Жестокость. ч. 31

ЖЕСТОКОСТЬ.

Война сама по себе вещь страшная и жестокая. Любой войне присущи: безжалостность, суровость и массовые убийства людей.
Пытаться оценивать войны с позиций современного абстрактного гуманизма глупо и бесполезно.
Вместе с тем, есть определенные правила, которые уважающие себя армии не должны нарушать, даже во время самых ужасных и кровопролитных войн: не нападать на госпитали и прочие медицинские учреждения, не истреблять раненых противников, не совершать демонстративных актов показной жестокости к пленным и гражданскому населению, рассчитанных на запугивание и деморализацию войск противника и т.д.

Надо сказать, что финские войска имели у наших бойцов заслуженную репутацию очень жестоких и безжалостных врагов. 
Неформальной «кличкой» финских войск было слово «лахтари», которое можно перевести как «мясники».  Кличка эта возникла еще во время Гражданской войны в Финляндии в 1918 году.
Ее получили тогда белофинские части,  из-за жестоких методов пыток и казней попавших им в плен финских красноармейцев.
Потом это прозвище сохранилось за финскими войсками и в ходе нескольких советско-финских войн.

Финские войска, к примеру, не считали зазорным нападение на советские тыловые медицинские учреждения и истребление в них медицинского персонала и раненых.
Один из участников «Зимней войны»  Юрий Кауфман в своем рассказе «Война не из окна», вспоминал:
« В 1939 г. я поступил в Ленинградский политехнический институт. После двух месяцев учебы меня призвали в Красную армию и направили в Ленинградское военно-медицинское училище.
 На втором курсе училища, когда под стенами Ленинграда еще продолжалась финская война, нашу роту подняли по тревоге, выдали боевое снаряжение и отправили на финский фронт…
Рота получила приказ развернуть полевой госпиталь. Начальником госпиталя был назначен командир роты, все остальные курсанты и младшие командиры должны были разворачивать госпиталь, охранять его, принимать раненых и обрабатывать их.
Я был назначен начальником второго хирургического отделения. Утром на другой день начали поступать раненые…
 Каждый из нас - курсантов, сдав свою условную должность, переходил в команду обороны госпиталя.
За те несколько дней, что мы были на этом участке фронта, нам пришлось несколько раз отражать налёты финских лыжников-автоматчиков».


О том, насколько серьезными были такие налеты на наши госпитали и к каким трагическим последствиям они порой приводили, говорит судьба нашего полевого госпиталя ППГ2212.

25 медиков ППГ 2212 были убиты  финским диверсионным отрядом лейтенанта Хонконена 12 февраля 1942 года в Петровском Яме.
Причем для финнов этот эпизод является подвигом финских диверсантов. Они абсолютно не стесняются факта, что были убиты раненные, медсестры, врачи.
Командир финских диверсантов Ilmari Honkanen был награжден за эту «боевую операцию» Крестом Маннергейма/Mannerheim-risti.
Из его  представлению на эту награду: «На данный момент, Хонканен имеет заслуги в уничтожении 100 человек в тылу врага».
На современном финском сайте он  красуется:
Кавалер Креста Маннергейма при всех регалиях и с портретом — www.mannerheim-ristinrita.../ritarit?xmid=25

Этих 25 убитых финскими диверсантами наших медиков  тоже стоит вспомнить поименно, когда в следующий раз кому-то из государственных деятелей России захочется снова возложить венок к могиле Маннергейма...

Интересные воспоминания о том, как действовали финны летом 1941 года, оставил Иван Афанасьевич Шалов  в мемуарах «Война под Выборгом»:

«Ночь Перлампи» - впоследствии называли эти страшные будни.
То с одного, то с другого направлений велись непрерывные атаки противника… С криками «а-ля-ля-ля» финны бросались на нас в атаки, которые с успехом отбивались огнем нашей артиллерии, наших пулеметов и винтовок…
часть финнов переоделась в нашу советскую военную форму и разбрелась по поляне. А где-то под утро на нашем участке в сопровождении веера трассируюших пуль началась новая атака противника…
Ни о чем не думая, открывали огонь по вспышкам противника, по тем местам, откуда доносились их голоса и крики «а-ля-ля-ля». Атака противника захлебнулась…
Вдруг на поляне образовалась какая-то шумиха: вдруг на поле появился какой-то летчик и начал требовать, чтобы ему расчистили поляны для самолетов, чтобы переправить раненных в тыл. В это же время начали раскатывать орудия, скопилось много людей. Все вместе это перемешалось во что-то непонятное. И тут противник ответил шквальным минометным огнем.
В итоге мы получили десятки убитых и раненых. Образовался сплошной шум, зазвучали стоны.
Разъяренный командир нашего дивизиона подскочил к этому летчику и рванул его за борт кителя, из под которого вылезла форма финского офицера. Его, прошедшего профессиональную подготовку, вероятно, подослали к нам ночью... Капитан Дремин в упор пристрелил этого провокатора».

