Оно приходит в полночь

Странные слухи и легенды, которыми окружён был этот дом, казались в той же мере нелепыми, сколь и пугающими. Несколько лет от разных забулдыг в кабаках, где я коротал свои безрадостные годы, слышал я истории об этом доме, и даже несколько раз, околачиваясь поблизости, видел там неясные огни и слышал – могу поклясться – жуткие, сводящие с ума крики или вопли, в которых не было ничего человеческого…

В муниципальной библиотеке, где я также бывал нередким гостем, я просмотрел тонну городских газет, выискивая в рубрике о происшествиях странные или тёмные дела, связанные с этим домом. Тщательно выписывая такие заметки, я составил недурных размеров сборник, который, быть может, можно было бы продать за несколько монет в виде странных историй, но подобные мелочи давно не интересовали меня – погибшего, отверженного, умалишенного…

14-го декабря я, вконец потеряв рассудок, впервые решил посетить этот дом, затерянный среди мрачной окраины парка, и, вооружившись фонариком и несколькими флаконами бодрящего зелья, около полуночи приплёлся в это жуткое место, будто заброшенный и отвратительный дом этот был моим проклятьем или судьбою, или, быть может, храмом моей погибшей и оставленной богом души… Как бы то ни было, шагнул я отныне нетвёрдыми стопам на верную и безальтернативную тропу гибели. И помню – да будет бог милостив! – этот злорадный хохот, который услышал я, когда коснулся рукою скрипящей двери, коя – могу поклясться – будто ожидала этого касанья многие годы…

*    *    *

Войдя внутрь, я услышал скрип закрывающейся за мною двери и, не давая рассудку волю осознать произошедшее, начал судорожно  водить фонариком из стороны в сторону. Не увидев ничего, кроме мрачной развалившейся мебели и груды старых книг, среди которых мельком заметил несколько кощунственных раритетов, вроде «Красной книги Аппина» и «Заклятий Вормуса», я стал осторожно двигаться вглубь дома, вслушиваясь в шумы вокруг. Всё будто ожидало моего пришествия – даже ветер за окнами стих. Лишь огромные ветви безжизненных дерев мрачно царапали разбитые стёкла…

В одной из комнат горела свеча, и впервые я подумал о том, что в этом доме мог кто-то скрываться – кто-то, быть может, столь же отверженный и погибший, как и я…

Я вошёл в комнату и подошёл к столу. Аккуратными стопами лежали книги по демонологии, бестиалатрии и запретной древней магии. Что за кощунник мог обитать здесь, погрузившись в подобное жуткое чтиво?..

В этот миг в небе прогрохотал гром, и бешенный ветер будто сорвался с цепи. Я в ужасе покачнулся, и, уронив фонарик, опрометью бросился вон. В этот миг гром невиданной силы буквально сбил меня с ног, и рассудок оставил меня…

Открыв глаза, я увидел пред собою существо, описать которое не рискнул бы ни один человек в здравом рассудке. Огромный нос, напоминающий клюв, пылающие алые глаза, челюсть вурдалака и кожа мертвеца, - вот что увидел я пред собою. Существо всматривалось в мои глаза, как мне казалось, целую вечность, а затем прохрипело несколько жутких слов, напомнивших колдовской язык Акло. Яркими молниями в тёмном небе моего рассудка полыхнули эти жуткие слова...

От ужаса, охватившего меня, я не мог издать ни звука, и лишь отчаянно цеплялся за стремительно ускользающие остатки разума…

Сколько длился этот кошмар, мне неведомо, но пришёл в себя я ранним утром на краю парка. Хмурые тучи торопили меня искать спасенье от долгого холодного дождя и, зябко кутаясь в свою старую шинель, я побрёл прочь, в ближайший кабак, чтобы затопить свой ужас, своё отчаянье изрядной дозой губительного, но всё ж спасительного зелья…