я положил его на поднос. На нем стояла чашка с недопитым зверобоем. Отхлебнув два глотка этого горько-сладкого напитка, я стал всматриваться в конверт, и буквы на нем мне казались до боли знакомыми.
Да, я всматривался в эти буквы много раз, точно они, неживые, бездушные, могли мне дать ответ на мой самый жгучий вопрос: кто же сходит с ума – весь мир, нахваливавший Лечебницу или я один. Очертания каждой из букв уже стали близкими моему сердцу. Каждая строка из первого письма звучала во мне ежечасно. Я даже видел эту женщину во сне – молодую, красивую и счастливую. Счастливую только ее одну!
«Как я рада, что все же твоя душа живая! Как я рада! – говорила она мне, когда мы шли по солнечному парку. – Ты видишь, я от тебя не отвернулась. Я пришла к тебе. А теперь, жди от меня письма, и ты узнаешь, что такое счастье женщины и как она умеет дарить свою безмерную радость тому, кого однажды полюбила».
Это были хорошие сны, и теперь в руках я снова держал свое счастье, - и пусть письмо по-прежнему обжигало мои пальцы, я знал, что сейчас разверну его – и великая любовь озарит мою душу безмерной сладостью, которой в эти мрачные последние дни мне так страшно не хватало.
«Я не думала, что так скоро напишу тебе. Но мне не к кому обратиться и искать защиты. Я потеряла своего сына. Я не знаю, где он. В этом ли он мире, или, может быть, его душа витает где-то далеко в небесах. Но все же мое сердце чувствует, что он недалеко от меня. Каждое утро я просыпаюсь с мыслью, что он уже вернулся. Мой Сенюша должен был пойти в школу, и я повела его проходить медкомиссию. Сенюша на следующий день пожаловался, что ему болит горло.
«Господи, Лечебница заразила моего ребенка!» – в отчаянии подумала я. – Моего мальчика забрали и уже больше трех месяцев держали на карантине в крохотной комнатке с туалетом. Входить к нему было нельзя. Лишь через маленькое окошко Сенюше подавали санитары в масках еду. Чем же его лечили?
Все лекарства добавляли в пищу. Сынок подолгу спал, а когда открывал глаза, вновь появлялись санитары со сладким настоем зверобоя с добавкой снотворного. Сенюша вновь засыпал, и ему виделись самые чудесные сны: что он ходит в школу, и учительница в белом халате им всем дает сладкие таблетки.
Лечебница… Лечебница заразила моего сыночка. Они нарочно устраивают медосмотры, собирают вместе и больных, и здоровых, чтобы больше детей заразить (в этом месте были следы от слез).
Все это я узнавала от одной доброй санитарки. Но потом она сама вдруг заболела и не вернулась из Лечебницы.
А неделю назад Лечебница сообщила, что мой сынок умер – но не вернула мне его тело. А я знаю, знаю, что он жив. Они скрывают его от меня. Его… моего единственного мальчика.
Ты очень известный человек, твой друг – сам Лекарь. Сделай же что-нибудь! Верни мне моего сына. Если не ты, то уже никто, никто мне не поможет».
Последние строки были размыты слезами, и я с трудом их прочитал. Бедная, бедная женщина!
Я закрыл свои глаза ладонями – но они через минуту были мокрыми.
«Кто я, кто я на этой земле?»  Для какого чертова идеала я на нее пришел? Все плачут, а я один, благодушный ангел, ходил по улицам и улыбался всем, кто проходил мимо.
Ведь я же не пьян. Я никогда не был пьян. Значит, значит я создал великую иллюзию в душе. Идеал был мой сладкий наркотик, и я слезы горя путал со слезами радости.