Как видим, финны для того чтобы вызывать панику и дезорганизацию в наших отступающих частях, не брезговали прямым нарушением правил войны, переодевая своих диверсантов в советскую военную форму.


Наиболее ярким свидетельством финских зверств служит судьба нашего окруженного гарнизона в Южном Леметти.
В январе  1940 года восточнее Ладожского озера были окружены части наших 18 стрелковой дивизии и 34-й легкотанковой бригады, входившие в состав 8-й Армии.

Командование 8-й и 15 –й Армий не сумев ни деблокировать окруженных, ни наладить их снабжение с воздуха, не дало им и своевременного разрешения на прорыв.
Руководство окруженных частей тоже оказалось не на высоте положения, придерживаясь вялой, пассивной обороны, позволяя финнам укреплять окружение и уничтожать наших бойцов.
В начале февраля финны начали опутывать окруженный гарнизон колючей проволокой. Прибивали колючку прямо к деревьям в несколько рядов на разной высоте. Теперь окруженные  были наглухо заблокированы. «Снайперы стреляют весь день всех, кто появится в зоне поражения. Создавалось такое впечатление, что финны превратили гарнизон в стрельбище и устраивают спортивные соревнования…

16-го февраля с утра начался минометный обстрел. Потом заговорили пулеметы. Финны пошли в атаку, но попав под наш пулеметный огонь – отошли.
Мороз достигал 40 градусов. Затем началась психическая атака: в лесу пели финские женщины, били в бубны и приплясывали. За ними шли бывшие моряки, участники кронштадского мятежа, осевшие в Финляндии.
Горланили по-русски «Яблочко» под гармошку и ругались матом…»

Как видим, бывшие кронштадтские мятежники, о несчастной судьбе которых было пролито столько слез в перестроечной публицистике, действовали с финнами заодно и старались деморализовать наших окруженных красноармейцев.


Только  28 февраля,  в 18.00  было получено разрешение на выход из окружения.
«В 21.00 будет осуществлен прорыв. Остатки дивизии и 34-й танковой бригады будут поделены на две колонны. Более сильные идут в первой колонне – руководят комдив Кондрашов и комбриг Кондратьев. Во второй колонне идут ослабевшие. Командует всей операцией начальник штаба дивизии полковник Алексеев, он же поведет вторую колонну. 
Военному комиссару Разумову  поручается вынести и спасти знамя дивизии.
Раненых, а их было более трехсот человек, решено оставить на милость победителя…»

Если бы наши командиры знали, КАКОЙ будет эта самая «милость» финских победителей…

«В 21.00 вперед пошла разведка, за ней – саперы с ножницами. Когда колючку перерезали – вся колонна бросилась бегом вперед. Все кричали «ура!» и стреляли на ходу куда попало.
Передовой отряд напоролся на финский лагерь, о существовании которого не знали. Бой там завязался очень жестокий, и это спасло основную колонну от неминуемой гибели.
В этом бою погибло около двухсот человек, в их числе и комиссар Алексей Разумов, знамя дивизии было захвачено противником (об этом финны передавали по радио и писали в листовках).
А колонна шла дальше…
Были еще стычки с финскими сторожевыми постами, но их забрасывали гранатами и бежали дальше. Алексеев подбадривал: не жалей пота – сбережешь кровь! Когда рассвело, появились наши самолеты и стали указывать путь продвижения и вскоре колонна вышла к своим...

Так погибла 18-я стрелковая, ордена Боевого Красного Знамени, дивизия. Из 15000 человек из окружения вышли 1237 человек, половина из них раненые, обмороженные. Количество погибших на этом маленьком пятачке, составило 10 процентов от общего количества погибших во всей советско – финской войне.
В ходе зимней войны это было единственное соединение РККА подвергшееся полному разгрому».

Спустя 2 недели, наступило перемирие и наши войска вернулись на место этой трагедии.
О том, какова была судьба остальных наших бойцов, говорит следующий документ (приводится с сокращениями):


Сов. секретно
       

АКТ
         17-го марта 1940 г. Леметти Южное.
             
             На основании приказа командарма 15 Армии командарма 2-го ранга тов. Курдюмова, комиссия под председательством Военного Комиссара 56 стрелкового корпуса — бригадного комиссара тов. Серюкова в составе членов: и.д. командира 18 СД — полковника Алексеева, и.д. военного комиссара 18 СД — ст. политрука Нацуна, зам. нач. Особого Отдела 56 СК — ст. лейтенанта Козлова, начальника 2-го отдела 56 СК — капитана Мочалова, осмотрели район Леметти Южное и установили следующее:
         Леметти Южное носит следы ожесточенных и упорных боев, представляя из себя сплошное кладбище трупов, разбитых боевых и транспортных машин. Вся площадь обороны КП 18 СД изрыта воронками от снарядов, деревья на 90% в районе обороны скошены арт. снарядами. Обнаружено 10 землянок, разрушенных арт. снарядами 152 м/м артиллерии, с находившимися там людьми.
Оставшиеся землянки в большинстве своем взорваны финнами по занятии ими Леметти.
Найдены 18 трупов красноармейцев, сожженных финнами в землянках, один труп найден в землянке, привязанный проводами к нарам и расстрелянный, и один труп с затянутой веревкой на шее…

         На месте в районе обороны КП обнаружено 513 наших трупов, как в окопах, так и вне окопов.
         В районе прорыва обороны противника колонной нач-ка штаба 18 СД полковника Алексеева обнаружен 201 труп, в основном в районе обороны противника и у проволочных заграждений. В районе прорыва обороны противника колонной нач-ка штаба 34 ЛТБР полковника Смирнова обнаружено 150 трупов, в госпитальных землянках обнаружено 120 трупов оставшихся тяжелораненых. Финских трупов не обнаружено, т.к. таковые финнами были убраны в период с 29.2.40 по 17.3.40 г.».

Как видим, финны даже не особенно скрывали результаты своих преступлений: перед уходом они не стали убирать трупы наших сожженных красноармейцев, добитых раненых и т.д.

«В отношении северной колонны установлено:
         Путь движения проходил из района обороны в северо-восточном направлении в дальнейшем по финской дороге, которая идет полтора километра параллельно дороге Леметти — Ловаярви. По пути движения колонны найдено 150 погибших при выводе из района обороны, 78 трупов вдоль финской дороги, в этом числе найден военный комиссар 34 ЛТБР полковой комиссар Гапонюк.

         Около 400 убитых найдено в районе финского лагеря, что 2,5 км восточнее Леметти, в числе которых опознаны: Начальник Политотдела 18 СД—баталь¬онный комиссар тов. Разумов, Нач. Артиллерии 56 СК — полковник Болотов, военком 97 ОБС — старший политрук Тюрин, Военком 56 ОРБ — ст. политрук Суворов, пом. нач-ка политотдела по комсомолу—политрук Самознаев, инструктор политотдела 18 СД — политрук Смирнов с женой, представитель ВВС 8 Армии—лейтенант Пермяков, Нач. ВХС 18 СД—майор Булынин, Нач-к Автопарка дивизии — мл. воентехник Кульпин, политрук Ильинский и врач Балуева. Остальная часть людей Северной колонны разыскивается…
         

При осмотре установле¬но, что, несмотря на наличие смертельных ранений, значительная часть по¬гибших носит следы пристреливания в голову и добивания прикладами. Один из погибших, обутый в финские сапоги пьексы, приставлен к дереву вверх ногами.
Жена инструктора политотдела 18 СД Смирнова (работавшая по партучету в политотделе) была обнажена и между ног вставлена наша ручная граната.
С большинства командного состава сорваны петлицы и нарукавные знаки.
Ордена, имевшиеся у командного состава, финнами вырывались с материей.
………………………
         
Председатель Комиссии, Военный Комиссар 56 СК,
            
бригадный комиссар Серюков
            
Члены;
            
И. Д. командира 18 СД полковник Алексеев
            
И.Д. военного комиссара 18 СДст. политрук Нацун
            
Зам. нач. Особого Отдела НКВД 56 СК ст. лейтенант Козлов
            
Нач. 2 отдела 56 СК капитан Мочалов

(http://www.nakop.ru/topic/1295-tragedii-v-finskoi-voine/)

Раненых - добивали, над трупами – издевались, о судьбе захваченных финнами женщин не хочется и думать…
Если бы такое, к примеру, сделали японцы с какой-нибудь американской частью, в годы Второй мировой войны, то все причастные к этому деянию были бы объявлены военными преступниками, потом найдены, судимы и понесли бы  суровое наказание.
У нас, к сожалению, все это забыто и оставлено безнаказанным…

В годы войны в блокадном Ленинграде у Финляндского вокзала висело два огромных плаката.
На одном была надпись-призыв: «Убей немца! Отомсти!», а на другом: «Убей финна-изверга!».
«Почувствуйте разницу!», как говорят   современные слоганы…

В заключение главы,  еще одна цитата из мемуаров Маннергейма, которая, кстати, неплохо показывает его истинное  отношение к русскому народу:
«Лучше всего русские справлялись с разрушительной работой и вывозом
 движимого имущества. Колхозы по большей части остались без рогатого
 скота и лошадей, в дополнение к чему запасы зерна были либо сожжены,
 либо увезены», сетует барон, намекая, что именно это, а не вторжение
финских войск было причиной голода и бедствий на захваченной финнами
территории.

Страшной осенью 1941 года Константин Симонов написал
свое знаменитое стихотворение «Ты помнишь, Алеша, дороги
Смоленщины». Когда-то его даже изучали в школе.

Там были прекрасные, гордые строки об этом горьком времени,
которые можно считать заочным ответом на слова барона:

«По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.

Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,

За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла».

На мой взгляд, это одно из самых сильных и
проникновенных стихотворений о той великой войне и ее
героях…

Продолжение: http://www.proza.ru/2014/07/01/521